Леонид Кондратьев - Отыгрывать эльфа непросто!

Я наконец-то понял, почему дроу такие злые — вы блин попробуйте поспать, если от каждого птичьего крика или шебуршения ежа в кустах, находящихся за пятьдесят метров, организм говорит сознанию — ПОДЪЁМ! РЯДОМ ОПАСНОСТЬ! — И впрыскивает в кровь такую дозу адреналина которой хватит для того чтобы полностью взорвать зоомагазин — ну или хотя бы отдел с хомячками.

И самое обидное, что рядом спит этот сволочной хуманс, не обращает ни на что внимания и раскатисто храпит! — Ssussun!

Помучившись таким образом до четырёх часов вечера я поднялся и сдержав просто гигантское желание пнуть эту человеческую скотину — просто проорал ему на ухо — ПАДЪЁМ!

Следующие пятнадцать секунд заставили меня просто сложиться пополам от хохота, такой юморной картины, как ещё не полностью проснувшийся красноармеец, выставивший перед собой пустую винтовку и от страха ничего не соображающий я вынести не смог. Через некоторое время Сергей всё же включился в сознательную деятельность и чертыхнувшись, немного выдал:

— Ну у тебя и шуточки!

Оставив это чудо приходить в себя, я решил всё же разобраться с вновь приобретённым телом и рефлексами применительно к владению луком. На противоположном краю полянки на расстоянии порядка 60 метров от меня находилась тоненькая, в пятьдесят миллиметров у комля, отдельно-стоящая берёзка прикинув что для проверки на меткость достаточно я установил перед собой раскрытый колчан привстал на колено и не глядя схватил первую стрелу…

Млять, так по зверски нас даже сержант в учебке не будил — прямо в ухо рявкнул, зараза. И морда довольная, как у кота, что сметану стрескал. Ничего, ещё сочтёмся товарищ инопланетянин.

Поставив перед собой колчан, инопланетянин начал очень быстро одну за другой вынимать из него стрелы. Всё это сопровождалось, какими то странными тихими щелчками и шипением. Присмотревшись внимательно я увидел с каждой секундой тающую берёзку на другой стороне полянки — стрелы то втыкались в её тонкий стволик почти у самой земли, то отрезали от ствола на высоте полуметра ровненькие сантиметровые кругляши. Перенеся взгляд на дроу я попытался проследить путь стрелы моментально выхватываемой из хранилища — резким но вместе с тем каким то плавным движением. Удерживая в пальцах за хвостовик он, не глядя, наживляет стрелу на тетиву, продолжением этого же движения натягивает лук и сразу берёт следующую стрелу. В течении всех пятнадцати секунд которые занял расстрел всего содержимого колчана со стрелами я так и не смог увидеть полёт ни одной стрелы — казалось они сами мгновенно вырастают из комля берёзки и берёзка сама режется тонкими ломтиками — просто сезон такой наступил. Отстрелявшись Ссешес — вот блин имечко — хрен выговоришь — будет Семёном — решено. Бесшумно закинул лук за спину, подхватил колчан и своим странным стелящимся шагом буквально, как призрак простелился к мишени.

Вот вопрос — как он умудряется так тихо передвигаться? Ведь даже в густых зарослях кустарника с его стороны не раздавалось даже не то чтобы шуршания — вообще ничего — хотя было видно что от солнечного света он почти ничего не видит и идёт в основном на ощупь и на слух. Пару раз, когда я засматривался себе под ноги или спотыкался, я умудрялся терять его из вида даже на расстоянии в десять метров — эта странная одежда с неровными расплывчатыми краями и полная бесшумность буквально вырывала его из действительности, казалось, что это просто воображаемая фигура, которая иногда может сложится из веток и листьев, передвигается впереди меня.

Вернувшись со сбора урожая стрел, я всё ещё никак не мог придти в себя от выданной мной скорострельности, по прикидкам составившей не менее ста пятидесяти выстрелов в минуту, но и осознания — я не только мог так быстро стрелять — в процессе выстрела я, вынимая из колчана стрелу, одновременно взвешивал её, распознавал тип наконечника и в зависимости от него переносил прицел. Время как бы замедлялось и процесс зацепа пяткой стрелы тетивы и перехвата пальцами непосредственно тетивы был до такой степени прописан в моторике пальцев руки что я даже не обращал на это внимание. Глаза даже на таком освещении умудрялись одновременно держать в фокусе и совершающие привычные, не связанные с сознанием действия, и удалённую мишень, с каждым широким охотничьим срезнем становившуюся всё короче.

Дойдя до шалаша я аннулировал его, переведя в состояние плаща и произнёс глядя на о чём-то задумавшегося красноармейца:

— Ну пошли солдат, пора в дорогу.

Закинул привычным жестом колчан, взяв в левую руку лук я развернулся и двинулся на восток мурлыкая про себя:

"Мне больно видеть белый свет,Мне лучше в полной темноте!"

В спину донеслось:

— Ну пошли — Семён!

Глава 8

Как много могла бы помочь нам эта белорусская лесная и болотная земля в 1941 году и как обидно мало помогла она на деле! В том не её вина. Героические, но необстрелянные, не подготовленные к такой мобильной войне войска, обученные по нормам позиционной первой мировой войны, состоявшие из вот таких молодых, были захвачены врасплох первым сильным и неожиданным ударом врага, потеряли почти всю свою технику, штабы и управление и вскоре оказались деморализованными непрерывными поражениями.

В этих условиях они не смогли использовать преимущества белорусских лесов и болот, и противнику удалось очень быстро преодолеть все естественные препятствия на его пути.

Но если вы думаете, что стратегическое значение белорусских лесов и многочисленных болот на этой прискорбной ноте закончилось — нет, вы ошибаетесь! Этот живописнейший край как будто самой природой создан для партизанской деятельности. Малое количество транспортных артерий, их растянутость в пространстве, отсутствие или очень малое количество опорных пунктов вдоль важнейших путей переброски войск и боеприпасов, позволяли с помощью незначительных сил оттянуть с линии фронта большое количество подразделений для защиты мягкого подбрюшья наступающей армии.

Сильно пересечённая лесная и болотистая местность позволяет маленьким мобильным отрядам в пять — десять человек, просачиваться сквозь любые кордоны и пускать, в любом месте транспортных артерий врага, в ход его величество тол!

Отсутствие в партизанских отрядах грамотных специалистов по минной и контрминой борьбе, особенно в начальный период войны, было в дальнейшем исправлено направлением в действующие партизанские отряды обученных за линией фронта специалистов — но время было потеряно. Время — это не только пущенные под откос эшелоны с боеприпасами — это две, три дивизии врага отозванные с передовой.