Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 17

На пороге стояли четверо или пятеро парней — трудно было сразу сосчитать эту егозливую молодежь.

— Вы не узнаете нас, доктор Фауст? Герр Фауст, мы же студенты вашего курса Основ алхимии! Всенепременно требуется ваш совет касательно того, отчего женское начало неизменно присутствует в непрерывно изменяющемся гермафродитическом теле Меркурия. На выпускном экзамене нас обязательно станут спрашивать об этом, а в алхимических учебных пособиях сия тема вовсе не затронута.

— Да что вы говорите, черт побери! — огрызнулся Фауст. — Предмет гермафродитизма во всей совокупности оного трактуется вкупе с эротическими символами алхимии в книге Николаса Фламеля «Новейшие поползновения в древнейшей науке» — в книге, которую я усиленно рекомендовал вам в начале учебного года!

— Но книга-то эта писана французским языком!

— А разве вам не положено сим языком владеть в должном совершенстве?

— Стоит ли трудиться, герр Фауст, ежели принцип двуполости отнесен Аристотелем к категории…

Фауст нетерпеливо взмахнул руками, призывая студентов помолчать.

— Господа студенты, — сказал он, — вы застали меня в разгар подготовки к архитрудному и архисложному эксперименту, который, может статься, войдет в анналы науки и составит эпоху в истории алхимии. Я не могу позволить, чтобы кто-либо хоть ненадолго отвлек меня. Если вам нужен совет, отправляйтесь к любому другому профессору. А не то просто отправляйтесь за советом к дьяволу. Да-да, идите к черту! Вон!

Студенты удалились восвояси.

Фауст вынужден был снова работать кожаными мехами, раздувая огонь. После этого он еще раз проверил готовность своего мудреного оборудования. Перегонные кубы уже были разогреты и готовы к работе, аппараты для возгонки были в исправности, равно как и все сосуды для дистилляции. Доктор приступил к делу.

По мере смешения в плавильном тигле ингредиенты меняли свой цвет в точном соответствии с книжным описанием процесса. Алые и зеленые струи вихрились в сверкающей жидкости, пар поднимался слоями и конденсировался в клубы тумана, которые зависали под потолком подобно прозрачным серым змеям. И вот Фауст добавил опилок с подлинного креста Господня. Несколько мгновений вещество ярко сияло в раскаленном тигле, затем почернело.

В алхимии нет признака тревожней, чем почернение какого-либо вещества в плавильном тигле. К счастью, цепкий взгляд Фауста заметил, что перед этим почернением сверкнули две серебристые вспышки. Он немедленно обратился к страницам книги «Типичные алхимические ошибки и как с ними бороться», продуктом изысканий волшебников из Каирского университета; перевел эту книгу Моисей Маймонид. Касательно данной реакции там было написано следующее: «Двойная серебристая вспышка перед почернением материала обозначает, что использованные в опыте частицы подлинного креста Господня таковыми не являются. Прежде чем продолжить эксперимент, проверьте добросовестность своих поставщиков».

Гром и молния! Опять он загнан в тупик! На сей раз тупик грозит оказаться безвыходным. Разве что опилки креста Господня можно заменить чем-либо другим.

Фауст вновь лихорадочно стал перелистывать фолианты, от которых ломились полки шкафа. Ничего. Он чуть было не разрыдался от досады и отчаяния. И тут его взгляд упал на связку книг, принесенных тем загадочным самозванцем.

Он быстро просмотрел названия и брезгливо поморщился. Сплошь лжеученые трактаты, написанные шарлатанами для продажи дуракам и невежам. Но среди этой дряни доктор узнал одну книгу, название которой было ему знакомо, хотя он до сих пор никак не мог ее приобрести: немецкий перевод антологии «Основания алхимии». Как эта достойная книга затесалась в такую компанию?

В «Основаниях алхимии» доктор Фауст натолкнулся на следующую рекомендацию: «Подлинный крест Господень внешним видом мало отличается от почти подлинного креста Господня. К несчастью, алхимические реакции с последним невозможны. Однако действенность почти подлинного креста Господня возможно усилить до потребной, если прибавить к нему равные части калия и обыкновенной ламповой сажи».

Склянка с калием была под рукой. Что касается ламповой сажи, тут сложнее, хотя если ленивая служанка давно чистила лампы, то есть надежда… Ну да, сажи в лампах более чем достаточно!

После того как калий и ламповая сажа были добавлены, в тигле начались бурные реакции, цвета менялись непрестанно. Клубы густого серого пара окутали и приборы, и самого доктора.

Когда же пар рассеялся, Фауста не оказалось в комнате. Он исчез из Кракова.

Глава 7

Первое зрительное ощущение Фауста: все вокруг залито жемчужно-серым сиянием. Впрочем, это ощущение продлилось лишь какое-то мгновение, покуда Спиритуальный космос перенастраивался на приятие необычного, телесного пришельца с Земли, для чего ему пришлось раздаться во все стороны. После этого Фауст обнаружил, что стоит в предместье городка, который мало чем отличается от виденных им во время странствий по Европе и вместе с тем ни одного отнюдь не повторяет.

Что и говорить, перенесся он сюда в мгновение ока. Но это вполне естественно, ибо Спиритуальное царство полностью свободно от присутствия материи, а значит, может быть сжато природными силами до невероятно малых размеров, ибо, как всем известно, природа избегает пустоты и не любит оставлять какие-либо пространства без дела, не заполняя их материей. Сам многоученый доктор Фауст преподавал студентам в Ягеллонском университете, что Духовное царство в обычном состоянии бывает размером не больше булавочной иголки. Вот до таких пределов способно сжиматься гигантское нематериальное пространство! Лишь когда в него вторгается телесный наблюдатель, оно раздается в целый мир. В этом случае пространство само себя строит, создавая внутри себя ландшафт и мир под стать той эпохе и той местности, откуда прибыл гость.

Фауст решительно зашагал к центру города, обратив внимание на вывески над рядами каких-то заведений. Ему не удалось разобрать сумасшедшей чехарды букв ни одной из этих вывесок, сколько он ни силился. Из чего ученый муж заключил, что его не ждут ни в одном из этих заведений.

И вот наконец первая внятная вывеска: «ВЕДЬМИНА КУХНЯ». Стало быть, сюда ему и надо. (Да, таково неотъемлемое свойство магических действий по перемещению в небесные пространства, что они безошибочно доставляют вас к тому порогу, за которым надлежит начаться вашим приключениям, а уж затем оставляют вас наедине с развитием событий.)

Фауст быстрым шагом приблизился к Ведьминой кухне, предельно осторожно протянул руку и легко, с опаской коснулся входной двери — а ну как его рука пройдет ее насквозь! Ведь это место задумано как жилище бесплотных душ, а бесплотное, разумеется, без затруднений проходит через другое бесплотное, они взаимопроницаемы. Как ни странно, дверь оказалась вполне материальна, и после секундного размышления доктор пришел к выводу, что на самом деле удивляться нечему: пусть обитающие здесь существа суть бестелесны, однако им приходится действовать, словно бы они из крепкой плоти, дабы хоть что-нибудь происходило в этом Духовном царстве — ведь еще древние философы подметили, что главным условием наличия событий, главным условием драмы жизни является упругость предметов и существ: лишь столкновения высекают сюжет. Но как же эфемерные существа умудряются быть в то же время упругими? Фауст пришел к заключению, что ответ только один: все здешние обитатели заключили негласный договор не терять своей твердости, не смешиваться и не протекать сквозь друг друга, невзирая на то что у бесплотности столько прелестных преимуществ в смысле свободы перемещения.