Алексей Егоров - Повелитель механизмов

Эльф был крайне удивлен. В вопросах собственности эти ребята могут достать любого, и если у вас дома лежит вещь, принадлежащая эльфу, он может заявиться к вам в любое время дня и ночи, независимо от вашего состояния. Очень прелестно, да…

— Ох, не ругайтесь, мастер Феррат. Я только хотел взглянуть на ваши успехи, — отмахнулся Харан и опять занялся пристальным разглядыванием голема. — Я же знаю, что вы злитесь только из-за того, что не знаете, как я тут оказался.

Он попал в точку, но я не мог в этом признаться, это выглядело бы просто-напросто глупо!

— Странный позвоночник все же, необычно… — голос эльфа был практически не слышен. — А ребра!.. Удивительно…

— И все же я бы попросил вас покинуть мою мастерскую! — настаивал я, всем своим видом выражая недовольство.

Мне не хотелось терять нить вдохновения из-за внезапного появления этого, не знаю даже как его назвать…

— О, прошу прощения, я думал… впрочем, не важно

Харан мигом переменился, в его речь и в движения вернулась обычная резвость. Я не успел заметить, как эльф уже оббежал меня и взлетел по ступеням лестницы, уже в дверном проеме крикнув мне слова извинения и прощания. Чуть погодя я услышал, как где-то наверху захлопнулось несколько дверей.

— Готов поспорить, что этот засранец, уходя, не забыл закрыть двери на все замки… — пробормотал я.

Слишком быстро все произошло, я отвык, живя размеренно и тихо в своем уютном доме, быстро реагировать на происходящие события.

Задумчиво проведя ладонью по шее, я повернулся к голему. Будущий сосуд для духа эльфийской девушки за прошедший день не изменился, впрочем, я и не ожидал, что на нем внезапно вырастут цветы.

— Пора поработать, красавица, — произнес я, проведя влажной от волнения ладонью по теплому позвонку.

Рассвет я встречал на башенке, растущей из крыши моего дома. Приятно иногда оглядеть окрестности в тот момент, когда люди только-только начинают пробуждаться от ночных снов. Из трубки тянулся дымок хорошего табака, легкий соленый ветерок с запада охлаждал мое тело. После такой ночки следует хорошенько освежиться, но вместо ванной комнаты меня почему-то потянуло сюда.

Хорошая все-таки была ночь.

Небо было ясным, я мог различить каждую звездочку. Серп луны уже начал прятаться за горизонт, а восток пламенел, как степь ранней осенью. Не представляю, как там земледельцы могут выдержать подобную жару, да еще щедро приправленную дымом и сажей. К счастью для меня в Городе такого не бывало, это только на восточном побережье в начале осени в небе сгущается воздух так, что напоминает линзу из очков какого-нибудь ученного. Теплые солнечные поцелуи внезапно для всех превращаются в огненную плеть, которая сечет землю, людей и все, что попадется на пути. И это только одна из тысячи всевозможных бед, обрушивающихся на нашу цивилизацию.

Город медленно оживал, выплескивая на улицы одного за другим человека. Кто-то куда-то спешил, кто-то прогуливался, наслаждаясь ранним утром и тишиной просыпающегося города. Мимо проходящая цветочница жизнерадостно помахала мне рукой, я улыбнулся и помахал в ответ. А ничего девушка… и походка хороша. Как давно у меня не было девушки?! Если не считать той, скажем так, девушки, что создавалась у меня в мастерской, то давно.

Мимолетная безумная мысль — выйти из дому, догнать эту цветочницу и неплохо провести время. Я задушил в зародыше эту глупость. Такие отношения ни к чему путному не приведут, все равно, что пользоваться посудой из необожженной глины. Вроде бы она и есть, но чего-то важного не хватает.

Эх, такое приятное начало, а, точнее, конец дня и так плохо на душе стало. Я положил дымящуюся трубку на перила башенки и развернулся, намереваясь спуститься вниз и лечь спать, но остановился и оглянулся. Из-за угла выехал открытый экипаж. Почему-то я решил, что это ко мне гости.

Опять моя интуиция?

Даже с такого расстояния я мог рассмотреть тех, кто ехал ко мне. В экипаже кроме, конечно, кучера сидел молодой мужчина с тонкими усами в черном сюртуке. Человек сидел прямо, в руках у него была трость с навершием в виде хрустального шара. Больше я его рассматривать не стал, следовало быстро привести себя в порядок.

Я спустился вниз, проследовал в ванную комнату, наполнил раковину водой, умылся, обтерся влажным полотенцем и отправился переодеваться. Хорошо, что я брею голову на лысо, мыть и укладывать волосу не надо. Еще несколько минут, чтобы набросить на себя чистую немятую рубашку, и я готов предстать хоть перед Городским Советом.

В приемной я разлил по чашкам чай и стал ждать. Минут через пять ко мне постучались, я открыл дверь и впустил того самого человек, что недавно воспользовался услугами кучера. Шел он тихо, даже удары трости по полу не были слышны.

— Приветствую, Квинт, вижу, ты уже меня ждал.

— Заметил из окна, решил подготовиться, чтобы встретить вас как можно лучше.

— Оставь этот тон, ты давно уже не мой подчиненный, — сморщившись, сказал гость, когда-то бывший моим командиром, и уселся за стойку.

Уважаемый Леон Нойм теперь уважаемый человек, советник по безопасности и все такое. Я только пожал плечами, тут же он взял дымящуюся чашку и попробовал чай. Я смиренно ждал.

— Хорош, — довольно протянул он. — Но я пришел сюда не для того, чтобы вспоминать былое за чашкой черного чая.

— А зачем тогда? — глупый вопрос, я и так знал зачем, но хотел услышать это из уст своего бывшего командира.

— Ты знаешь, что на тебя много жалоб скопилось в администрации?

— Догадываюсь, — осторожно ответил я.

— Совет предпочитает политику невмешательства в частные дела, но твой вопрос уж очень… взрывоопасен.

— Это по какой же причине?

— Как будто ты так не знаешь! — лицо Нойма исказила гримаса, похожая на ту, которую испытывает человек от зубной боли. — Семь трупов за неделю! У тебя что, производство основано на человеческом жертвоприношении?! Как можно столько убивать и калечить?! Да, я знаю, и все знают — это была самозащита, никто не отменяет права защищать себя и свою собственность. Но! Подожди! — он махнул рукой, не давая мне слова. — Не в таком же количестве! Сколько можно трупов? Сегодня вы палите друг в друга из револьверов, завтра что, прикатите пушку? Вы спалите скоро весь Город! На тебя жалуются все: цеховики, жрецы, знать и торговцы, которые живут в Демиусе, никого уже не интересуют твои права свободы и независимой торговли!

— Значит, они уже хотят обвинить меня в использовании языческой магии? Интересно.

Нойм осекся и замолчал, только вены пульсировали на бледном узком лице. Ох, знал бы он, что у меня творится в мастерской, а точнее, видел бы он ту красавицу, которую я с таким усердием создаю. Наконец, он признался: