Юлия Набокова - Шерше ля вамп

— Да не волнуйся ты так, не загрызут же меня твои соотечественники, — пошутила я, желая его успокоить. Но от моих слов Аристарх еще больше разволновался и стал твердить, чтобы я слушалась его знакомую Вероник, у которой мне придется остановиться, и доверяла ей во всем, а больше никому в парижском свете.

— А я, как только смогу, первым же рейсом вылечу за тобой, — в тысячный раз повторил он и вытаращился на меня взором беспокойной мамаши, которая впервые отлучает ребенка от своей юбки и отправляет в школу — на съедение злым учителям и вредным одноклассникам.

— Готово. — Хакер протянул мне телефон. Я убедилась, что он работает, и расцеловала заалевшего как маков цвет Влада. Да уж, больно ему нужны мои поцелуи! Когда у него в герл-френдах — сама супермодель Моника, да к тому же старейшина, между прочим!

В последний месяц Влад и Моника были неразлучны и уже не скрывали своих отношений. Только трагедия с Эдуардом Осокиным смогла их разлучить. Монике на правах старейшины пришлось улаживать какие-то формальности, а Влад отправился с Аристархом в аэропорт, чтобы сразу после моих проводов, не теряя времени, заняться организацией похорон. Как коротко пояснил мне Аристарх, у Эдуарда, хотя он и был молодым вампиром, родственников среди людей не оказалось. Парень был круглым сиротой, поэтому похоронами должны были заняться самые близкие ему по крови среди вампиров — Аристарх, Карасик и какой-то неизвестный мне Герман Воронов, который был в отъезде в Венеции, но, узнав о случившемся, срочно вылетел в Москву. Его самолет десять минут назад приземлился в этом же аэропорту. Карасик уже побежал встречать Германа, а Аристарх все держал меня за руку и сыпал советами.

— Дед! — твердо сказала я, пресекая дальнейшие рекомендации. — Не переживай ты так, все будет хорошо!

— Продолжается посадка на рейс Москва — Париж, — повторили по радио, и я потянула Аристарха к нужному сектору.

— Еще рано! — запротестовал он.

— Так там очередь! — возразила я.

— Для пассажиров бизнес-класса очередей не существует, — улыбнулся он. — Привыкай к красивой жизни!

Это был щедрый жест Аристарха. Он сам заказывал билеты в Париж для меня и уже ожидающего в зале вылета нотариуса и рассудил, что мне как наследнице миллионов Жана не подобает лететь экономом.

— А вот и Герман! — Аристарх приветливо махнул рукой спешащей толпе, и я вытянула шею, пытаясь разглядеть вампира, посвященного моим дедом.

Не заметить его было невозможно. Он выделялся в серо-черной толпе, как белая ворона. И сам он был белым — от бесцветных ресниц до кончиков волос, лишенных пигмента. Альбинос. Как безумный убийца в фильме «Код да Винчи».

— Это — Герман? — ошеломленно прошептала я, увидев, что альбинос уверенно направляется к нам, а рядом с ним вышагивает Карасик — совсем маленький на фоне двухметрового блондина.

Аристарх кивнул. Экзотичного вида вампир поравнялся с нами и протянул мне руку:

— Герман Воронов.

Вот уж и впрямь белая ворона! Хотя ему бы больше подошла фамилия Бесцветнов. Рукопожатие вышло сильным и энергичным, в льдистых светло-серых глазах зажглись искорки интереса.

— Рад с вами познакомиться, Жанна, — хрипло прокаркал он. — Я много слышал о вас.

— Не верьте этим гнусным сплетням. На самом деле я добрая Белоснежка, — многозначительно сказала я, вскользь пройдясь по его внешнему виду.

Белесые брови Германа изогнулись, и он рассмеялся низким гортанным смехом.

— Истинная внучка своего деда. Жаль, что наше знакомство окажется таким коротким.

Отчего-то в этой светской фразе мне почудилась скрытая угроза, но Аристарх не проявил ни капли беспокойства, а Герман тут же добавил:

— У вас ведь уже идет посадка?

— Да, надо поторапливаться. — Я взглянула на часы. Время еще было, но, честно говоря, я уже порядком подустала от нотаций Аристарха. Да и вести светские разговоры с альбиносом мне не хотелось. Кровный наследник деда внушал мне смутную тревогу и сильное желание очутиться от него подальше. Лучше всего — за тысячу-другую километров.

Я сгорала от любопытства расспросить Аристарха о Воронове и понять, что он за птица, но остаться наедине нам не удалось. Альбинос вызвался проводить меня, и делегация провожающих повела меня на посадку.

У нужной стойки вилась длинная очередь, но мы прошли мимо, подойдя к скучающей стюардессе, пропускающей пассажиров бизнес-класса. Я торопливо расцеловала Аристарха, кивнула на прощанье таинственному Воронову, еще раз поблагодарила смущенно заалевшего Карасика за починку телефона и сбежала от них в зону досмотра, досадуя, что Вацлав не только не изъявил желания сопровождать меня в Париже вместо Аристарха, но даже не пришел меня проводить. Наверное, помирился с этой своей мымрой! Ничего-ничего, нет на свете такой Анджелины Джоли, которая не нашла бы своего Брэда Питта. И я обязательно найду! Сдался мне сто лет этот Вацлав!

Часы полета промчались незаметно. Сидя в удобном креслице бизнес-класса, я уже начинала ощущать себя миллионершей и входить во вкус красивой жизни. Даже глянцевые журналы, которые я прихватила в самолет, теперь читались по-другому, из витрины недосягаемой dolce vita превратившись в каталог доступной роскоши. Если раньше я завистливо вздыхала над их страницами, разглядывая дизайнерские наряды знаменитостей («Видит око, да кредит неймет»), то теперь деловито помечала маркером все понравившиеся мне шмотки, предвкушая, как пополню свой гардероб, когда получу в распоряжение миллионы Жана. «Галерея Лафайет» навсегда запомнит тот день, когда я устрою набег на ее бутики. Быть может, обо мне даже напишут в газете как еще об одной сумасшедшей русской, которая за день спустила сотни тысяч евро. Чем я, в конце концов, хуже Даши Жуковой?

Почему Вацлав не предлагал мне свою компанию, я поняла, когда в аэропорту Шарль де Голль нас встретил серьезный, коротко стриженный шатен в модном пальто. Гончие свято блюли свои границы, и в Париже за безопасность сограждан и гостей столицы отвечала местная команда.

— Андре, можно просто Андрей, — без улыбки представился шатен на чистейшем русском языке, забирая мою дорожную сумку. — Я руковожу парижскими Гончими.

Коллега Вацлава поднял на меня дымчатые, как асфальт, глаза, и внезапно меня обожгло, словно огнем. Воспоминание ослепительное, как солнце, и бодрящее, как мятный холодок, вернуло меня в тот далекий московский вечер, когда байкер, имени которого я так и не узнала, украл мое сердце.

Мне было шестнадцать, когда мы с подругами пришли на день открытых дверей в МГУ, а потом, заскучав в пыльной аудитории, вырвались на шальной весенний воздух и отправились встречать закат на смотровую площадку. Байкеры, стоявшие у обочины, показались нам тогда пришельцами из другого мира. Наши родители уже который месяц втолковывали, что светлое будущее — это институт, востребованная профессия и престижная работа, и настраивали на подготовительные курсы и вступительные экзамены. Байкеры жили в другом измерении. Их мир не был ограничен стенами студенческой аудитории или офиса, их миром была вся земля, все небо и все дороги под этим небом. Они были свободны, независимы и так же далеки от нас, старшеклассниц, как голливудские идолы, над плакатами которых мы тихонько вздыхали.