Ольга Баумгертнер - Колдовская компания

– Нечаянно получилось, – буркнул я.

– Ничего, я исправлю, – Инведнис провел рукой над их кубками, и они вновь занялись беседой и обедом.

Разочарование, что моя маленькая месть не удалась, уступило место интересу к умению Инведниса изменять свойства вещества. После обеда я пристал к нему с расспросами.

– Ты можешь изменять все, что захочешь?

– Возможно. Разве ты сам не владеешь материальной магией?

– Нет, мне известен только этот трюк с вином. Можешь объяснить?

Инведнис добродушно улыбнулся.

– А превращать молоко в вино ты уже не можешь? Не думаю, что Гаст это одобрит.

– Я не буду превращать молоко в вино, – заверил я. – Мало ли для чего мне это пригодиться.

– Спроси у Гаста. Если он позволит, я объясню тебе.

Я поплелся к Гасту, впрочем, настроенный довольно решительно. Колдун выслушал меня с удивлением.

– Как ты собираешься обучаться светлой магии? – поинтересовался он. – Ты же темный колдун.

– А какая разница? Механизм действия один и тот же, а вот по результату уже можно делать выводы. Если ты сожжешь участок леса под поле, то это светлая магия, а если я сделаю то же самое, чтобы кому-то досадить – это темная магия.

– Интересное толкование, – хмыкнул Гаст. – Впрочем, все правильно. Наша магия – магия созидания, а ваша – разрушения. Но ты забываешь о той магии, которой пользуетесь только вы, и наоборот. Мы, к примеру, не применяем заклинание очарования, а вы спокойно можете затуманить сознание человека и управлять им.

Я удивленно моргнул.

– Должен тебя разочаровать – в темной обители не осталось никого, кто бы владел гипномагией.

– Странно, я слышал другое… – Гаст задумчиво потер подбородок.

– Что же? – я с интересом ждал ответа.

– Да, нет, наверное, только слухи.

– Так я могу получить урок у Инведниса? Магия изменения веществ относится к общей.

– Ну ладно, – сдался он. – Но если я узнаю, что вместо молока ты пьешь что-то другое… Даю тебе три часа на занятия с Инведнисом, а потом хватай меч и ко мне.

– Как? Опять?! – охнул я, только что внутренне усмехнувшись, что Гаст уже вжился в роль моего наставника.

– Тренировки два раза в день, иначе ты ничему не научишься.

Не слишком осчастливленный этим известием, я вернулся к Инведнису. Он оказался несколько скуп на пояснения, рассказав самую суть и не особо вдаваясь в подробности. Впрочем, для меня этого оказалось достаточно – коротко и ясно. Мы потратили на все чуть больше получаса.

Потом я решил навестить Шэда. Увидев меня, он радостно дернул головой, устремил морду в сторону реки и стукнул копытом.

– Тебе тоже жарко, да? – я развязал его и повел на берег.

Там мы зашли по пологому склону в воду, оказавшуюся весьма холодной – уровень реки продолжали поддерживать бьющие из-под земли ключи. Но Шэд довольно пофыркивал, особенно когда я взялся за щетку.

– Ты ведь вполне мог поручить заботу о жеребце кому-нибудь из местных, – Гаст присел на валуне у самой воды.

– Не мог. Шэд действительно никого к себе кроме меня не подпускает. И потом, это все же конь Бэйзела – не уверен, что они могли бы подобающе позаботиться о нем.

– В самом деле? – на лице Гаст отразилась насмешка. – Так ты чистишь его только из-за того, что это конь Бэйзела?

Я вспыхнул, а Шэд покосился на меня.

– Пошли, приятель, – шепнул я ему, окунулся напоследок с головой и вывел жеребца на берег.

Едва успел натянуть одежду, а Гаст уже протягивал мне инведнисовский меч. Я несколько раздраженно взял его. Пока я заводил Шэда в конюшню, Гаст поделился со мной кое-какими новостями.

– Сегодня к вечеру мы приглашены на торжество – состоится свадьба внучки старейшины, ну и нас заодно поблагодарят за все, а завтра мы уже двинемся дальше.

– Завтра? Я думал, что задержимся здесь хотя бы на неделю.

– Нет, мы сделали все, что могли, а впереди нас ждет еще много нуждающихся. От засухи пострадали почти все южные деревни. Так что полчаса разминки.

Полчаса разминки на мечах стоили мне рубашки. Я стоял тупо уставившись на несколько черных лоскутов – все, что осталось после проведенного Гастом приема.

– Я мог бы изрезать тебя на кусочки, – сообщил он мне очень доброжелательным тоном.

– Вы еще здесь? – к нам сквозь яблоневые заросли пробрался Инведнис, и его взгляд застыл на мне.

– Ты сможешь восстановить ее? – начал я, впрочем, почти без надежды.

– Нет.

– Как нет?! Ты владеешь материальной магией и для тебя сложно восстановить материю?! – я дал волю своему возмущению, а Инведнис только развел руками и глянул на меня с искренним сочувствием.

– Ну что ты злишься? – недоуменно произнес Гаст. – Ты так завелся, будто она у тебя единственная.

– Да, единственная!

Гаст переглянулся с Инведнисом и расхохотался.

– Не вижу в этом ничего забавного, – сквозь зубы процедил я и добавил с подозрением. – А не специально ли ты это сделал?

– Нет, честное слово, – Гаст едва сдерживал смех. – Я-то думал, что твоя родительница наверняка положила тебе в котомку замену…

– Положила. Это она и была! – я с досадой сорвал с себя лохмотья.

– А первую рубашку ты, несомненно, забыл на постели принцессы, когда поспешно улепетывал от его величества – ее отца, – съязвил Гаст.

Но тут Инведнис тронул его за руку и выразительно глянул на Гаста.

– Ты видел его спину? – едва слышно спросил он на светлом наречии.

Гаст дернулся посмотреть, став серьезным, но я со злостью попятился от него.

– Ладно, догонишь нас, когда успокоишься.

Едва они ушли, как из-за деревьев выскользнула моя знакомая.

– Это правда?

– Что?

– Что ты «забыл» рубашку у принцессы? Нет, ты не подумай… Я прекрасно знаю, что между расой колдунов и людей не возможны серьезные отношения… Я хочу сказать… неужели после принцессы ты мог быть со мной?

– Мне совершенно безразлично, какое положение занимает среди людей хорошенькая девушка, – отозвался я совершенно искренне и, когда она просияла от «хорошенькой», добавил. – У тебя не найдется рубашки какого-нибудь брата? У тебя есть брат? И потемнее, если можно.

– Можно что-нибудь поискать. Но не думаю, что найдется темнее моего платья. Подожди здесь, я скоро.

Спустя несколько минут она сидела рядом и вплетала в длинные волосы цветы и пару ярких лент, готовясь к празднеству. А я взирал на принесенную девушкой и разложенную передо мной на траве рубашку.

– Она совсем новая, мой младший брат еще ни разу и не надевал ее.

Я отметил, что ее младший брат вероятно пошире меня в плечах. Впрочем, меня больше беспокоил цвет. Честно говоря, я уже был готов плюнуть на все и одеть что угодно, хотя за измену своему цвету полагалось жестокое наказание. Но рубашка, вопреки ожиданиям, оказалась не молочного цвета, а… серого. Темным магам из высших родов позволялось надевать верхнюю одежду одного из цветов родового герба. Ретч, например, мог носить куртку темно-синего цвета, каким только бывает вечернее небо, Нордек, главный советник, носил бардо оттенка переспелой вишни или запекшийся крови, а серый, точнее серебристо-серый… являлся цветом Бэйзела. Я со вздохом натянул рубашку и подумал о Гасте. Он не узнал герба Бэйзела на попоне Шэда. Теперь я подумал, вызовет ли серый цвет у него определенные ассоциации или нет. Что это? Совпадение? Я пристально глянул на нее. Девушка оторвалась от своей прически и ее лицо озарила улыбка.