Линн Рэйда - Смерть и солнце

Крикс быстро вернулся в их шатер и подал Ирему рубашку, приготовленную с вечера Линаром. Там, где ворот и закатанные рукава камизы открывали шею и предплечья, кожа рыцаря успела покраснеть от солнечных ожогов, резко контрастирующих с бледной кожей северянина. Глядя, как лорд просовывает руки в рукава, Крикс уже не в первый раз подумал, что его сеньор вполне мог вдохновить какого-нибудь скульптора в столице на создание очередной статуи. И что результат наверняка вышел бы ничуть не хуже, чем мраморные полководцы в галерее Славы.

Не подозревающий, о чем в эту минуту думает его оруженосец, мессер Ирем подошел к походному раскладному столу и, вынув из футляра карту, знаком подозвал "дан-Энрикса".

- Наши разведчики доносят, что войска дан-Хавенрейма двигаются в этом направлении. Если выдержат темп, который взяли от Торхейма, будут здесь через два дня. А Бешеный принц рассчитывает обойти нас с фланга, потому что думает, что мы не ожидаем нападения с той стороны. Что скажешь?..

Крикса страшно раздражала эта новая манера каларийца - задавать ему подобные вопросы, а потом с заметным удовольствием тыкать оруженосца носом в несуразности предложенных ответов. Или саркастически осведомляться, не рассчитывает ли южанин быть одним из тех болванов, которые очертя голову бросаются в атаку, не задумываясь, выгодно ли это остальному войску. Если верить коадъютору, такими были почти поголовно все участники кампании, от знатных лордов до самого бедного из их вассалов, еле раздобывшего себе доспехи и коня. .

Южанин безо всякого энтузиазма подошел и посмотрел на карту. Он не очень понимал, чего от него добивается лорд Ирем.

"Это бесполезно, - мрачно думал Рикс, глядя на выполненный черными и красными чернилами рисунок. - Хорош "стратег", который несколько минут тупо таращится на карту и не знает, что сказать".

"Дан-Энрикс" попытался рассуждать логически. Двинуться навстречу войску нагорийцев не получится - тогда они оставят Бешеного принца с его шэддерами у себя в тылу. Нанести по принцу упреждающий удар тоже не выйдет - пройти по болотистой долине реки Ины, не увязнув в топях, удалось бы только коренному иллирийцу. Да и то - не факт. Мысленно перебирая все возможные варианты, энониец в сотый раз подумал, до чего же ему повезло, что отвечать за судьбы императорского войска должен был коадъютор и другие знатные военачальники, а не он сам. Сколько бы Ирем не превозносил талантливых стратегов прошлого и не иронизировал по поводу других участников похода, Крикс скорее предпочел бы быть обычным рыцарем, чем полководцем. Его совершенно не прельщала перспектива ежедневно ломать голову над тем, как организовать поставки провианта, каких инженерных работ потребует переправа войска через Ину, где безопаснее разбить походный лагерь… и так далее, и все тому подобное.

- Ну, что?.. - спросил сэр Ирем, явно утомившись ждать.

- Не знаю, - честно сказал Крикс. Ему порядком надоело, судорожно отыскав какой-нибудь ответ, выслушивать, как калариец живописно - и довольно ядовито - объясняет, к чему привели бы эти действия на практике. Если Ирему так приятно поднимать его на смех, пусть продолжает в том же духе. Только без его участия.

Но, к его удивлению, на сей раз лорд задумчиво кивнул.

- Я пока тоже. Через два часа совет, там и обсудим наше положение. А сейчас давай завтракать.

Крикс поспешно собрал на стол остатки ужина - холодное мясо, чуть подсохший хлеб, флягу вина и сыр. При этом он успел спросить себя, куда пропал Линар. Обычно тот всегда крутился где-то рядом - Крикс подозревал, что он просто боится отойти от их шатра. Южанин отложил ему немного хлеба с сыром. Ирем между тем придвинул к себе грубо сбитый табурет - один из двух, имевшихся в шатре - и сел. Крикс подошел налить ему вина, но коадъютор только отмахнулся.

- Мы не во дворце. Садись и ешь.

"Дан-Энрикса" не пришлось просить дважды. Сыр высох, а лепешки слегка зачерствели, но, торопливо жуя завтрак и запивая его крупными глотками кисловатого вина, голодный Рикс готов был поручиться, что никогда в жизни не ел ничего вкуснее.

Пресная вода из дельты Инны пахла тиной и мало годилась для питья, как и вода из большинства впадающих в нее ручьев. В их лагере местную воду пили, либо выварив в котле, либо разбавив на две четверти вином. Но еще чаще вино пили неразбавленным. Порой "дан-Энриксу" казалось, что с тех пор, как они высадились в Таресе, он постоянно был немного пьян и видел все происходящее сквозь радужную пелену не успевающего выветриться хмеля. Видимо, эта мысль успела прийти в голову не ему одному, поскольку лорд, не глядя, потянулся к фляге и забрал ее, не дав южанину сделать еще один глоток.

- А кстати, куда делся этот твой заморыш? - спросил рыцарь как бы между делом. - Я его с самого утра не видел.

- Лар - не "мой"! - с негодованием заметил Рикс. - И у него есть имя.

- Ладно, ладно, - отмахнулся коадъютор. - Ну так где он?..

- Я не знаю. Когда я уходил набрать воды, он еще был в шатре. Наверное, ему просто понадобилось выйти.

Рыцарь выразительно поморщился.

- Для "просто выйти" было бы достаточно зайти за первый куст, а его нет уже по меньшей мере полчаса. Помнится, я предупреждал тебя, что в лагере таким, как он, не место. А раз уж ты потащил его с собой, то до конца кампании ты отвечаешь за него, как за себя. Так что ступай за ним, и чтобы через четверть часа оба были здесь.

Возразить было нечего, и Крикс, дожевывая завтрак на ходу, выбрался из шатра.

Первые дни их жизни в лагере Крикс никак не мог отделаться от ощущения, что он снова находится в Эрхейме. Те же ровные ряды палаток, постоянный шум и запах кожи и железа. Главное отличие состояло в том странном, ни с чем ни сравнимом возбуждении, которое испытывают люди, которым очень скоро предстоит сражаться - и, возможно, умереть. Казалось, все, от лордов до обычных ратников, были слегка навеселе. Глаза у всех блестели чуть-чуть ярче, чем обычно, голоса звучали чуть-чуть громче, а движения были чуть резче и порывистее, но из этих мелочей как раз и складывалось подлинное ощущение азарта, оживления и отрешенности от интересов и забот мирного времени - короче говоря, войны. Их лагерь, как магнит, притягивал торговцев, оружейников и искательниц приключений из прибрежных городов. И, вопреки всем требованиям военной дисциплины, у лагерных костров то и дело обнаруживались люди, которым ну никак не полагалось находиться в рядах имперских войск. Командиры пехотинцев были вынуждены закрывать глаза на то, что при их приближении в палатках поспешно прятали девчонок, только что сидевших у кого-то на коленях, а какой-нибудь торговец, опустив глаза, стыдливо прикрывал холстиной свой товар.