Светлана Жданова - Лисий хвост или По наглой рыжей моське

– Набегалась?

– Рэ`Адхиль, что происходит? Лисавета в чем-то провинилась? – встал на мою защиту стражник.

– Это не твое дело Альдоф. Уйди прочь. Она сама знает, что натворила.

– Она еще совсем девчонка, всё шалит.

– Это я бы шалостью не назвал. Из-за этой гадины вырезали четверть моего отряда. Она разрушила все, что мы храним уже полгода. Уничтожила прежнее Сенданское графство.

– Лиса?

– Хочу домой.

Оборот как всегда произошел быстро. Ну, и лисьи реакции не подкачали. Рейвар едва успел вскинуть арбалет, когда я вскочила на стену. Стрела прошла очень близко – но он всего лишь предупреждал. Только здесь меня ждала худшая участь, чем просто смерть. Так что прыжок я сделала спокойно.

Если лисе даны крылья, значит это зачем-то нужно. И пусть полет больше походит на медленное падение. Там меня ничего и никто не ждет, но там свобода. Эфемерная, обманчивая. Там чужой мир, не мои правила. Там неизвестность. Но там нет другого напоминания о предательстве, кроме меня самой.

Глава 2 А ну-ка, девочки!

Почему, когда ты беседуешь с Богом, это называется молитвой, а когда Бог с тобой – шизофренией? Из рассуждений пациента некоей больницы

– Ой, лисичка! Бабуля, иди скорей сюда!

– Отойди от неё, Васятка. Вдруг бешенная. Потыкай-ка моей клюкой – живая? Вот мамка твоя обрадуется воротнику.

– Я те потыкаю! – возмутилась я такому обращению и даже открыла глаз.

Малец, уже тянущий ко мне палку, закричал и спрятался за бабкину юбку. Старушка же пошамкала губами и недовольно заключила: – Живая.

Разумеется. Такую заразу, как я, легко не пришибить. Только… ой, кажется, я себе что-то сломала!

* * * * *

Боль безжалостно порвала мягкое покрывало сна, заставляя открыть глаза и закричать. Отступала же она медленно, лениво. Будь моя воля – пинками бы погнала… но она это, похоже, знала и только дразнилась.

– Выпей, полегчает.

Сказали негромко и, не дожидаясь реакции, влили в пасть что-то кислое и тягучее как кисель.

– Давай попробуем еще раз, только ты крыло-то расслабь.

Наверно, самое странное ощущение для человека – это дерганье за хвост. Ведь его-то у человека отродясь не было. Когда подобное «повезло» узнать мне, в первый момент в адрес неких ушастиков полетели жуткие возмущения, едва на грани «после такого надо жениться», а уж потом я прислушалась к своему организму и ощущению которое вызывало у меня дерганье ранее отсутствующего. В целях эксперимента даже пришлось заставлять ошарашенного Рейвара повторить. Не то что я извращенка какая, но больно любопытно. Ощущения напоминают дерганье за ногу, только… проходящее через все тело, все же хвост это продолжение позвоночника. Но вот дерганье за крылья уже не заказывали!

И нечего так обиженно сверкать на меня глазками. Дергают тут. Чуть все перья не выдернула вместе с костями. Нет, понимаю, что мне сустав вправляли, но больно ведь!

Так что покусание конечностей молодой девицы считаю частично обоснованным. Хотя мне стыдно… наверное.

Девушка ругнулась себе под нос, а потом испуганно покосилась в сторону.

– Извиняюсь, настоятельница.

– Промой рану, слюна хвисы ядовита. А я пока этой займусь, – ко мне подошла женщина лет сорока и сунула под нос деревяшку. – На-ка, закуси.

Еще один рывок… и деревяшка раскрошилась мелкими щепками, которые пришлось тут же сплевывать, дабы не задохнуться.

– Вот и всё. Остальное мы вроде уже обработали, – меня погладили промеж ушей. – Лежи теперь, отдыхай.

– Где я? – любопытство прорезалось первым.

– В храме богини-матери. Тебя деревенские принесли.

– Ну да, это многое объясняет. Сильно я упа… полетала?

Падение плохо запомнилось. Всё произошло так быстро, а закончилось так больно. Оба крыла поломала, лапу вывихнула (это я тогда так думала, сейчас то понимаю – как раз наоборот). Но страх перед замком и его обитателями оказался так велик, что первое время я этого даже не замечала, желая только одного – оказаться как можно дальше. Интересно, и куда же я убежала?

– Жить будешь. Через пару дней даже бегать начнешь, если слушаться меня будешь. Я Олта, настоятельница храма.

– Лисавета… чудо с перьями, – представилась я.

Женщина улыбнулась. На вид ей было лет сорок, лицо серое уставшее, на дне глаз тоска, а вот руки молодые. Волосы у нее красивые, пшеничные, по плечам рассыпаны, сдерживаемые только широкой лентой поперек лба. Ростом она невысокая, даже я наверное повыше буду, худая и хрупкая.

– Как же ты так сподобилась… полетать? Чуть совсем без крыльев не осталась. Такие травмы долго заживают, и еще неизвестно будешь ли летать дальше.

– Не до крыльев было, шкуру бы сохранить целой! – Я села на деревянном столе и огляделась. Похоже, комнатка активно использовалась как медицинский кабинет. Вон, на полочках какие-то баночки лубковые, да бутыли темного стекла. А на столике стопкой полотенца и медный тазик. За моей спиной, к стене прикручена перекладина. Странно!

– Что, ты тут еще не была ни разу? Ну да, по виду еще молоденькая. Хотя с нынешними нравами…

– Где не была? – Ой, неужто к таксидермистам попала?

– Не была, значит, еще будешь. Это родильная комната. А ты давай слезай со скамьи, отмывать от шерсти замучаемся.

Правда, какой бы строгой не прикидывалась Олта, всё равно помогла мне слезть и даже посоветовала, как лапу держать, чтоб ходить не больно было. За дверью оказался коридорчик.

– Тут у нас кухня, тут кельи прислужниц, сюда ходить даже не думай, – наставляла меня женщина.

– А что там? – принюхалась я. Из-за закрытой двери ощутимо тянуло сыростью… и квашенной капусткой. Рот сразу наполнился слюной, намекая, что желудок скоро тоже присоединится к требованию банальному, но важному – пожрать.

– Вот любопытная! Ни как за это тебе крылышки-то подрезали? Чего скуксилась? Ладно, не буду спрашивать, захочешь – сама расскажешь. А это и есть наш храм, – распахнула Олта передо мной двери.

– Ох!

Пока я была в дальних, жилых комнатах храма, то даже не осознавала, куда собственно попала, зато сейчас восхищенно прижала уши и довольно некультурно раззявила пасть. Главная зала казалась маленькой мне просто огромной. С высокого аркообразного потолка спускались, образуя своеобразный шатер, изумрудные отрезы ткани, в этой обстановке больше походившие на ленты. Да и все стены оказались драпированы шелком, скользким и блестящим, напоминавшим роскошный наряд на бежевом теле камня. Что только подчеркивалось многочисленными вазами с цветами и круглыми медными гравированными бляшками, развешанными на цепях между белых, в красную жилку колон.