Елена Саринова - Дневник беременной или Лучшее средство никого не убить

- Ты долго будешь там стоять?

- Ась? - обернулась она к замершей у двери Солене. Ну, любо-дорого на ту посмотреть: кренделя из волос - с алыми лентами, юбка с блузкой - в кружевных оборках. Туфли - воском начищены. А сама сияет, как масленичный блин. - Да идем уже, - и, захлопнув створки, решительно пошла на выход... Ух, будь что будет.

Было многолюдно, шумно и весело. Хотя сначала многолюдно. И все желающие, конечно, в их маленькую церковь не вошли. Сгрудились густой разноцветной кучей от ступеней крыльца до самой калитки (прощайте грядки со цветами). Детей же своих, кого с писком, кого "радостной ласточкой в полете", передавали поверх голов вовнутрь на непременное причастие.

Стэнка с мокрой и насупленной Соленой ("из-за тебя опоздали") определили, что Служба завершилась, когда их людской волной сначала сильно стиснуло, а потом понесло назад, прочь от церковных куполов. И решили судьбе не противиться. Так и шли в этой разноцветной гомонящей толпе до самой площади перед корчмой отца "трусливого" Гргура. Здесь все уже было готово: и столы с лавками, расставленные длиннющими плотными рядами, и то, что изобильно на них (лишь накрыто сверху рушниками от мух и ос).

- Я за стол не сяду, - тут же уперлась каблуками в землю Стэнка.

Подружка ее закатила к небу глаза:

- О-о... А тучи то разошлись, - и закатила их по новой. - О-о, ты опять за свое?

- Было бы тут "свое", села бы, - скрестила та руки на груди. - А ты иди. А то и здесь все места позаймут.

- Ага, - басом отозвалась ей Солена. - А сама где в это время? Домой опять убежишь? А, ну, пошли, - и неожиданно сильно подхватила подружку под локоть.

Стэнка от такого напора даже упираться на время позабыла. Так они и "добежали" сплоченно до самого крайнего на площади стола. А вот тут уже встала во второй раз:

- Да я ж тебе говорю... - и, смолкнув, открыла рот: мимо, в окружении четырех важных старост, медленно шел отец Зоил... - А волосы у него... рыжие.

- Ты о чем? - непонимающе скривилась сбоку Солена. Отец Зоил обернулся. Стэнка, пригнувшись, рухнула на ближайшую скамью. - Вот и разумница, - довольно изрекла, глядя на нее, подруга. - Только ты, того...

- Чего? - тихо выдохнула Стэнка.

- К столу то развернись передом. А то вкушать будет дюже неудобно...

О-ох, "вкушать"... Да то, что наготовили, состязаясь меж собой стожковые хозяйки, "вкушать" можно и зависнув над столом вниз головой. Тут вам и румяные голубцы, и сочные плескавицы(4), и гуляши в кольцах перца с луком, и горы из колбасок. А какие пироги?.. М-м. А какая ракия? Стожки - единственная в округе деревня, где есть дом с котлами для ее общей варки и единственный на всю округу "выдающийся рецепт" - ракия на сушеной сливе. Поэтому и готова она раньше, чем в остальных деревнях. А почему "выдающийся"? Выдает натуру с подноготной. Не хуже Стэнкиной угар-травы.

Стэнка все это вкусила по чуть-чуть, ведя в собственной душе борьбу меж двух грехов: чревоугодия и зависти... Судя по гире в животе, победу одержал первый. Второй на время затаился где-то в районе...

- Мне бы отойти, - выдула она шумно, проведя рукой по животу.

Двое парней из заозерной Зеленчуйки, упорно ухаживающих за Стэнкой и Соленой (скорее, за второй, первая лишь кривилась на их шутки и потуги), вмиг взбодрились:

- А может, проводить?

- А может, не надо?.. Да чтоб тебя, - прошипела, втянув шею в плечи.

Ну и зачем вообще сюда пришла?.. Господин Новик, по городской моде, под ручку с женой их старосты, проследовал мимо крайнего стола. На мгновенье их взгляды встретились. Мужчина в ответ и бровью не повел:

- С праздником, со Святым Днем Петра и Павла.

- И вас, господин Новик и госпожа Дула! - вежливо огласилась им вслед Солена.

- Так проводить тебя? - приподнялся один из ухажеров.

- Спасибо. Посижу еще, - зло буркнула ему через стол Стэнка.

Однако вскоре все ж пришлось оттуда вставать: народ дружно двинул на поляну за деревней для игровой части Дня. Сбежать по пути не получилось и сейчас - Солена вцепилась в легкий рукав блузки Стэнки:

- Не прощу ни в жизнь. Чего мне одной с ними двумя делать?

- Да чтоб... тебя, - страдальчески закатила к небу глаза травница. Конечно, были у нее "варианты" на эту тему, но даже намекать на оные набожной Солене у нее язык не повернулся б. Да и сами парни... Вряд ли. Вот, если б с кем другим? С кеми другими... Тфу! Это в Святой то день! Кстати, о святости... Золотисто рыжую макушку отца Зоила в галдящей и румяной от ракии толпе, она не разглядела. - Ладно, пошли...

Огромная поляна, упирающаяся в предгорный бор, была заблаговременно поделена на... слово городское... точно, зоны. Зона с карусельным столбом и качелями, зона с широким помостом для спектакля, для вечерних танцев, где уже вовсю играли трубы, тамбурицы и свирели. А еще была игровая зона. То - для детей, хотя они везде успеют. Народ сейчас, как пестрой рекой остров, обволок собой помост и шустро расселся в скошенную (тоже заблаговременно) траву.

- Ой, что сегодня будет, ума не приложу, - устраиваясь сбоку, покачала головой Солена.

Ухажер ее зеленчуйский живо откликнулся:

- А разве не то, что и каждую годину? Олени с нимбами?

Солена удивленно прищурилась:

- Не-ет.

- Нимб отпал? - внес предположение второй, протягивая Стэнке семечки в ладошке.

- Да какие еще нимбы? - развернулась к нему Солена. - Кузнец наш, Тверд, что оленя всегда изображает, руку себе три дня взад сломал. Вон он сидит, насупленный, - вытянула она шею направо к помосту. - И теперь вместо него - Уйка.

- Это, который... - напрягла память Стэнка.

- Ага, - качнула подружка головой, да еще и рот открыла. - И теперь, что будет...

Впрочем, то осталось для всех пока отложенной загадкой, потому как на помост вскарабкался староста Стожков и, прокашлявшись в кулак, заорал:

- Добрые люди! Со Святым Днем вас и... в общем, мы гостям всегда рады и угодить и развлечь! И сейчас вы увидите божественную историю про Святого нашего Петра, ключника Рая, и его старшего брата, Святого Павла, управителя громами и молниями! А происходит она...

- В стародавние времена!

- В предтечном мире!

- Да мы уж знаем всё! - завыкрикивали из гомонящей толпы. На что староста насупился, с душой махнул рукой и с помоста свалил.

Вместо него туда шустро взобрались пятеро стожковых дев и, выстроившись в углу полукругом, радостно запели:

- Хвала вам небеса за реки и леса!

За нивы и стада! Хвала! Хвала всегда!..

И дальше в том же ритме с тем же текстом. Пока следом на помост не залез в простыне-тоге важный старикан, поправил свой нимб (вот у него нимб был) из соломы и бороду, и воздел к толпе свои худые руки:

- Я - Святой Петр! - заявлено было со всей серьезностью. - Я стерегу Райский сад и земных своих чад! Да только много грехов на них нынче! Не так ли, брат мой?!