Родерик Гордон - Ближе

— Meine Schwester Braucht einen Arzt! — быстро проговорила она.

— Да… мне нужен доктор… — еле слышно откликнулась Ребекка-один.

Офицер выглядел весьма удивлённым бесцеремонностью девушки, он ничего ей не ответил. Вместо этого пролаял какую-то команду, и его люди выстроились в ряд позади него, по-прежнему направляя на девушек оружие. Мгновение спустя они начали очень медленно, шаг за шагом, двигаться вперёд.

Мелькнула какая-то вспышка, что-то резко громыхнуло.

Затем солдаты неожиданно остановились.

Ребекка-два вдруг поняла, что больше не слышит звуков музыки. Если раньше лицо офицера было сердитым, то сейчас на нём явственно отражался страх. И на лицах остальных солдат тоже.

Чистый, неприкрытый ужас.

— Einen Arzt! — повторила она, гадая, что же произвело на них такое странное впечатление. Она услышала глухой рёв где-то позади и обернулась.

Они возникли внезапно, словно соткались из дождя. Серо-коричневый камуфляж отлично сливался с дождём, превращая этих людей в неясные зыбкие тени.

— Чертовски вовремя! — заметила Ребекка-два при виде отряда Граничников.

Сорок Граничников цепью стояли поперёк улицы, и их винтовки были нацелены в немецких солдат. Между ними стояли проводники, едва сдерживавшие рвущихся с поводков гончих. Собаки, прирождённые охотники и бойцы, издавали устрашающие звуки — глухой рёв рвался из глоток, белоснежные клыки сверкали в оскаленных пастях, все мышцы были напряжены.

Однако молодой офицер и его солдаты смотрели вовсе не на них. Все взгляды были устремлены на бесстрастные, мертвенно-бледные лица Граничников, на которых чёрными провалами горели глаза без белков.

Ни единого движения ни с той, ни с другой стороны. Только дождь ритмично бил по мостовой.

Ребекка-два ступила на середину улицы и остановилась между двумя шеренгами.

— Офицер? — обратилась она к немцу.

Выглядела она при этом такой же спокойной и уверенной в себе, как если бы обращалась к обычному полицейскому с вопросом, как ей пройти по нужному адресу.

Офицер перевёл взгляд с Граничников на девушку в оборванной грязной одежде и судорожно кивнул.

— Я… — начала она по-немецки.

— Я хорошо говорю по-английски, — прервал он её. Говорил он действительно почти без акцента.

— Хорошо. Мне нужно…

— Прикажите своим людям опустить оружие и сдаться! — прервал он её во второй раз.

Ребекка не ответила сразу, лишь скрестила руки на груди, глядя прямо ему в лицо.

— Это невозможно! — твёрдо сказала она. — Вы даже не представляете, с кем имеете дело. Это — Граничники. Они сделают всё, что я прикажу. И хотя вы не можете этого видеть, на крышах сейчас сидят мои снайперы. Если вы или ваши люди хотя бы подумаете о том, чтобы выстрелить…

Она не закончила, увидев, как дрогнула рука молодого офицера. Помолчала и сказала чуть тише:

— Со мной останутся два человека. Один из них — врач для моей сестры. Она умирает от раны в животе. Мы пришли с миром, так что лучше прикажите своим людям опустить оружие.

Он ещё поколебался, глядя то на Ребекку-два, то на её сестру, поникшую на крыльце. Немецкий офицер являлся прямо-таки воплощением здоровья и молодости: светлые волосы, голубые глаза, загорелые сильные руки. Наконец он кивнул.

— Хорошо.

Офицер повернулся к своим людям и отдал приказ.

— Благодарю вас. — Ребекка-два повернулась к своим людям, подняла руку и произнесла несколько слов по-стигийски.

Два Граничника подошли к ней. Один сразу направился к Ребекке-один и легко вскинул её на руки. Второй остановился за спиной у Ребекки-два. Это был командир Граничников, самый старший и самый опытный боец. На щеке у него был светлый застарелый шрам в форме буквы 3, а виски посеребрила седина. Ребекка даже не посмотрела на него. Она вновь обратилась к офицеру:

— Как вы называете этот город?

— Новая Германия. — Офицер ответил девушке, но не спускал при этом глаз с командира Граничников.

— А откуда вы здесь появились?

Офицер нахмурился, подбирая слова:

— Мы осели здесь в… как же сказать… neunzehn… vierundvierzig…

Один из его солдат помог своему командиру:

— В 1944.

Ребекка кивнула:

— Перед концом войны. Я так и думала. Мы знаем об экспедициях Третьего рейха в Польше с целью исследовать пустынные земли. Но мы не знали, что поиски увенчались успехом.

— Мы не имеем отношения к Третьему рейху! — покачал головой офицер, явно тяготясь этим разговором.

Ребекка-два не обратила на это никакого внимания.

— Что ж, кто бы вы ни были, я полагаю, радио или рация у вас в грузовике есть? И если вам и вашим людям дороги ваши жизни, свяжитесь со своим командованием. Спросите их, известно ли им о…

Только теперь она слегка повернула голову в сторону командира Граничников, тихо стоявшего рядом с винтовкой в руках.

— …о «Директиве номер 66» и об операции «Морской лев». Нацисты планировали её между 1938 и 1940 годами, это был план вторжения в Англию.

Немецкий офицер не ответил. Он не спускал глаз с винтовки в руках Граничника и с её ночного оптического прицела.

— Говорит ли вам что-нибудь имя гросс-адмирал Эрих Рёдер? — негромко спросил Граничник.

— Да.

— Есть ли в этом городе кто-либо из его экипажа или кто-то имеющий доступ к документам по той операции?

Немецкий офицер провёл рукой по лицу, стирая дождевые капли, словно хотел спрятать своё замешательство.

— Послушайте меня внимательно, это очень важно. — Голос Граничника стал требовательным, словно он разговаривал с одним из своих подчинённых. — Свяжитесь с командованием и скажите, что дело касается «Директивы номер 66» плана вторжения, той её части, в которой упоминается «Мефистофель».

— «Мефистофель» — это мы, — вступила в разговор Ребекка-два. — «Мефистофель» — это позывной моей группы. Группы «Стикс». Стигийцы в Германии и Англии сотрудничали с вами. Тогда мы были вашими союзниками, теперь вы должны стать нашими.

Командир Граничников повелительно махнул рукой в сторону грузовичка.

— Давай, парень, поторопись. Найди того, кто знает о «Директиве номер 66» и операции «Морской лев».

— Мы должны как можно скорее разрешить эту ситуацию, если вы не хотите, чтобы ваши люди погибли, — кивнула Ребекка-два, бросив короткий взгляд на сестру. Та лежала на одеяле, постеленном прямо на мокрой мостовой, и стигийский врач хлопотал над ней. Он уже вколол девушке в вену лекарство, но Ребекка-два знала, что Ребекка-один нуждается в госпитализации.

— Вы должны действовать быстро. Это жизненно необходимо… для спасения моей сестры.