Павел Блинников - Семь Толстых Ткачей

Молодой монах в черной рясе шел к зданию. В руках у него странный четырехугольный сверток — в нем бумаги сложенные пачками. Сверток тяжел, а монах обессилен постами и воздержанием, так что несет ношу с трудом. Иногда останавливается, кладет ее, потом поднимает и движется дальше. Но на лице, то и дело распускается улыбка — ему нравится цель, ради которой он несет сверток.

Церквушка стоит далеко от монастыря и живет здесь его благодетель, или как сейчас принято говорить — спонсор. Благодаря нему монастырь вырос из ничего. Правда он занял под жилье старую церковь, но взамен построил монастырь, отреставрировал часовню и теперь всего в трех километрах отсюда, сотни людей получили возможность молиться Господу нашему, познавать истину в смирении и добровольном обете. А еще в его доме творятся настоящие чудеса…

Подойдя к церкви, монах постучал.

— Войди, — услышал он, из-за старой деревянной двери.

— Я приветствую вас брат Марит, ой простите, я не знал что у вас гости. Это ваш брат?

Войдя, монах увидел двух мужчин, похожих друг на друга как капли воды. Большие такие капли воды, общим весом не меньше полутоны. Да брат Марит не следит за весом, и наверняка не соблюдает пост. А второй хоть и похож, но только на первый взгляд. Одежда другая — на нем черная сутана и крест на груди. На голове красная шапочка. Господи всемогущий, к брату Мариту пришел католический кардинал!

— Не волнуйся, — сказал Марит. — Это мой гость, кардинал Колтран. Он сегодня приехал из Ватикана, и погостит у меня какое-то время.

— Привет, — пробурчал кардинал. На сутану Колтрана ушло не меньше пары аршинов ткани и, наверное, пост для него, вещь тоже сугубо теоретическая.

— Здравствуйте.

— А разве тебе не положено обращаться ко мне Ваше Святейшество?

— Боюсь, мы принадлежим к разным верам.

— К конфессиям. Мы оба верим в Иисуса Христа, Господа нашего и служим ему по мере наших скромных сил… впрочем, ты не та фигура, ради которой надо распинаться. Делай что должен, а то мы замерзли.

Монах невнятно кивнул, и потащил тюк к печке. Разрывая толстый полиэтилен, он еще раз подивился обстановке в церкви. Снаружи она ничем не отличалась от старинной, разве что труба и отсутствие креста, а так то же самое. Но внутри все иначе. Ни иконостаса, ни собственно икон, напротив, все высокотехнологично. Три компьютера, и на улице стоит большая спутниковая антенна. Помещение одно, но кровати нет — брат Марит или вообще не почивает, или спит в огромном кресле, что призвано поддерживать его богатые телеса. Еще есть стол, заваленный бумагами и шкаф с сотнями книг. В углу, вещь уж совсем кощунственная — холодильник. И печка наподобие "буржуйки", возле западной стены. И именно печку должен топить монах.

Красивой бронзовой кочергой, он открыл дверку и увидел, что последняя партия уже сгорела. Он подкинул новую стопку, а сам полез в поддувало, чтобы вынуть пепел. Его, раз в неделю, настоятель лично развевает с вершины колокольни. Печка разгорелась быстро, что и немудрено — и обычная бумага горит отлично, а деньги, как оказалось, еще лучше. Монах, с легким злорадством, кидал в печь доллары тысячными купюрами, пятисотки евро, сотни фунтов, пятитысячные рублей и прочее и прочее. Последними полетели Йены. Печь загудела, заполнившись деньгами, как кошелек Рокфеллера, но в тюке осталось еще достаточно. Монах взял пакет с пеплом, поднялся с колен и посмотрел на двух толстых мужчин.

— Вам еще что-нибудь нужно брат Марит?

— Когда приедет грузовик с едой?

— Завтра.

— Хорошо. Свободен.

Монах поклонился и вышел, оставив толстую парочку, наедине.

— Мне кажется, это позерство, — сказал Кольт.

— Быть может и так, — согласился Марит.

— А сколько из них не фальшивые?

— Не больше трети.

Кольт подошел к печке, открыл дверку и усмехнулся. Купюры сворачивались в маленькие рулончики, но пока еще можно определить наминал.

— Что нам ожидать в будущем? — поинтересовался кардинал, выпрямляясь.

Марит поморщился. Он не любил этот вопрос, как не нравилось ему и свое направление. До него им занимался Шалит, но на правах старшего, предпочел более интеллектуальную среду. Теперь, вместо приятного времяпрепровождения, Марит должен сидеть в глухомани и единственное развлечение — вот эта самая маленькая печь.

— Интерактивные деньги, — сказал он.

— Но это старо, неужели ты ничего не придумал?

— Старо или нет, тебя не касается! — взорвался Марит. — Мне хватило и вашего фортеля с кризисом!

— Зато теперь Китай потеснит Америку.

— Да и плевать! Дался вам этот Китай? Заваривая такую кашу, мы отвлекаемся от главного. Меняем осла на ослицу, которая еще наплодит нам проблем. Вы обвиняете меня в том, что я не придумал ничего нового, но смысл изобретать велосипед, если до цели можно дойти пешком? А что, допустим, ты сделал? Показал десяток святош-педофилов и все! А Вольт? А ведь у него одно из самых ответственных направлений. Я не говорю уж о Гнолте и Фарите. У этих вообще пусто!

— Кстати о Вольте. Он говорит, скоро начнется очередная потасовка, — улыбнулся Кольт. Он знал — подобные разговоры раздражают затворника. Вообще, Марит самый вспыльчивый из Толстых Ткачей, правда и участок у него наряженный.

— Кто на этот раз?

— Чан.

— Я могу стереть его за пару дней, да и Вольт тоже может…

— Мы думаем, за ним стоит кто-то еще. Не зря они достали такой хороший сценарий.

— Какой сценарий? — впервые Марит действительно заинтересовался.

— Какой-то писатель из Ростова, недавно выпустил новую книгу. Ты что, не следишь за тем, что выпускают у тебя под носом?

— За всем уследить невозможно. Впрочем, я что-то такое слышал… "Сыны Тора", что ли?

— Одина. Сыны Одина. Очень любопытная вещь, между прочим.

— Да это надо проверить. — Марит поерзал в кресле пытаясь устроиться поудобнее, но ничего не получилось. К весне оно всегда начинало сильно жать. Он даже подумал купить новое. — А как твое направление? Я слышал, нашли еще одно Евангелие.

— Да, но это баловство. Я сейчас дописываю комментарии к Корану.

— И что, благодатная почва?

— Как тебе сказать… теперь и религий, как таковых, больше не осталось. Христианство себя изжило и, между прочим, по твоей недоработке.

— Что значит по моей?! У меня все шло как по елею, пока Шалит не решил поменяться с тобой, а ты со мной!

— Хватит кричать. На то он и Шалит, чтобы все менять. Я ведь тебя не обвиняю. Просто говорю, что в христианстве нам делать нечего, а вот Ислам очень перспективен.

— А я предлагал поддержать зеленых. Если бы мы тогда помогли хипарям, не было бы у нас такого технологического прогресса. Ислам потому религиозен и фанатичен, что уровень развития этих стран…