Юрий Туровников - Король и Шут
Глашатай свернул бумагу, засунул ее за пазуху и отошел в сторону. Гвардейцы подтащили упирающегося конюха к колоде и опустили на колени.
— Не дергайся! — прорычал палач, и от его голоса бедолагу словно парализовало. Он прекратил трепыхаться и замолк. — Будь паинькой, и я все сделаю быстро и не больно, ты даже ничего почувствовать не успеешь.
Здоровяк провел по лезвию топора большим пальцем, и над площадью пролетел металлический звон. Затем он плюнул на ладони, обхватил топорище своими могучими ладонями, размахнулся и… Раздался шмякающий звук, голова конюха свалилась в корзину, а на доски хлынули струи крови. Палач завернул обезглавленное тело в огромный отрез плотной ткани, взвалил на плечо и, подхватив корзину, сошел с эшафота. Толпа расступилась, пропуская душегуба, и вновь сомкнулась за его спиной.
Бирича передернуло, когда его взгляд упал на багровую лужу. Он поднял руки вверх, призывая толпу к тишине, которая наступила минуты через две, едва палач покинул площадь, вновь достал свиток и провозгласил.
— Жители столицы Королевства Серединных Земель! Встречайте, Его Величество король Генрих и его супруга, Ее Высочество королева Изольда!
Народ заулюлюкал и стал подбрасывать вверх шапки. На балкон Главной дворцовой башни, который находился аккурат над часами, ступили королевские особы, рассылая своим подданным воздушные поцелуи. Естественно, верный Прохор находился подле хозяина. Ликование продолжалось минут пять. Затем король жестом попросил тишины, и глашатай продолжил.
— Жители столицы! Не далее, как вчера, в селе Большая пахота случилась чудовищная история: тамошний старейшина сошел с ума. Для решения этой проблемы наш Государь, да продлятся его дни вечно, отрядил своего верного шута, который вернулся с победой. С повеления Короля, — бирич снова поклонился сюзерену, — сегодня мы чествуем нашего шута и объявляем выходной день!
После этих слов вверх опять взлетели шапки, и толпа взорвалась криками «Ура!» и «Хвала Генриху!». На сцену поднялись придворные музыканты, одетые, как последние бродяги, разобрали инструменты и стали ждать отмашки к началу своего выступления.
— Итак, — глашатай убрал свиток и продолжил уже своими словами, пытаясь перекричать толпу. — Сейчас наши любимые артисты исполнят свою песню, чтобы вы смогли сами почувствовать, что пришлось пережить нашему герою в схватке с безумцем. Начинайте.
Тишина окутала площадь, а воздух задрожал от напряжения. Зазвучали тревожные нотки скрипки, потом вступили мандолины и тамбурин с литаврой. Певцы закружили по сцене и запели зловещими голосами.
Паника в селе — дед взбесился. Вилами колет всех, кого видит. Шум, гам, воют собаки, бегают люди, хлопают ставни, бабы визжат. Беда! Паника в селе! С ума спятил дед! В одних он трусах, И ужас в его глазах!
Тут некоторые горожане побледнели от страха и стали икать. Кое-где даже завопили дети. Мамаши стояли, как вкопанные, и боялись пошевелиться. Особо впечатлительные упали в обморок. Казалось, что все происходит не в песне, а прямо тут, на дворцовой площади! Кое-кто даже стал озираться, вдруг безумный староста появится в толпе.
Старуху его отыскали, она от страха вся побледнела: - Дед, мол, черта увидел. Тот ему, сволочь, мозги запудрил — мол, нынче помрешь! Беда! Паника в селе! С ума спятил дед! В одних он трусах, И ужас в его глазах! Бедного старика черт попутал. Такого ему наговорил! Много ли старому дураку надо, Чтоб рассудок потерять?! К тому же он бьёт, как бык! К тому же он бьёт, как бык! К тому же он бьёт, как бык!
Едва стих последний аккорд, толпа взревела, восхваляя музыкантов за песню, а шута за подвиг. Люди чуть ли не на сцену лезли, чтобы поблагодарить артистов за выступление. Не каждый день дают представление, а послушать балаган в таверне удается не многим. Места хватает не всем. Вновь возник глашатай.
— Всем спасибо, все свободны! Гуляй честной народ, но не забывайте: делу время, потехе час! Завтра снова на работу! Хвала королю Генриху!
— Хвала! Хвала! — подхватили люди и стали разбредаться, кто куда. Площадь опустела в считанные минуты.
Тем временем на балконе Главной башни король с супругой сидели, округлив глаза и вцепившись в подлокотники позолоченных кресел. Прохор нарочито громко откашлялся в кулак, привлекая их внимание.
— Государь, с тобой все в порядке?
Король сглотнул, а королева наконец-таки начала дышать.
— Ужас какой! — выдохнул сюзерен. — Ну и нагнали эти певуны на меня жути! Неужто на самом деле все так и происходило? — шут кивнул. — Кошмар! Не знаю, будь я на твоем месте, наверное, умер бы от страха!
— Ну, умереть бы не умер, а портки бы испачкал, — усмехнулся Прохор.
Королева аж воздухом подавилась от этих слов.
— Фи, что за моветон?! Тут, вообще-то, дама!
Шут низко поклонился, и бубенцы на его колпаке зазвенели.
— Прошу прощения, Ваше Высочество. Дурак, манерам не обучен…
— Хватит вам уже лаяться, как собаки, ей-ей! — остановил словесную перепалку король. — А что случилось со стариком, чего он взбесился?
— Да опоил его проныра один. Но не беспокойся, виновник наказан по всей строгости. Сидит в подземелье под моим личным наблюдением, — Прохор отвесил поклон.
Генрих почесал живот, что выглядывал из-под королевских одеяний.
— Ну и ладненько. Пора обедать. Я со страху проголодался. Пойдем, дорогая, — сюзерен помог своей драгоценной супруге подняться и покинуть смотровой балкон. Прохор за спиной правителей скорчил обоим ржи и поплелся следом…
* * *Как всегда, после обеда, в Тронной зале состоялось каждодневное совещание титулованных особ Королевства Серединных Земель.
Первая леди со своей свитой стояла на своем излюбленном месте, возле окна, и вела непринужденную беседу. Фрейлины в пышных платьях перешептывались, поглядывали на мужчин, и хихикали, прикрываясь веерами. Франты же то подмигивали дамам, то поднимали брови и еле заметно помахивали пальцами. Так они и обменивались знаками внимания, пока входящие в высший совет власти решали судьбу королевства.
Главный Министр, как всегда затянутый ремнями форменного мундира, стоял перед государем, что по обыкновению своему восседал на большом позолоченном троне и разглядывал лепнину на потолке. Преданный шут развалился у ног хозяина, на ступеньке под королевским седалищем, и чесал за ухом у одной из громадных черных псин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});