Эдуард Веркин - Пчелиный волк

– Ясно, – сказал я. – Чего тут неясного?

Седой закрыл папку.

– Твой прямой начальник, – Седой ткнул пальцем в сторону двери, – в приватной беседе признался, что не собирается терпеть тебя долго в этих гостеприимных стенах. Еще одна выходка – и он отправит тебя…

– В учреждения специального типа, – закончил я. – Узрите ли меня в сиянии лучей…

– Совершенно верно, – счастливо улыбнулся Седой. – В сиянии или не в сиянии, но туда. Сгибать скрепки, соединять тетрадки, мало ли достойной работы?

– А если я…

– Сбежать не удастся, – теперь уже Седой закончил мою мысль.

– Вам не стыдно? – спросил я. – Не стыдно шантажировать несчастного сироту? Взрослый дядя, а ведете себя как Пиночет какой-то, честное слово…

– Не стыдно, – ответил Седой и радостно рассмеялся. – К тому же ты не такой уж и безобидный.

Седой постучал пальцем по папке.

– Угон без цели хищения, кража, нанесение телесных повреждений, драки не считаем, по мелочи еще. И это только за последние два года. Послужной список хоть куда. Так что… Я даю тебе две минуты, чтобы подумать.

Я подумал. Мне даже не понадобилось двух минут.

И еще через два года и пятьдесят восемь дней после беседы в кабинете директора детского спецприюта «Гнездышко Бурылина» меня едва не прибил красный звероящер.

А через два года и пятьдесят девять дней я сидел в зале для брифингов, смотрел, как Седой стучит по столу ключом. Лоску в Седом за прошедшие два года поубавилось.

Глава 3. Киборги не воняют

– Это недопустимо! – кричит Седой и бьет ключом по столу. – Это просто недопустимо!

Разбор полетов. Я, Дрюпин и Сирень сидим на неудобных железных стульях. Перед нами на таких же неудобных стульях за столом сидят Седой, Варгас, командир десантников Гришин. Варгас и Гришин втихаря играют в «камень, ножницы, бумага», Седой распекает нас, размахивая руками.

Сбоку большой экран. На экране демонстрируется фильм про наши вчерашние приключения. Снято сверху, наверное с беспилотного вертолета. Я вижу себя. Я крадусь вдоль гаража с револьверами в руках. У меня глупо-свирепое выражение лица, вот уж никогда не думал, что я хожу по миру с таким лицом. Надо над собой работать.

– Вчерашние испытания показали, что вы совершенно не готовы! – почти визжит Седой. – Мало того, что вы чуть не снесли с лица земли населенный пункт, так вы чуть не погибли сами!

И снова ключом по столу.

– Не надо обобщать, – встреваю я. – Это они чуть не погибли сами! Я не только выжил, я одержал победу. Я пристрелил…

– Вы совершили несколько серьезных ошибок, – мягко перебивает меня Варгас. – Начнем с тебя, Сирень…

Я не слушаю Варгаса, я не слушаю Седого. Мне неинтересно.

Я думаю.

Думаю. Какое бы имя мне пошло. Пойдет в смысле. Вот взять букву, к примеру, «Р». Много славных имен. Ричмонд. Рихард, как у Зорге или у Вагнера. Румпельштицхен, это не помню точно у кого, только вот длинное очень. Роланд, это слишком по-древнему, «Песнь о Роланде», ну и все эти рыцарские штуки. К тому же сокращенное от Роланда, наверное, Ролик, а это как-то по-киношному. Рогволд, Роман, тоже все не то…

Кто-то, кажется Дрюпин, почему-то хихикает. Почему…

– Не вижу ничего смешного! – рявкнул Седой особенно громко. – Мы говорим о серьезнейших вещах, а вы тут похохатываете! Весь Проект под угрозой!

– Если бы вы нам сразу сказали про эту тварь, мы бы смогли приготовиться! – злобно сказал Дрюпин. – Если бы на вас вывалилось такое чудовище, посмотрел бы я на вас!

– Вы должны быть готовы ко всему! – цельнометаллическим голосом заявил Гришин. – В любой обстановке, в любых условиях! Для этого вас и тренируют! Между прочим.

Варгас согласно закивал, достал сигару и с большим наслаждением закурил. Седой посмотрел на него с неодобрением, отмахнулся от дыма, скосил глаза на Сирень, но спорить не стал, махнул рукой.

– Я считаю, – Седой снова посмотрел на Варгаса, – я считаю, и это согласовано с верховным командованием, что тренировки надо усилить. Сократить часы по общей подготовке и сделать акцент на боевых дисциплинах и тактике. Как вы считаете?

Но что считал Варгас, мы так и не узнали. У Седого заработала рация. Он вздрогнул и нервно приложил к уху аппаратик. Слушал меньше минуты, потом покраснел и нашел свирепым взглядом Дрюпина.

Дрюпин съежился. Стало так тихо, что я слышал, как потрескивает смакуемая Варгасом сигара. Потом Седой завопил:

– Дрюпин! Опять твой пес убежал! Сколько можно, Дрюпин! Ван Холл приезжает, а ты!

– А чего я-то? – вскинулся Дрюпин. – Я не виноват, сегодня электромагнитные бури. А он программно неустойчив, схемы еще не до конца проработаны, вы же сами не финансируете…

– Яблочко от яблоньки, – шепнул я.

– Ты на что намекаешь? – насупился Дрюпин.

– Намекаю на то, что ты, мой безрадостный Дрюмпинг…

– Может, хватит собачиться? – спросила Сирень.

– Верно, – сказал Седой. – Хватит. Найдите его, пока он не разнес нам всю базу. За каждый поломанный стул я вычту из твоего жалованья. Изобретатель…

Я не смог удержаться, злорадно хихикнул.

– И из твоего тоже!

Седой повернулся ко мне.

– А я при чем? Значит, какой-то там побочный внук Кулибина, отягощенный поколениями дурной наследственности, будет…

– Кто это тут отягощен дурной наследственностью? – Дрюпин принялся переводить стрелки. – А кто в прошлом месяце прострелил…

– Чего вы сидите, олухи? – уже простонал Седой. – А ну, марш отсюда! Идите ловите эту скотину! Я хочу, чтобы через час она уже сидела на цепи.

Мы дружно вскочили с мест и выбежали из зала.

– Радуйся, Дрюпин, – сказал я, когда мы шагали по коридору. – Теперь твоего пса точно демонтируют. Переделают в грильницу. Я буду каждый день готовить в ней печеного дятла и подавать тебе под томатным соусом. В качестве напоминания о безответственности…

– Не каркай, – сказал Дрюпин и побежал по коридору вперед.

– Почему ты такая гадина? – спросила меня Сирень.

– Потому что ананас, – ответил я.

Сирень не ответила, припустила вслед за Дрюпиным.

– А нечего всякую фигню придумывать! – крикнул я им вслед. – Ромео и Джульетта…

А вообще кучка идиотов, конечно. Сирень и Дрюпин особенно. Читают американскую science fiction [7], создают недоделанных механических собак, я потом должен их отлавливать. Да, да, механический пес по кличке Сим недоделан. Причем во всех смыслах этого слова.

У Сима нет ни шкуры, ни хвоста. Дрюпин не успел их смонтировать. Руки у него не дошли. У такого свина и раздолбая руки все время не доходили до разных вещей. Из-за этого раздолбайства Сим выглядел совершенно голым. Но красивым. Блестящим и полированным.