Таран Матару - Новичок

Яков ухмыльнулся и кивнул в знак согласия. Флетчер фыркнул; Яков был едва ли состоятельнее Флетчера и такого же низкого происхождения. Его лицо было красным от алкоголя, и Флетчер подозревал, что Дидрик спаивал его пивом всю ночь, чтобы переманить на свою сторону. Не то чтобы Якова надо было убеждать; он бы продал собственную мать за несколько шиллингов.

Ротерем не пошевелился, чтобы собрать монеты, вместо этого в упор глядя на Дидрика, пока тот не заерзал от дискомфорта.

— Да ладно тебе. Сделка есть сделка. Не моя вина, что ты жулик. Тебе повезло, что ты не угодил в цепи и все еще на пути к слушанию о дезертирстве, — сказал Дидрик, отступив за спину Якова. Флетчер начал осознавать всю сложившуюся ситуацию и по-новому посмотрел на Якова. Стражник был крупным мужчиной, возвышаясь над Ротеремом по крайней мере на фут, и сложенным почти так же, как Бердон. Его наняли стражником не за ум, это точно.

Даже Дидрик был на полголовы выше Флетчера, и его дряблое тело было вдвое шире жилистого Флетчера.

Ротерем продолжал смотреть, нервируя Флетчера, его стальной взгляд буравил толстое лицо Дидрика. Напряжение в нише повысилось еще на несколько делений, когда рука Якова поползла к эфесу меча.

— Проверь его сумку. Она, скорее всего там, — приказал Дидрик, но в его голосе была тень сомнения. Когда Яков потянулся к его сумке, Ротерем резко встал, заставляя парочку отступить на шаг. Флетчер поднялся вместе с ним, со сжатыми кулаками. Его пульс ускорился и он слышал свое бешеное сердцебиение, когда адреналин завладел им. Он ощутил приступ удовлетворения, когда брови Дидрика поползли вверх.

— Если собираешься достать меч, тебе лучше уметь им пользоваться, — прорычал Ротерем, его собственная рука покоилась на эфесе меча, который он купил у Флетчера.

Дидрик побледнел при виде него. Он видел, что у солдата не было оружия на рынке, и очевидно не ожидал, что сейчас тот будет вооружен. Он украдкой метнул взгляд на Якова. В битве на мечах солдат одержит верх.

— Без оружия,— объявил он, расстегнув перевязь меча и позволив ему упасть на пол. Яков поступил так же.

— Ага, без оружия, — сказал Флетчер, поднимая кулаки. — Я помню, как ты боялся испачкать кровью униформу.

Ротерем хмыкнул в знак согласия и положил ножны на стол.

— Давненько я не бывал в старомодной кабацкой драке, — объявил он с наслаждением, схватив кружку Флетчера и поднеся ее к губам.

— Дерись грязно и целься в лицо. Джентельменские правила оставь джентльменам,— пробормотал Ротерем краем рта, и с этим он крутанулся и плеснул пиво в лицо Якова, ослепив его. Со скоростью молнии его колено оказалось в паху ублюдка, и, когда Яков сгорбился пополам, Ротерем с треском головой ударил его в нос.

Затем Флетчер оказался в самой гуще схватки, врезав в круглое лицо Дидрика. Цель была легкой, и первым же ударом он попал в нос Дидрика, который прыснул красным как перезрелый помидор. Кулак Флетчера обожгло болью, но он не обратил на нее внимания, пользуясь моментом, чтобы толкнуть Дидрика плечом в грудь и свалить его на землю. Это было ошибкой. Пока они боролись на липком полу, Дидрик использовал свой вес как преимущество. Он схватил мясистой рукой Флетчера за горло и начал сдавливать. Зрение Флетчера затуманилось, и сознание ускользало от него. Последним усилием он вонзил зубы в голое запястье Дидрика, так крепко, что услышал, как хрустнули кости. Визг боли отозвался в его ушах и рука исчезла. От облегчения закружилась голова, и он хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Он ударил локтем в нагрудник Дидрика, перевернулся и встал на корточки.

Почти сразу же Дидрик оказался на нем, стараясь вдавить его в пол. В этот раз Флетчер был готов, потянувшись в том же направлении, что и Дидрик, и используя импульс толстого парня, чтобы взгромоздиться на него. Затем его пальцы обхватили горло Дидрика, сдавливая изо всех сил, на которые его руки были способны. Дидрик хлопнул по шее, потом его рука понеслась к нему.

— Берегись! — крикнул Ротерем, и Флетчер отпрыгнул как раз вовремя. Изогнутый кинжал вспорол его голубую тунику, и полоса огня обожгла болью. Брызнула кровь, и туника окрасилась красным, но, тем не менее, Флетчер ощущал, что это всего лишь царапина. Дидрик вскарабкался на ноги и опять бросился на него, но Флетчер уклонился.

Ротерем был тут как тут, острие его меча прижато к кадыку Дидрика.

— Что стало со «сделка есть сделка»? — прорычал Ротерем, двигаясь вперед, так что Дидрик споткнулся о бесчувственное тело Якова. Флетчер понял, что вся таверна наблюдала за ними. Единственным звуком были резкие вдохи Дидрика, когда он пытался что-то сказать, но ни слова не сорвалось с его губ.

— Что скажешь, Флетчер? Сделаем с ним то, что он пытался сделать с нами? Твои кишки сейчас были бы размазаны по полу, если бы я не увидел, как он достал кинжал, — объявил Ротерем так, чтобы вся толпа могла услышать. В этот раз шепотки были в пользу солдата.

—Нет. Не думаю, Ротерем. Мы всегда должны быть милосердными к тем, кто менее удачлив, чем мы сами. — Флетчер обронил слова с презрением, опустив меч Ротерема. Прежде чем слова сорвались с его губ, Дидрик заспешил к двери, забыл и о Якове на полу, и о своем мече.

Когда дверь захлопнулась за торопящимся уйти Дидриком, люди в таверне повысили голоса, презирая его. Скоро зазвучал смех, веселье продолжилось.

— Пошлите,— сказал Флетчер Ротерему, его сознание затопило облегчение. — Я постелю вам постель в нашей кузнице. Этой ночью вы больше нигде не будете в безопасности.

8

ФЛЕТЧЕР ОТКРЫЛ ГЛАЗА и тут же об этом пожалел. Серый свет, проникающий через открытое окно, был нестерпимо ярким. Он сел и, дрожа и спотыкаясь, побрел его закрывать, его дыхание облачком вырывалось в прохладный воздух. Он, должно быть, оставил окно открытым в пьяном состоянии.

Он моргнул, но в темной комнате не смог разглядеть солдата, только кучу мехов, сваленных в углу. С растущим страхом Флетчер пробрался наружу и увидел, что мул Ротерема исчез; нигде не было и следа.

— Наконец-то проснулся, да? — спросил Бердон позади него, в его голосе звенело осуждение. Он стоял около кузницы со скрещенными на груди руками и озадаченным выражением лица.

Флетчер кивнул, так как не мог говорить, почувствовав первую волну тошноты. Он больше никогда не будет пить.

— Солдат посветил меня в события прошлой ночи перед отъездом. Не могу сказать, что я одобряю драку, или то, что тебя насильно побрили. Но я рад, что ты проучил этого маленького выскочку, — сказал Бердон с печальной улыбкой. Он с грубой привязанностью взъерошил Флетчеру волосы, оставив их в растрепанном состоянии. Флетчер зажал рот и выскочил наружу, прежде чем опустошить содержимое желудка на мостовую.