Алёна Алексина - Игра со Зверем

— Ты моя. Подтверди, что принадлежишь мне.

— Зачем? — простонала Кассандра, не отрывая от него глаз, — отпусти, дай передышку, я больше так не могу.

— Ты моя. Подтверди и все закончится.

Раздавленная, опустошенная, она кивнула.

Она устала бороться.

— Вслух.

— Принадлежу.

— Громче.

— Принадлежу.

— По своей воле?

— По своей воле.

Амон ещё несколько секунд сверлил её взглядом, но потом отпустил и спокойно сказал:

— Ты трижды дала согласие. Запомни. А теперь спи.

Кэсс легла на бок и последнее, что заметила — странную задумчивость на ранее безразличном мужском лице.

Её разбудил солнечный луч. За окном стоял яркий осенний день. Как хорошо! Девушка счастливо потянулась и тут же вспомнила все, что случилось накануне. В душ. Срочно в душ, который так и не удалось толком принять сегодня ночью.

— Кофе, хочу кофе! — бубнила она под нос, то так, то эдак поворачиваясь под ласкающими водяными струями.

Вытирая голову, она буквально воочию видела свою любимую жёлтую кружку, над которой поднимался ароматный парок. Свежесваренный горячий кофе со сливками и сахаром! А ещё — плитка шоколада. Плевать на калории и на кариес! Должны ведь быть хоть какие-то радости в жизни?

В ванной Кассандра замешкалась у зеркала. Увы, круги вокруг глаз, конечно, никуда не делись, но зато стали бледнее, кожа уже не казалась восковой, да и след от веревки на шее больше не мерещился. Вывихнутая накануне рука не беспокоила, словно и не было кошмарной ночи. А может, это был еще один сон? Такой же реальный, как остальные? Девушка перевела взгляд на левое запястье — глубокий порез, перебинтованный демоном, никуда не делся, но, возможно, она просто смешала реальность и сон? А что, если он ушел?

Странно, но теперь при мысли об Амоне сердце не сковывал страх, более того, в глубине души теплилась надежда, что все происходящее — не плод воображения. Хотя, чем это может помочь, Кэсс не могла объяснить даже себе. Возможно, дело в том, что человек привыкает ко всему, и даже в самых безвыходных и безнадежных ситуациях способен сохранять надежду. Вот и у неё появилась робкая надежда, что все закончится непременно хорошо. А случившееся вчера — лишь очень яркий и правдоподобный сон. И продолжения у всей этой истории не будет. Увы, надежда рухнула, когда Кэсс услышала шум — на кухне кто-то хозяйничал.

— Тебе никто не говорил, что ты слишком громко думаешь? — спросил Амон, не оборачиваясь.

Хозяйка робко вошла на собственную кухню и села за стол. Гость, ничуть не смущаясь собственной самоуверенности, поставил перед ней ней столь желанную желтую кружку с кофе.

— Мне эта кружка теперь мерещиться будет.

Он выглядел бодрым и свежим. Интересно, а он спал? Демоны вообще спят?

Щетина на скуластом лице делала Амона почти человеком (если такое понятие вообще применимо к монстру). Почти. И это «почти» вселяло в сердце первобытную жуть. Однако страшнее для Кэсс было выражение его глаз: несмотря на поселившуюся в их глубине хищную сущность, смотрел её мучитель задумчиво, словно что-то решая.

— Почему тебе так нравится меня терзать? — обреченно спросила девушка, уронив голову на руки. — Что тебе от меня надо? Я же обычная. И вообще, как ты мои мысли прочитал?

Такое количество вопросов его явно не смутило. Сев напротив, он протянул руку, взял Кэсс за подбородок, вынуждая посмотреть на себя, и вгляделся в ее лицо.

— Ты меня больше не боишься? — уточнил на всякий случай.

— Вот перестану тебя видеть, вообще стану смелой, как никогда, — огрызнулась она, слегка отстраняясь и глядя в кружку.

Какое-то нехорошее предчувствие сдавило грудь и заставило съёжиться. Демон смотрел как-то странно. Что его гнетет? Раньше Кассандра чувствовала себя, если не в безопасности, то хотя бы на знакомой территории, а теперь…

— Ты не ответила.

— Я не знаю, — она бросила быстрый взгляд на совего собеседника, а потом снова уткнулась в кружку. — Ты меня путаешь. Сначала я была уверена, что ты способен причинять только боль, а теперь, временами… Что ты хочешь от меня? Зачем я тебе?

Амон молчал. По его спокойному лицу было невозможно определить, о чем он думает, и Кэсс, устав гадать, махнула на все рукой. Будь, что будет.

— Допила? Встань.

Набаты в голове загрохотали с оглушительной яростью. Что-то не то. «Нет, только не смотри так пронзительно! Почему я не могу понять, что у тебя на уме?!» — девушка была близка к панике. Демон протянул ей руку. Лицо его было каменно неподвижно, глаза погасли. Очевидно — он боролся с собой, словно собирался сделать что-то, в чем не был уверен.

— Руку мне опять не ломай, — неловко пошутила Кассандра, поднимаясь.

— Руку не буду. Только жизнь, — так же мрачно ответил мужчина. — Итак, у тебя сегодня день рождения.

— Как сегодня? Нет, оно…

— Сегодня. Ты родилась ровно 21 год назад, двадцать четвертого октября. Поздравляю. У меня для тебя два подарка. Первый — сниться в кошмарах больше не буду, а второй… я покажу тебе твою родину.

— О чем ты…

Он прервал поток вопросов, прижав к её губам палец. Кэсс чувствовала себя ребёнком. Рядом был большой и сильный взрослый, который все решал за неё. Девушка замерла, с детской доверчивостью глядя в голубые глаза. Тот смотрел задумчиво.

— Ты самый непонятный человек из всех, кого я знал, — с этими словами Амон отнял руку от ее губ.

Завороженная огненной искрой, тлеющей в глубине его зрачков, ставших снова звериными и узкими, девушка не сразу заметила, что он превратился в демона. Она даже протянула руку, чтобы коснуться черного широкого запястья. Блеснули когти. Кассандра не успела испугаться и даже не удивилась, когда они глубоко вонзились ей в грудь. Боль вспыхнула огнем, мир померк. С пугающей ясностью она поняла, что умирает.

— За что? — одними губами спросила девушка.

Демон прижал ее к себе, чувствуя, как из невесомого тела медленно уходит жизнь.

— За разрешение делать с тобой все, что я хочу, — прошептал он.

Кэсс смотрела остановившимся взглядом. Существо, склонившееся над ней, не умело любить, не знало жалости, и было способно причинять только боль. Придерживая жертву за плечи, Амон осторожно коснулся губами её подбородка, снимая с него каплю крови.

— Не бойся. Я рядом, — демон улыбнулся и мягко опустил на пол уже бездыханное тело.

Она летит! Ликующий свет заливает все вокруг. Она летит! Сильные белые крылья несут ввысь, ближе и ближе к ликующему солнцу. Душу переполняет упоительный восторг. Быстрее, быстрее, ещё быстрее!

Солнечный свет делает огромные крылья такими белыми, что больно смотреть. Неведомое доселе ощущение свободы пьянит и будоражит, высокое небо манит в бескрайнюю синеву. Кэсс смеётся и несется вперед. Два белых крыла реют позади. Она счастлива! Так вот что это такое — умирать. Это не темный тоннель с ярким светом в конце, это полет. Исполненный счастья и экстаза полет!