Александра Плен - Любовь продается или пираты 25 века

Не то чтобы я была скромницей. В наше время, когда сексуальную грамотность преподают в школе, а среди шестнадцатилетних девственниц не сыщешь, облети хоть всю галактику, к обнаженке я относилась спокойно. Иногда мы с Ричардом вообще ходили целый день по дому голыми (а кого там стесняться — андроидов, что ль?). Ни мужское, ни женское обнаженное тело не представляло для меня никакой тайны или интереса. Никогда не понимала этого исступленного, какого‑то дикого мужского внимания к нему. Ричард, например, часами мог рассматривать мои пальчики, запястья, груди. Гладить живот или ноги… Меня это не трогало и не заводило.

И теперь я стояла перед этим страшным человеком и пыталась представить, что ничего такого не происходит. Напротив сидит мой нежный спокойный бывший муж (и зачем я его бросила?!), а я перед ним раздеваюсь (иногда я танцевала так перед Ричардом, это его особенно возбуждало). Ничего не помогало. Понимание и отчетливое ощущение ужаса происходящего овладело мной безраздельно. Никто и ничто не сможет мне помочь, надежда только на себя. Промозглый холод поднимался от ступней вверх по ногам. Заледенели икры, бедра. Сковало льдом внутренности. Тело застыло и онемело. Только слезы, не переставая, катились и катились по щекам.

Род пристально, с каким‑то нездоровым любопытством и медлительностью рассматривал меня, наслаждаясь то ли видом моей фигуры, то ли безумным страхом, который я уже не могла от него скрыть.

— Ближе, — хрипло произнес он.

Я сделала последний шаг вперед, подошла почти вплотную и зажмурилась.

— А ты красива, неоновая девочка Лия, — пробормотал себе под нос Род и провел пальцами линию от плеча до бедра, обводя листочки плюща, больно ущипнул грудь, очертил живот, немного задержался на талии.

Теперь я уже дрожала, не переставая. Меня так колотило, что, казалось, я сейчас рассыплюсь на мелкие ледяные кусочки.

— Открой глаза. Я хочу, чтобы ты меня видела, — хрипло приказал Род, мужчина уже возбужденно глубоко дышал.

И тут истерика всецело поглотила меня. Паникой заволокло мозг, я резко упала перед ним на колени, вцепилась ему в руку и, всхлипывая и захлебываясь рыданиями, начала выталкивать из себя слова:

— Пожалуйста, не нужно… Пожалуйста, пожалейте меня… Пожалуйста…

Связно говорить я уже не могла. Слова, едва понятные, неразборчивые, застревали в горле. Я ничего не соображала. Ослепла и оглохла. Ужас полностью охватил меня.

Род встал с кушетки. Я, скрючившись, рыдала у его ног. Мужчина немного наклонился, обхватил жесткими пальцами подбородок и приподнял мою голову, заставляя смотреть ему в глаза. Я вздрогнула, встретившись с ледяным холодным взглядом. Я что, действительно думала разжалобить этого человека?!

Сильно размахнувшись, он хлестко ударил ладонью по моей щеке. Голова дернулась, а лицо обожгло сильнейшей болью. Губа треснула, я почувствовала, как что‑то теплое потекло по подбородку. Меня еще никто не бил за всю мою жизнь! Как больно! Я даже плакать перестала, потому что дыхание сбилось и воздух застрял в груди. Род грубо схватил меня за руку, подтащил к кушетке и перекинул через низкую спинку. Секунда — и я вздрогнула от грубого резкого проникновения. Сильные глубокие толчки продолжались и продолжались… Казалось, это длилось часами, а на самом деле прошло, может, пару минут. Я вся сжалась в комочек, пытаясь закрыться в своей скорлупке, отрешиться, отгородиться от этого мучительно долгого и болезненного насилия. Наконец, Род сдавленно выдохнул и глухо застонал. Несколько последних конвульсивных движений и мужчина отодвинулся.

Я сползла на пол. Только уже не плакала, а тупо смотрела на сцепленные руки. Ногти оставили на ладонях красные кровавые полукружия. Я что, так сильно впивалась в них? Боли не чувствовала.

Род застегнул брюки и положил тяжелую руку мне на голову. Даже вроде как ласково потеребил прядки, погладил затылок, тронул разбитую губу…

— Не заставляй меня жалеть, что я выбрал тебя, Лия, — тихо и проникновенно начал он: — Если не хочешь завтра оказаться на первом уровне, в казармах, где тебя будут насиловать человек тридцать голодных солдат, ты возьмешь себя в руки и сделаешь так, чтобы завтра я увидел милую смелую озорную девушку, которая меня заинтересовала.

Я молчала, по — прежнему тупо рассматривая ладони.

— Ты меня поняла, неоновая девочка? — переспросил Род.

Я нашла в себе силы кивнуть. Я не смотрела на него, мне было противно и мерзко видеть его лицо.

— Хорошо. Я сейчас ухожу, твоя комната — самая левая дверь в прихожей. Обустраивайся. Там есть машина по производству одежды, небольшая и устаревшая, но тебе хватит. Обувной и другие автоматы внизу, на втором. Напиши, что тебе необходимо, я отдам в работу, — и, не дождавшись от меня ответа, обхватил ладонями лицо, поднимая его вверх, заставляя смотреть себе в глаза. — И в дальнейшем прошу мои слова не игнорировать… И отвечать… Еще раз — ты поняла?

— Да, — сипло ответила я, — поняла.

— Отлично, — Род еще раз погладил меня по неоновым прядкам. — Отдыхай, милая.

И ушел.

Я сидела, скрючившись на полу, в комнате, где меня только что изнасиловали, и ни единой мысли не было в голове. Тело пульсировало болью, внутренности выворачивало от отвращения и брезгливости. Я была полностью раздавлена и опустошена. Как жить дальше? Зачем? И нужно ли так жить?

Не знаю, сколько просидела в таком положении. Заставил меня очнуться короткий писк датчика на браслете. Зажглась зеленая надпись: «Все показатели тела в норме». Я усмехнулась: «Тело в норме, а душа?». Заставила себя подняться. Поплелась в свою комнату, по пути подхватив пижаму (единственную мою вещь из прошлой благополучной и спокойной жизни). Левая крайняя дверь вела в небольшую, уютно обставленную комнату. Стены были затянуты красивой блестящей тканью, пушистый ковер на полу, металлическая мебель, широкая кровать со стилизованным под старину балдахином. «Здесь жили до меня», — вдруг ясно осознала. Причем несколько разных людей. Я подметила совершенно не похожие друг на друга элементы декора (моя бабушка занималась украшениями и дизайнерским искусством и немного научила этому мастерству и меня). Подошла к шкафу и распахнула створки. Древность! Моей современной мебели на Прим нужно только приказать и она сама раскрывает дверцы, выдвигает плечики и приподнимает нужные полочки. А еще в моем шкафу было отделение для химической чистки одежды. «Эх, если бы самой большой моей проблемой была неумная мебель!..» — подумала с грустью.

В шкафу висели самые разнообразные платья и костюмы. Разных размеров, цветов и фасонов. Я тут же его захлопнула. Как подумаю, что до меня здесь жила женщина, так же, как и я, страдала и плакала, ее били, насиловали или еще чего похуже… И куда она делась? «Не думать! Не думать!» — несколько раз повторила я себе. А может, все было не так? А может, она любила Рода?.. Я тут же грустно усмехнулась. Как можно любить это чудовище?! Сумасшедший насильник, психопат и садист.