Джон Норман - Племена Гора

Я сделал последний глоток и вернул кружку торговцу водой. Тот поклонился, разулыбался, прицепил кружку на пояс и побежал дальше, оглушительно выкрикивая: «Вода! Вода!»

Я сморгнул, пытаясь приноровиться к ослепительному, жаркому солнцу. Дома в Торе выстроены из глины и кирпича Стены покрывают цветной штукатуркой Сейчас, однако, все казалось бесцветным. Пожалуй, мне стоило приобрести местную одежду. Я был слишком заметен.

Я направился в сторону базара.

С легким копьем я обращался неплохо. Этому меня научил народ фургонов. Но я понятия не имел о кривом ятагане. Висящий на левом плече короткий меч сослужит плохую службу в седле кайила. В Тахари не дерутся пешими. Пеший человек в пустыне еще до начала боя считается покойником.

Я взглянул на здания. Наконец-то я попал в тень. Узкая крутая улочка спускалась к базару. В Торе нет домов выше четырех этажей. Больше из глиняных кирпичей и бревен никто строить не решается. Благодаря неровной каменистой поверхности, на которой расположен город, многие дома кажутся выше, чем они есть на самом деле. Снаружи здания ничем не украшены, лишь иногда в гладких серых стенах попадаются узкие окна. Стены выходят непосредственно на улицы, отчего последние выглядят как глубокие ущелья. В середине улицы тянется сточная канава. В Торе редко идут дожди, и канава используется главным образом как помойка. Рабы просто выходят из домов и сваливают в нее мусор. Зато за высокими стенами можно найти прекрасные, ухоженные сады и уютные, прохладные беседки. В этом отношении Тор мало чем отличается от прочих горианских городов. В Торе находятся фирмы крупнейших караванных купцов. Здесь же процветают ремесла. В городе работают резчики по дереву и камню, полировщики, краснодеревщики, ювелиры, красильщики, ткачи, сапожники, горшечники, кожевники, стекольщики, мастера по посуде, оружейники и другие специалисты. Большинство населения города работает на караванную торговлю. Здесь много охраняемых складов, что обеспечивает рабочие места кладовщикам и охранникам, в сотнях лачуг проживают погонщики кайилов и гуртовщики. Для охраны караванов купцы предпочитают нанимать только известных людей, нередко им оплачиваются периоды простоев. Гуртовщики и погонщики приходят и уходят. При их отборе бросают монеты, тянут жребий короткими и длинными палочками. Погонщикам говорят, что это делается для того, чтобы обеспечить справедливый отбор. На самом же деле, и все об этом знали, подобным образом страхуются оттого, чтобы в караван не попала сговорившаяся перебить охрану и похитить ценности шайка. Впрочем, в основном гуртовщики и погонщики люди честные. По окончании долгого пути они получают хорошее вознаграждение. А в трактирах и прочих увеселительных заведениях Тора их поджидают табуны раздетых девушек.

— В моем доме, — выкрикивали хозяева, — вы можете получить в аренду ключик от ее комнаты.

Как правило, подобные призывы мало кого волнуют, люди торопятся в места, не нуждающиеся в столь дешевой рекламе. В Торе имеется несколько заведений, где качество услуг гарантировали. Думаю, стоит упомянуть о нескольких. Самый известный — отель «Шелковый оазис», сюда приезжают даже из Ара, но цены, конечно, здесь запредельные. К заведениям среднего ранга относятся «Золотой ошейник» и «Серебряная цепь». Оба держит некий торианец по имени Гаран. Из недорогих и приличных трактиров я бы порекомендовал «Плеть», «Веминиум», «Гранат», «Красную клетку» и «Сад удовольствий». С точки зрения гуртовщиков и погонщиков, у всех вышеперечисленных точек, равно как у еще сорока им подобных, имеется одно общее свойство: здесь довели до совершенства искусство отлучения человека от его денег. Погонщиков можно понять. У них на счету каждый грош, а в таких местах деньги испаряются, как вода на солнцепеке. Загулявшие погонщики и гуртовщики могут по несколько ночей шляться из одной точки в другую. Плата за провод каравана, на который иной раз уходят месяцы, разлетается дней за десять — пятнадцать. Зато, конечно, есть что вспомнить. Заканчивается все, как правило, тяжелым похмельем, тошнотой и невыносимой головной болью. Народ снова тянется на биржу в надежде продать свои услуги очередному хозяину каравана.

Мимо меня прошел парень со связкой живых вуло. Он тащил птиц за ноги, головы болтались у самой земли. Сзади шел второй с корзиной яиц.

Я побрел за ними, надеясь попасть на базар.

Воды в оазисах всегда не хватает. Дома строят на возвышенностях, где все равно ничего не растет. Низины пытаются кое-как возделывать. Землю поливают в основном вручную, хотя иногда можно увидеть неуклюжие деревянные механизмы. Плодородную землю для строительства не используют. Подобным же образом устроен и Тор. В самых низких местах города располагаются колодцы. От них, кругами, разрастается город. Этим объясняется множество узеньких, кривых улочек в старой его части. Единственным, пожалуй, преимуществом подобной застройки является то, что вода находится в наиболее защищенном районе города — в его центре. Должен сказать, что в Торе воды, судя по всему, хватало. Сады поражали пышностью и красотой.

Я оказался в центральной части города.

— Кому воды? — услышал я. — Свежая вода!

Обернувшись, я увидел того же самого водоноса, у которого уже выпил кружку. Мимо прошла женщина. Под темной накидкой она держала ребенка. Я направился вниз, к базару.

Я приехал в Тор четыре дня назад. Перед этим я завернул в Касру и продал своего тарна. В таких местах, как Тор, к тарнсменам относятся с подозрением. Из Касры я отправился на дхоу вверх по Нижнему Файену до деревушки Куртцзал, лежащей к северу от Тора. Нередко сюда привозят из Тора товары для дальнейшей отправки в Касру по реке. В Касре я выдавал себя за тарнсмена, охотника за живым товаром. Для пущей убедительности я перебросил через седло обнаженную девушку. Добыча оказалась блондинкой. Она даже не умела говорить по-гориански. Пришлось посетить кузнеца, чтобы изготовил ей соответствующий ошейник. Как и предполагали мы с Самосом, никому не приходило в голову, что тарнсмен с неуклюжей, неопытной девкой, явный новичок в похищении невольниц, мог иметь отношение к Царствующим Жрецам. Таких, как моя рабыня, отлавливали и, недолго попользовавшись, перепродавали следующим владельцам.

— Вот, захватил в невольничьем лагере, — сказал я кузнецу.

— Клеймо свежее, — отозвался он.

Кузнец не ошибся. Иногда девушек клеймят только после продажи. Существуют различные клейма. Некоторым хозяевам доставляет удовольствие самим выбирать подходящий рисунок. Эту девчонку заклеймили час спустя после того, как она попала в дом Самоса. По обычаям дома ей поставили стандартную метку кейджеры. Чтобы поставить хорошее клеймо, тем более на девушке, нужна твердая рука и большой опыт. Нередко первыми на клеймение пускают старых и дешевых женщин. Бывает, что одну клеймят по несколько раз, пока мастер не набьет руку. Как правило, начиная с пятнадцатой, тавро получается глубокое, четкое и чистое. Очень важно, чтобы бедро девушки оставалось неподвижным. Нередко ее удерживают несколько мужчин. Специалисты рекомендуют фиксировать ногу при помощи колеса фургона. В домах знатных рабовладельцев практикуют клеймение при помощи тяжелого пресса с тисками. Несмотря на то что процесс клеймения болезнен сам по себе, гораздо острее ощущаются его психологические последствия. Часто его одного бывает достаточно для радикального изменения самооценки невольниц. С этого момента они начинают воспринимать себя как безымянных и бесправных существ, целиком зависящих от воли своих хозяев. Для девушек клеймо становится своеобразным знаком принадлежности, причем не конкретному даже хозяину, а всему классу мужчин, один из которых на время становится ее безраздельным властелином. Клеймо безлико. Ошейник, напротив, указывает, кто именно заплатил за рабыню деньги. По нему можно узнать, в чьей собственности она находится. Клеймо лишает девушку какого бы то ни было социального статуса, оно вынуждает ее на строго определенные отношения с мужчинами. На Горе хозяева знают о рабынях гораздо больше, чем на Земле мужья знают о своих женах. Рабыня — это не просто женщина, с которой живет ее владелец, она является его достоянием, поэтому для него важны все сведения о ее происхождении. Хозяина остро волнуют вопросы умственного развития кейджеры, ее пристрастия — все, что так или иначе касается его возлюбленной собственности. Подобная информация, разумеется, ставит девушку в еще большую зависимость от владельца, а ему дает возможность играть на ее слабостях. Достаточно распространенным явлением считается, когда хозяин часами заставляет девушку во всех подробностях рассказывать о своих тайнах. Особое внимание уделяется фантазиям. Если рабыня достаточно грамотна, ее могут привязать к низенькому столу, за которым, стоя на коленях, она излагает их в письменном виде. Хозяин получает таким образом бесценный материал, при помощи которого он способен сделать ее еще более беспомощной. Бывает, что девушки пытаются обмануть своих владельцев, однако в подобных делах неискренность определить очень просто и лгуний бьют плетьми. Нередко хозяин требует, чтобы девушка фантазировала на определенные темы. Опытные владельцы ценят рабынь-фантазерок, поскольку они дают им ключи ко многим загадкам. Находящаяся в неволе девушка получает возможность погрузиться в свое подсознание. Со временем в ней пробуждается любопытство, в результате рабыня, предмет чужой собственности, приобретает недоступную для свободных женщин свободу мышления. Происходит невиданный парадокс. Свободная женщина остается свободной лишь физически, морально она безнадежно закрепощена и несчастна, все ее силы уходят на борьбу с собственной природой, в то время как рабыни, находясь взаперти, в ошейниках, а иногда и в цепях, получают из рук мужчин бесценную возможность быть самими собой. Интересно, что рабыни, как правило, жизнерадостны и веселы, они, как это ни парадоксально, свободны в своих мыслях и эмоциях, не закомплексованы, у них нет психологических предрассудков. Видеть этих красивых и гордых женщин, с высоко поднятыми головами и ясным взором доставляло мне огромное наслаждение. Некоторые носили свои ошейники с такой гордостью, что приходилось брать в руки плеть, чтобы напомнить, что они все-таки рабыни.