Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

Ближе к замку хвойный лес стал чередоваться с березовыми рощами, и возвышались гордые зубчатые стены меж голых ветвей и маленьких озер стоячей воды, больше характерных для Сиккарты, но не для берега Великого Восточного Океана. Вошел Эрик в открытые ворота беспрепятственно. Стражники не задали ему ни единого вопроса. Они не были охраной - никого не боялся Круг прорицателей. Больше сам Круг наводил ужас на невежественные умы, для которых ясновиденье и колдовство в одном ряду стояли. Эрик миновал внутренний двор и прошел сквозь стену, иллюзорность которой давно уже перестала его интриговать.

Замок Скассл был самым древним сооружением в человеческом мире. Эльфы строили.

Выйдя за стену, он оглянулся по привычке. Ни стен, ни двора. та же местность, что и за стенами замка. Но здесь всегда конец апреля. Башня Верховного прорицателя в центре большой поляны, в пять этажей, флигель для стражи и прислуги, двухэтажная пристройка библиотеки.

Уивер ЭахТислари встретил его в дверях башни. Не улыбнулся, как раньше. Хрустальный шар, глядя в который он говорил арденам, какая судьба их ждет, Верховный прорицатель держал в руках.

Долго же он смотрел в шар!

-Не очень ясно мне, Эриох, что лежит на твоем пути. Знаю только, что следует тебе ждать здесь. Твоя судьба идет по твоему следу. Через неделю все, я надеюсь, станет понятно.

Верховный прорицатель нервничал, и Эрик это видел.

-Что-то неуверенно ты вещаешь судьбу, Верховный прорицатель.

ЭахТислари нахмурился.

-Время сейчас неуверенное, Эриох. В этом шаре - сила Лайты, Несущей свет. Она, и только она решает, много ли нам стоит узреть из нашей судьбы. Будешь жить на втором этаже, там свободно. Иди к себе, а через час поднимайся ко мне обедать.

Эрик пристально посмотрел на прорицателя.

-Серый волк ушел.

-Это ты его проводил? - с отстраненным интересом спросил ЭахТислари, уже погруженный в свои мысли. - Я узнал о его уходе вчера. Нечего теперь бояться Красной шапочке, но тем хуже для нас.

Более понятных объяснений не последовало, и Эрик ушел обживать свое новое жилище.

Уивер ЭахТислари. Весенние заморозки.

Ему тут очень нравилось.

Своеобразие этого места нельзя было передать. Это был врезавшийся в память сон. Сон человека, мечтавшего о своем доме - месте, где жить ему было бы очень приятно. Как любой сон такого уровня, его сложно было описать.

Здесь были комнаты, но не было дверей и дверных проемов, кроме одного - не то чулан, не то кладовая, а на самом деле выход на винтовую лестницу. Перегородки между комнатами, если такие и встречались, конечно, играли определенную роль в разделении помещения на отдельные уютные уголки, но были не стенами, а частью жилья. На них сложно было найти свободное место: то коврик, то книжная полка, то вьющееся растение с темно-зелеными листьями. Характерным было преобладание коричневой гаммы, от светло-бежевого до бурого; легкая деревянная мебель, изрядно разбавленная узкими диванами, обитыми мягкой ворсистой тканью; паркет на полу - он был везде, но за рисунком уследить было просто невозможно. И свет из окон, устроенных в свободном порядке, но бывших на своих местах. Окна были в каждой стене, и из-за пересекающихся потоков света, который все же сохранял в этом месте полумрак, у него порой кружилась голова. Был даже балкон - маленький и узкий, с плетеным креслом-качалкой, через ручки которого был перекинут плед.

Он считал это место произведением искусства, недоступного людям. Филласт был с ним согласен, что не мешало ему здесь жить.

-Это действительно сон, Уивер, - сказал как-то Филласт. - Сон человека из иного мира. Мои родичи умеют улавливать их и воплощать в жизнь. Это искусство.

-Я бы не стал тут жить, - сказал ему прорицатель. - Мне кажется, это все равно, что обнимать статую.

-Согласен, - ответил эльф. - будь это что другое. Но это место создано для жилья, и будет кощунством не жить в нем. Я не знаю человека, которому это приснилось, но мечта у него была хорошая.

В глазах прорицателя Филласта оправдывало только то, что место ему, вообще-то, подходило. Это было жилище одиночки. Филласт и сам считал, что творец мечты в чем-то на него похож, насколько могут быть похожи человек и эльф. Единственным изменением, внесенным нынешним обитателем этого чуда, стали три толстых тома, поставленных на одну из полок. Их вид, как рассказывал Филласт, настолько резал ему поначалу глаз, что пришлось эльфийскому князю прибегнуть к магии. Теперь три массивных фолианта летописи Филласта, переплетенных в грубую кожу, с застежками из серебра и страницами из невероятно тонкого пергамента выглядели как достаточно обычные книги, из бумаги, с простым коленкоровым переплетом.

-Послать бы Эрика в Нодер, - вслух подумал прорицатель.

-Для прорицателя ты слишком спокойно обращаешься с судьбой, - заметил утопающий в кресле-качалке Филласт. Кресло было похоже на то, что стояло на балконе, только гораздо больше размером.

Прорицатель еле заметно дернул плечами.

-Судьба арденов, какая она сейчас, не стоит того, чтобы относиться к ней с подобающим уважением. Нодер осажден несколькими князьями эсгуриев. Там каждый человек на счету. Последний потомок Ровенда Великого поднимет дух защитников.

-Ты же знаешь, что все это лишь мышиная возня, Уивер. Эсгурии, нерберийцы, алагоры, дессалии, потомки Старших востока с зеленой кожей. А потом еще и Регад.

-Регад?

-Они уже идут, Уивер. Их всех не остановишь. Ищи другой путь.

Прорицатель положил голову на руки.

-Один раз мы уже пошли другим путем и позволили себя завоевать. И что толку? Если наша судьба - исчезнуть навсегда, я не хочу покоряться такой судьбе.

-Будь добр, подай мне летопись, Уивер. Второй том.

Прорицателю всегда было интересно наблюдать за тем, как рождается летопись Филласта. Часто туда вписывались события уже происшедшие, но так же часто где-нибудь ближе к концу третьего тома, посреди чистой страницы, Филласт мог вписать слово-два, реже - фразу. Это были пророчества, не такие, как у людей.

-У эльфов пророков почти нет, - сказал когда-то Филласт. - Я - исключение. С прорицателями в таком количестве, как у вас, Старших, жизнь наша была бы скучна.

Разбросанные здесь и там, слова и фразы в определенный момент становились частью связного, полноценного повествования. Пробелы заполнялись, когда приходило время событий, описываемых в этом месте - сразу же или чуть позже, иногда несколько раньше. Филласт гораздо лучше видел на неделю-две вперед, чем на тысячелетия.

-Я не вижу, - переубеждал он прорицателя. - и ты не видишь. Конечно, что-то ты и видишь в своем хрустальном шаре, но гораздо больше ты понимаешь. Осознаешь. Живешь в своих видениях. Не знаю, как тебе объяснить. 'Вижу' - это в варварском понимании. Поверь, Уивер, варварами вы перестали быть давно. Не заставляй меня разочаровываться в арденах.