Тиа Атрейдес - Сумрак и Гитара

Кто он? Почему здесь? Светлый не может быть преступником. Или может? Или его привезли издалека, где другие законы? Или продали незаконно? Но вряд ли Биун решился на такое.

Шу казалось, что произошла какая-то ошибка, и, стоит ей узнать правду, и все закончится, не начавшись. Стоит ему сказать, что он не хочет быть рабом, и придется отпустить его. Навсегда. Просто потому, что держать его против воли она не сможет. И вероятное расставание станет неизбежным. Может быть, он сам захочет остаться? Может быть, ему будет хорошо с ней, и он не захочет уходить? Шу не верила в такую возможность. Что же делать? Как удержать его?

В голову пришла идея, неожиданности которой она чуть не рассмеялась. Но, на второй взгляд… крохотный шанс. Практически, надежда на чудо. Что, если не дать ему возможности ничего сказать? И сделать вид, что так и надо. Оставить его здесь, хоть ненадолго. На несколько дней, на неделю… сколько получится. Вряд ли он станет писать письма с просьбой отпустить, и она сможет притвориться, будто не догадывается ни о чем… Лучше так. Ничего о нем не знать.

Как его зовут? Ну почему не спросила у Биуна? Хотя, наверняка тот и сам не интересовался. Надо как-нибудь его назвать.

Шу припомнила разговор на вчерашнем приёме. Про кошек. Она, кажется, обещала завести себе тигрового кота? Вот, завела. Тигрёнка. Тигрёнок. Она перекатывала имя на языке, и ей нравилось, как оно звучит. И магу вполне подойдет — золотой тигренок с черными и белыми полосками. Очень похоже.

Из размышлений её вытряхнула Балуста. Как всегда, бесцеремонно, она осведомилась, собирается Шу торчать тут до утра, или всё-таки у неё другие планы на вечер. Шу очнулась от грёз и с ужасом сообразила, что всё это время так и продержала юношу на коленях, да ещё и со связанными за спиной руками. Она чуть не сгорела со стыда. Дура мечтательная! Хорошее начало, многообещающее. Она вздрогнула от злости на себя, идиотку.

— Эй, вставай.

Шу тихонько потянула его за плечо вверх, нащупывая и сбрасывая с рук веревки. Попутно удивилась, зачем понадобилось связывать юношу таким жестоким образом? Будто он опасен. Светлый выглядел так, будто его тоже безжалостно вытаскивают из сладкого сна. Поднявшийся на ноги, он оказался довольно высоким, Шу доставала ему макушкой как раз до уха.

— Привет.

— Здравствуйте, Ваше Высочество.

Чуть ироничная и почему-то беззащитная улыбка. Мягкий, обволакивающий, чуть хрипловатый, выразительный баритон менестреля. Жаль, что не придется его слушать. Но, может быть, потом?

— Молчи, чшшш! — Шу легко коснулась его губ, призывая к тишине и накладывая заклятие молчания. Слабенькое, стоит чуть дотронуться, рассыплется. — Ни слова. Идем, Тигрёнок, — она взяла его за руку и повлекла за собой.

Удивленный взгляд в ответ. Юноша с любопытством озирался по сторонам, пока Шу вела его на второй этаж, в кабинет.

Балуста, глядя на художества принцессы, только головой покачала укоризненно, но вмешиваться не стала. Ей совершенно не нравилось, что Шу затеяла странную игру со Светлым магом. Она видела, что оба они совершенно очарованы друг другом, и что-то в них было такое, неопределимое словами, делающее неуловимо схожими. Не внешне, нет. Ничего общего, скорее полная противоположность. Что-то в мимике, походке, наклоне головы… Баль не понимала, что задумала принцесса, но считала, что сразу же не снять с него ошейник, и заставить молчать — по меньшей мере, свинство.

Хилл шел за принцессой, как во сне. Ощущение нереальности происходящего немного развеялось, стоило ей заговорить, но почему-то принцесса велела ему молчать. И назвала Тигрёнком. Очень странно. И что она собирается с ним делать? Хилл не мог понять.

Мир сместился с привычного места и не желал возвращаться. Но ему нравилось. И непривычные звуки и краски, и ощущение тепла и безопасности, и прикосновение её ладони. Безопасности? Хиллу казалось, что он спит или сходит с ума. Безопасность раба в руках Тёмной колдуньи, пожирательницы мужчин? Бред и наваждение. Но раньше чутьё на опасность ни разу не изменяло, и он был совершенно уверен в том, что ему ничего не грозит. По крайней мере, в ближайшее время.

Шу привела его в красивую круглую комнату, похожую на кабинет. Без единого слова отвела в ванную, кивнула на полку с полотенцами и вышла, закрыв за собою разноцветную стеклянную дверь.

Проводив её взглядом, Хилл наконец обратил внимание на свой вид. Нда, образцовый бродяга. Одежда рваная, мокрая и грязная, физиономия чумазая, волосы спутаны и напоминают паклю… как на это чучело огородное могла польститься принцесса? Хилл аккуратно сложил драные штаны и бывшую некогда белой рубашку и забрался в воду.

«Живут же люди, — лениво думал он, дуя на ароматную пену. — Вот это роскошь, я понимаю. Одна эта комната стоит побольше, чем весь дом Мастера. И вообще, уютно».

При мысли о Мастере вновь возникло недоумение. «За каким демоном он продал меня принцессе? Наверняка, она и не подозревает, кто я. И десять золотых… это же смешно! Один заказ приносит в десять раз больше. И таинственности целый воз и маленькая тележка. Интересно, а торговец в курсе, кого ему Мастер подсунул? Судя по арбалетчикам, похоже на то. И тогда вопрос — а, собственно, какого демона от меня ожидают? Скрутили, напоили отравой, ни слова не объяснили, продали… что-то после сегодняшних приключений я туго соображаю. — Мысль, гениальная и очевидная в своей простоте, озарила его. — Ну да, чего же ещё! Убийства принцессы Шу. Бежать от неё бессмысленно, раз увидит, потом из-под земли достанет. Естественно, чтобы освободиться, придется её убить. Ага, разбежались!» — идея убийства Шу вызвала в нём физическое отвращение, почти тошноту.

Лунный Стриж забавлялся, пытаясь утопить в ванне флакон шампуня, и размышлял, как же его угораздило так вляпаться. Мирно слинять не выйдет, убивать Шу в угоду каким-то мерзавцам он не будет ни за что. Оставить всё, как есть? Интересно, что из этого получится? Хилл мурлыкнул любимый мотивчик… то есть, попытался мурлыкнуть. Голос не слушался. С удивлением он понял, что ни говорить, ни петь не получается. Это открытие его не порадовало.

«А что ты хотел? Тёмная, она и есть Тёмная. Тигренком вот назвала, разговаривать запретила… играет, словно с куклой. — Но настроение мурлыкать не пропало. — Ну, играет. И пусть, поиграем вместе. Интересно, а в постель к себе сегодня уложит? Хоть в этом-то слухи не врут?»

Эта мысль тут же вызвала совершенно и однозначно положительную реакцию организма. Настолько положительную, что Хилл задохнулся от боли в сведенных судорогой бедрах, и срочно потянулся к крану, сунуть голову под холодную воду. А лучше целиком под холодный душ.