Андрей Прусаков - Оружие Древних

Когда поднялось солнце, путники сделали привал. Удивительно, но никто из них не был ранен, не считая нескольких ожогов и царапин.

— Куда мы идем? — спросил наемник.

Далмира задумалась. Куда? Ясно: подальше от морронов. Но это их земли, и в любой момент беглецы рискуют встретить другую орду кочующих чернолицых… Шансы выжить малы, но лучше куда–то идти, чем сидеть и ждать смерти. И ведь Шенн как–то выбрался отсюда!

— Не знаю, — ответила она, и Карон принял ее ответ, как должное. Он тоже не знал.

Усталость уже сковывала ноги, но Далмира знала: надо идти, пока есть силы. Инстинктивно она повернула на север. Почему на север? Должно быть, там не так жарко… Солнце раскаляло землю так, что жар прожигал подошвы сапог. И — ни деревца, ни тени. Карон шагал молча, ни о чем не спрашивая, словно верил ей, а когда Далмира упала, запнувшись о камень, схватил и поднял девушку на руки.

— Отпусти! Отпусти сейчас же, я могу идти, я просто споткнулась!

Она освободилась и оттолкнула его.

— Ты ведь устала, — пробормотал воин.

— Когда понадобится помощь, я скажу! — зло отрезала Далмира, и ей тут же стало стыдно за грубость. — Прости, Карон.

Местами твердый спекшийся песок сменялся выгоревшей травкой и странными игольчатыми кустами. И ничего, что указывало бы на близость воды. Губы Далмиры ссохлись и обветрились, жажда мучила и отнимала силы.

Они все чаще останавливались и отдыхали. Морроны не появлялись, но Далмира уже не боялась их. Смерть от жажды была гораздо ближе. Но, как ни было тяжело, копье она не бросила.

— Карон, тебе рассказать, как я стала воином? — спросила она. Наемник кивнул:

— Расскажи.

Она не знала, зачем рассказала Карону все. Быть может, от ощущения почти осязаемой смерти, притаившейся за спинами, ступавшей след в след и ждущей своего часа. А может, потому, что этот простой парень умел слушать и с первого же знакомства смотрел на нее не как на женщину, а как на друга.

— … и так я оказалась на берегу Кхина, — закончила она.

— Ты столько всего повидала, — сказал Карон, подумал и добавил. — Если бы я был с тобой, то защитил бы тебя.

Она улыбнулась: как хорошо, когда люди говорят то, что у них на сердце. И как жаль, что они делают это так редко.

— Пойдем, Карон. Нам надо найти воду.

Беглецы поднялись и пошли. К радости Далмиры, им все чаще попадались рощицы карликовых деревьев и заросшие травой холмы. Где–то здесь должна быть вода! Спустившись с гребня холма в лощину, путники не сразу заметили метнувшиеся наперерез тени. Карон выхватил меч, Далмира не успела повернуться, как кто–то налетел и сшиб ее наземь. К горлу прижалась сталь. Только не плен! Рука выхватила кинжал, но захват разжался, и в лицо удивленно выдохнули:

— Ты кто?!

Невысокий воин с вытянутым костлявым лицом протянул ей руку:

— Вставай. Я едва не прирезал тебя. Кто вы такие?

Далмира поднялась с земли. Прирезал? Ее кинжал был едва ли дальше от сердца нападавшего.

— Вода у вас есть?

Воин протянул флягу, и девушка жадно пила, слушая, как Карон отвечает на вопросы. Подходили какие–то люди, но ей было все равно. Вода!

— Далмира! — вскрикнул кто–то, и фляга выпала из рук. Перед ней стоял Шенн.

Глава 5. Раздор.

— Смотрите, там кто–то есть! — указывая на горизонт, крикнул Эвран. Улнар всмотрелся: гребень холма пересекали две черные фигурки.

— Морроны, — сказал воин.

— Мы можем случайно наткнуться на них, — сказал Хаггар. — Или они заметят нас и сообщат своим. Их надо убить. Семир, сможешь?

— Темнеет, — качая головой, ответил лучник. — Могу промахнуться.

— Тут надо бить наверняка, — сказал Кронир.

— Я убью их, — вызвался Эвран. — Кто со мной?

— Улнар, иди, — сказал Хаггар. — Возьмите еще кого–нибудь.

— Я и один бы их прикончил, — проронил Эвран.

— Мы справимся вместе, — сказал Улнар.

Оставив заплечные мешки товарищам, воины налегке побежали за кочевниками.

— Берем их, когда перевалят холм, — шепнул Эвран. — Ты правого, я левого.

Морроны шли медленно, часто останавливались, но почти не оглядывались. Как настоящие хозяева. Один был рослым и широкоплечим, настоящим гигантом, другой тоньше, сложением напоминая женщину, но морронские женщины часто были более умелыми, ловкими и беспощадными воинами, чем мужчины. Вспомнить хотя бы Ош–Рагн…

Воины подобрались совсем близко и, когда морроны стали спускаться с холма, прыгнули им на плечи. Эвран сбил своего наземь, противник Улнара успел обернуться и вскинуть меч. Сталь звякнула, и воин еле удержал занесенный меч. Даже в сумерках он увидел: лицо врага не было черным. Свои?

— Вставай. Кто вы такие? — спросил Эвран, подавая руку сбитому им человеку. Тот поднялся, и Улнар изумленно взглянул на рассыпавшиеся по плечам волосы: женщина!

— Вода у вас есть? — спросила она. Гурданец отцепил от пояса флягу:

— Пей.

Запрокинув голову, девушка жадно пила. Улнар засмотрелся на нее. Ни покрытая грязью одежда, ни усталое лицо не могли скрыть красоты красноволосой. И даже в медленных усталых движениях ее ощущалась скрытая сила, а то, как она держала оружие, говорило само за себя. Улнар не встречал женщин–воинов, но незнакомка была бойцом. И хорошим бойцом, если сумела выжить здесь. Воин глянул на ее спутника:

— Откуда вы взялись?

— Мы бежали из эмонгира. Морроны захватили его и сожгли, — ответил воин. Его широкое, открытое лицо со смелыми, широко расставленными глазами понравилось Улнару.

— Судя по одежде, вы не ортаны. Наемники?

— Да.

С гребня спрыгнули Маррод и Руннор, за ними остальные.

— Это кто еще? — изумленно пробормотал Хаггар, и тут, оттолкнув воина, фагир бросился к девушке:

— Далмира!

— Шенн!

Воины с изумлением наблюдали, как, раскинув руки, они жарко обнялись.

— Ты, это ты, Шенн! — повторяла она. — Ты жив!

Слезы хлынули из глаз, и, скрывая их, Далмира прижалась к лицу Шенна, не в силах поверить, что это он. Но этот шрам на щеке и эти глаза!

— Да, я жив, Далмира. Но как ты оказалась здесь?!

Успокоившись, она уселась и повела рассказ. Воины с интересом слушали, и Хаггару стоило немалого труда отправить двоих в дозор: все желали узнать, как эта парочка оказалась в самом сердце Кхинора, и откуда Шенн знаком с красноволосой красавицей?

Стесняясь окружавших ее слушателей, Далмира говорила мало и сбивчиво. Карон был более словоохотлив, и девушка умолкла, предоставив наемнику рассказывать о бое с морронами и бегстве. Далмира видела, как Шенн жаждет узнать о ней все, но не хотела говорить о себе при всех.

— Хаггар, мне нужно поговорить с ней, — сказал Шенн десятнику. — Наедине. А воины ловят каждое наше слово.