Ллойд Александер - Верховный король

Ллиан на самом деле принялась бить хвостом о землю при виде Глю. Она нависла над толстеньким коротышкой, желтые глаза ее сверкали, усы подрагивали, уши, увенчанные кисточками, почти прилипли к голове. Из горла ее вырвался звук, вовсе не напоминающий только что промяуканное приветствие барду.

Ффлевддур быстро сдернул с плеча арфу и стал наигрывать нежную мелодию. Ллиан отвела глаза от Глю, рот ее растянулся в довольной улыбке, и она, блаженно сощурившись, с любовью уставилась на барда.

Бледное лицо Глю стало совсем белым, и он бочком стал отходить подальше от кошки.

— Когда я был великаном,—бормотал Глю,—всё в мире было устроено гораздо лучше и безопаснее.

Король Рун оседлал свою серую в яблоках лошадь. Поскольку и Колл решил присоединиться к Гвидиону и собрался ехать на своей гнедой кобыле Лламрей, дочери Мелинласа и Ллуагор, у Глю не оставалось другого выбора, как только взобраться позади Гурджи на его лохматого пони. Впрочем, это не доставило удовольствия никому из них троих. Тарен тем временем помогал Коллу собирать в конюшне, кузнице и под навесом для инструментов необходимое им оружие.

— Маловато. Едва ли хватит на всех,— колебался Колл.— Эти пики, кстати, неплохо служили подпорками для бобовых плетей,— добавил старый воин.— Я уж и не надеялся использовать их для иных целей. Увы, единственный меч, который я могу дать Гвидиону, заржавел от того, что я втыкал его в землю, подпирая ветви яблонь. Что же касается шлемов, то, кроме моей кожаной шапки, ничего и не сыщешь. Да и в той воробьи устроили гнездо. Не стану же я их беспокоить по пустякам. К тому же моя собственная старая тыква,— он похлопал себя по лысой голове и лукаво подмигнул Тарену,— покрепче любого шлема. Ее вполне хватит еще не на одну битву, а уж до Каер Кадарн и обратно я ее как-нибудь донесу.

Колл, видя беспокойство Тарена, старался его развеселить и рассеять его мрачные мысли.

— А ты, мой мальчик,—весело продолжал он,—что-то повесил нос и выглядишь, как побитый морозом турнепс. Когда-то, помнится, ты весь дрожал от радости и горел нетерпением, стоило только Гвидиону поманить тебя за собой.

Тарен улыбнулся.

— Я бы отправился и в Аннувин, если бы Гвидион позволил. Да, ты прав, старый друг, для того мальчика, каким я был когда-то, это путешествие казалось бы только смелым приключением, погоней за легкой славой. Теп ерь-то я знаю: жизнь человека стоит больше, чем слава, и даже капля пролитой крови слишком большая плата.

Тарен посерьезнел.

— Мое сердце неспокойно,—сказал он.—Нет, я не трепещу, но и не особо радуюсь предстоящим приключениям, тем опасностям, что, уверен, подстерегают нас. В давние времена, освобождая украденную Хен Вен, ты уже побывал в Аннувине. Скажи, может ли Гвидион в одиночку добиться чего-нибудь в королевстве Аровна?

— Ни один человек не сможет сделать большего,— сказал Колл, взваливая на плечи пики. Он повернулся и вышел из-под навеса, этим как бы желая прекратить разговор. И Тарен понял, что старый воин так по-настоящему и не ответил на его вопрос.

Каер Даллбен остался далеко позади. День уже клонился к вечеру, когда путники разбили лагерь в самой глубине леса.

Эйлонви с блаженным вздохом опустилась на жесткую, чуть промерзшую землю.

— Как давно я не спала на каменной лесной подстилке! — улыбнулась она.— Насколько это приятнее перин на гусином пуху.

Гвидион позволил развести небольшой костер. Пока обстоятельный Колл отводил в сторонку и привязывал лошадей, Гурджи открыл свою сумку с едой и стал быстро извлекать оттуда все подряд. Все, промерзшие и одеревеневшие от долгого путешествия, были сегодня на редкость молчаливы и хмуры. Только король Рун не потерял своего обычного хорошего расположения духа. Когда путники подсели поближе к костру и замерли, гладя на бледные языки пламени, король Рун нашел острую веточку и стал деловито царапать ею по земле, рисуя запутанную паутину линий.

— Дамба, дамба...— бормотал он.— Я, кажется, понял, почему ничего не получилось. Да, именно так. Всё надо по-другому...

Тарен видел, как в отблеске костра горят глаза Руна, как на лице его появилась знакомая мальчишеская улыбка. Но во всем облике юноши уже не было прежней мальчишеской неуклюжести и беспомощной наивности. Тарен понял, что Рун больше не был тем суетливым безалаберным князьком, которого он знал на острове Мона. Сейчас король Рун был так же весь поглощен своим делом, как и Тарен когда-то в кузнице, за

ткацким станком или перед гончарным кругом. И если Рун повзрослел, правя королевством, то Тарен возмужал в тяжелом труде среди основательных мастеров народа Свободных Коммотов. Сейчас он разглядывал Руна и чувствовал, как прежняя приязнь сменяется в нем новой и сильной привязанностью к этому чистому и от-

крытому юноше. Король Моны продолжал лихорадочно чертить, стирать, снова корябать жесткую землю, улыбаться, хмуриться, что-то бормотать, и Тарен тоже увлекся его занятием. Он внимательно разглядывал поначалу запутанные и непонятные линии на земле, изучал их, вникал в смысл рисунка и вдруг улыбнулся. Он понял, что здесь не так, что не получается. Как и прежде, намерения короля Моны были чуть больше его умения.

— Подозреваю, что твоя плотина рухнет, если ты построишь таким образом,—не удержался Тарен.—Посмотри сюда.—Он провел пальцем по извилистой линии.— В основание следует класть более тяжелые камни, утопить их поглубже. А здесь...

— Изумительно! — воскликнул король Рун, на ходу подхватив мысль Тарена.— Совершенно верно! Ты должен приехать на Мону и помочь мне докончить строительство! — Он принялся лихорадочно стирать и заново прочерчивать свои линии, да так увлеченно, что чуть не свалился в костер.

— О великий и добрый хозяин! — восторженно вскричал Гурджи, внимательно следивший за разговором, в котором мало что понимал.— О мудрые закавыки и закорюки! Гурджи очень хочет побольше уменья и ум-ненья!

Гвидион сердито глянул в их сторону.

— Наш костер и так довольно рискованная затея, и нечего добавлять к нему еще и шум. Могу лишь надеяться, что Охотники не рыщут где-нибудь поблизости. Нас слишком мало, чтобы противостоять даже горстке этих убийц. Это не обычные воины,— пояснил он, поймав недоуменный взгляд Руна,—но воплощение зла. Убей одного из них, так сила его переходит к остальным.'

Тарен согласно кивнул.

— Они опасны почти так же, как Дети Котла,— предупредил он Руна,—эти безмолвные и бессмертные стражи Аннувина. Они страшны. Ведь Детей Котла нельзя убить, хотя их сила и убывает по мере того, как они удаляются от королевства Аровна. И в этом они уязвимы.