Майкл Муркок - Серебряная рука
— Вы знаете, где живет этот кузнец?
— Считается, что он живет в месте, называемом ныне Хи-Брисэйл, на таинственном острове, окутанном чарами, лежащем к югу от наших восточных берегов. Наши друиды говорили, что Хи-Брисэйл — это все, что осталось от Лайвм-ан-Эша.
— Но разве не Фой Мьёр правят теми землями?
— Они боятся чудесного острова. Причина этого мне неизвестна.
— Велика же должна быть опасность, угрожающая им, коль они покинули земли, некогда принадлежавшие им.
— Согласен с тобой, — кивнул Маннах. — Но не только Фой Мьёр боятся острова. Ни один мабден, отправлявшийся в Хи-Брисэйл, не возвратился оттуда. Говорят, что Сидхи находится в кровном родстве с вадагами. Многие считают их одним народом. И, вероятно, только вадаг может не только отправиться в Хи-Брисэйл, но и вернуться оттуда.
Корум рассмеялся:
— Наверное, ты прав! Хорошо, — я отправлюсь туда и постараюсь найти это копье.
— Ты можешь найти там и собственную смерть.
— Смерти я не боюсь, король. Король Маннах, посерьезнев, кивнул:
— Похоже, я понимаю тебя. Ты лишний раз напомнил мне о том, что в эти суровые дни следует бояться не смерти, но вещей куда более страшных.
Оплывшие свечи догорали. Похоже, час веселья подходил к концу. Арфист запел тоскливую песню, говорилось в ней о любви и судьбе, о расставаньи и печали; Коруму, совершенно опьяневшему от меда, казалось, что мабден поет о любви Принца к Ралине. Ему вдруг подумалось, что девица, вступившая с ним в разговор, очень похожа на Ралину. Он пристально посмотрел на нее. Не замечая его взгляда, она смеялась, болтая о чем-то с молодым воином. Надежда вернулась в сердце Корума. Где-то в этом мире могла воплотиться и Ралина: он найдет ее, и она вновь полюбит Корума, не ведая, что некогда уже любила.
Девица повернулась в его сторону и перехватила взгляд. Улыбнувшись, она слегка поклонилась Принцу.
Корум встал, поднял свой кубок и громогласно возгласил:
— Пой, бард! Любимой моей, Ралине, я посвящаю этот тост! И да хватит у меня сил на то, чтобы вновь отыскать ее в этом страшном мире!
Корум опустил глаза, чувствуя, что ведет себя крайне глупо. При ближайшем рассмотрении оказалось, что девица вовсе не похожа на Ралину. Корум уселся на место, чувствуя на себе пристальный взгляд девицы; он вновь удивленно посмотрел на нее.
— Я смотрю, тебя заинтересовала моя дочь, о, Повелитель Кургана, — услышал Корум голос короля. В голосе звучала явная ирония.
— Твоя дочь?
— Ее зовут Медбх. Она хороша, верно?
— Да, да, она очень красива, король Маннах.
— Мать ее была убита в первой же битве с Фой Мьёр, с той поры Медбх выполняет роль королевы. Она — мой советник, моя правая рука. Великолепна она и в вою, — никто не может сравниться с нею в метании болы, стрельбе из пращи и бросании татлума.
— Что такое татлум?
— Твердый шар, сделанный из перемолотых мозгов и костей наших врагов. Фой Мьёр боятся этого оружия. Поэтому мы и используем его. Мозги и кости смешиваются с известью, которая и придает шару твердость. Эти шары неплохо помогают нам в борьбе с Фой Мьёр.
Корум подлил себе меда и тихо сказал:
— Прежде чем отправиться за копьем, я хочу понять природу наших врагов. Король Маннах улыбнулся.
— Выполнить твою просьбу несложно, — двое Фой Мьёр вместе со своими сворами бродят где-то неподалеку. Паши разведчики считают, что Фой Мьёр направляются к Кэр-Малоду, с тем, чтобы атаковать крепость. К завтрашнему вечеру они будут здесь.
— И ты хочешь победить их? Меня смущает твое спокойствие.
— Сражаться с ними мы не будем. Подобные вылазки Фой Мьёр предпринимают вовсе не для того, чтобы нападать на нас. Порой они действительно уничтожают наши крепости, обычно же появляются лишь для того, чтобы поселить в нас страх.
— Стало быть, ты разрешаешь мне погостить у вас до завтрашнего вечера.
— Да. Но ты должен обещать мне, — если крепость падет, ты тут же покинешь ее и отправишься в Хи-Брисэйл.
— Я даю тебе такое обещание, — сказал Корум. Он вновь взглянул на дочь короля Маннаха. Смеясь, она пила из кубка; рыжие косы были откинуты назад. Он смотрел на ее тонкие запястья, украшенные браслетами, на ее крепкое и ладное тело. Он угадывал в ней и принцессу, и воительницу, но было в ней и что-то такое, чего Корум понять но мог. В глазах ее читались острый ум и веселый нрав. Впрочем, может быть, он попросту обманывал себя, желая видеть Ралину в любой женщине.
В конце концов, собравшись с силами, Корум покинул залу. Король Маннах проводил его в специально приготовленную для него комнату. Комната была обставлена очень просто; на деревянном ложе лежал соломенный матрас и шкуры. Корум тут же заснул. В эту ночь сновидения не тревожили его.
КНИГА ВТОРАЯ
Новые враги, новые друзья, новые напасти…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПРИЗРАКИ В ТУМАНЕ
Пришло утро, и Корум, наконец, увидел эту землю.
Сквозь промасленный пергамент, которым было затянуто окно, Корум смутно видел Кэр-Малод, — крыши и стены домов сверкали инеем. Морозными искорками поблескивал серый гранит; морозом были скованы земля и деревья в соседнем лесу. Все было ослепительным и мертвым.
Костер, согревавший комнату ночью, к утру погас, обратившись в горстку пепла. Пока Корум умывался и облачался в одежды, он сильно замерз.
«И это, — думалось ему, — весна. А ведь когда-то весна здесь была ранней и скорой. Зиму едва замечали, казалось, будто щедрость осенних дней тут же превращается в свежесть весенних утренников.»
Коруму казалось, что он узнает эти земли. Где-то неподалеку находился мыс, на котором некогда стоял замок Эрорн. С моря полз густой туман, закрывая собой всю округу, виден был лишь утес, очертаниями своими удивительно походивший на один из утесов, стоявших у замка. Жгучее желание увидеть свой замок овладело Корумом, — быть может, кто-то живет там и поныне, быть может, живущие в замке что-то знают о его истории. Он покинет эти земли лишь после того, как побывает в замке, — так решил для себя Корум, — пусть тот и напомнит лишний раз о его, Корума, бренности.
Он вдруг вспомнил гордую, смешливую девицу, виденную им прошедшей ночью. Да, она понравилась ему, и это новое чувство вовсе не было предательским по отношению к Ралине. Скорее всего, Принц ей тоже понравился.
Откуда же эта неловкость? Может быть, он просто боится? Скольких женщин он мог полюбить я схоронить за свою долгую жизнь? Сколько раз он мог испытать боль расставания? Может быть, он должен относиться к этому иначе, расставаться с женщинами еще до того, как по-настоящему полюбит их? Так будет лучше и для него, и для них, — иного выхода он просто не видел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});