Волчонок - Варвара Шихарева
- Будь при князе неотлучно, Виго -это приказ!
Я вытащил из-за ворота волчий клык, клятва на котором считается у отцов нерушимой, и, сжав его в кулаке, также тихо ответил Брунсвику:
-Наказ выполню, старшой!
Князь, услышав мою клятву, на миг резко обернулся ко мне, но так ничего и не сказав, тяжело вздохнул и тронул коня...
Тучи по-прежнему тяжело клубились на небе, когда рати Нахимены и Демера двинулись навстречу друг-другу. Штандарт лендовской княгини реял прямо перед нами - как раз по центру её войска, а сама она была, очевидно, где-то между занявшими позицию на холме закованными в сталь "Молниеносными", бывшими её личной охранной. Находящиеся в левом крыле Демеровского войска лаконцы при поддержке "Рысей" схлестнулись с "Нетопырями" и "Лисами", справа серые и бурые куртки воинов Моргена смешались с тёмной формой "Ястребов", а возглавляющий атаку Демер рванулся к словно бы дразнящему его лендовскому штандарту, и мы сразу же оказались в самой гуще сражения. Следовавшие за князем "Золотые" увязали в сутолоке и тесноте боя, но Демер не дожидался их - прокладывая себе путь вперёд, он рубил мечом направо и налево. Но "Совы" и "Молниеносные" стояли крепко и тоже не оставались в долгу - князю отсекли конский хвост с навершия шлема, разрубили нагрудник и смяли доспех, но он остервенело продолжал рваться к хоть и близкой, но по-прежнему не достижимой для него цели. Когда же день перевалил за свою середину, дали о себе знать и застывшие на холмах Амэнцы с союзниками. Аррас оказался прав - решив, что Демер и Нахимена уже достаточно измотали друг друга, амэнцы пошли в атаку на оба войска - их тяжёлая конница смела все заслоны и, разметав лаконцев с "Совами", ударила в бок сцепившемся в схватке "Молниеносным" и "Золотым". Позже из рассказа Брунсвика я узнал, что и Демер, и Нахимена, предвидя нападение амэнцев, независимо друг от друга оставили по нескольку отрядов в засадах. Позже они, ещё не измотанные битвой, ударили амэнцам в спину... Но тогда, в начавшейся сутолоке было трудно что-либо понять - отступающие смешались с нападающими, ряды окончательно сломались, и мы с Демером неожиданно оказались отрезанными от своих, а потом под нами ещё и убили коня. Кольчужная сетка не спасла жеребца от прицельно пущенных ему в шею тяжёлых арбалетных болтов, и он, захрипев, пал на колени. Князь с проклятием соскочил с умирающего коня, и, повернувшись ко мне, крикнул:
- Уходи, пока можешь - до заката мне не дожить! -- но для меня данное старшому обещание было, конечно же, важнее княжеского отпуска, и я остался подле Демера, а он, увидев это, больше не произнёс ни единого слова, сражаясь с всё возрастающей отчаянностью и умелой жестокостью. Укрепившись на крошечном взгорке, он уже не замечал ни свистящих вокруг стрел, ни огненного шквала, прошедшего настолько близко, что из земли у нас под ногами поднялся обжигающий пар!
...Между тем сумятица кипевшего вокруг сражения понемногу переросла в нечто невообразимое: ряды воинов окончательно сломались и смешались между собой, а увязнувшие в тесной сутолоке ратники толкались и втаптывали в набухшую кровью грязь ещё шевелящиеся тела товарищей. Теперь уже было не разобраться, куда подевались свои, и что происходит с захлебнувшимися в своей яростной атаке врагами. Помню, что, когда рядом с нами упал на землю спешащий на выручку к князю лаконец - короткая астарская стрела угодила "Соколу" в глаз, за спиною у Демера, словно прямо из воздуха, возник лишившийся как лошади, так и шлема "Нетопырь". Осклабившись, он кинулся к князю, уже готовый нанести удар, но я бросился крейговцу под ноги. Он споткнулся, а потом, дико взвыв, попытался оторвать меня от своей ноги, ведь мой кривой нож пробил ему сапог на щиколотке. Князь обернулся: его широкий меч молнией сверкнул надо мною, со свистом рассекая воздух, и уже в следующий миг я смотрел в ещё живые глаза, снесённой с плеч головы "Нетопыря"! Пока её губы продолжали зло кривиться, обнажая при этом зубы до самых дёсен, уже безголовое тело, нелепо дёргаясь, сделало ещё несколько неуверенных шагов, и, взмахнув руками, рухнуло среди других -- уже сплошь покрывающих пригорок, изрубленных тел, а на нас с князем пошёл новый шквал огня...
Ещё через пару часов Рюнвальдское поле окончательно превратилось в хлюпающее, вязкое болото, а воздух словно пропитался тошнотворным запахом горелого мяса и "холодного пламени", но конца битве по-прежнему не было видно. Хотя астарские и молезовские завывания теперь всё чаще перемежались отчаянной бранью и проклятиями, боевые выклики лаконских "Соколов" утонули в клёкоте вездесущих "Ястребов",так что сутолока боя не становилась меньше, а лучников всё чаще стали заменять пращники...
Я уже изрядно вымотался и устал, успев собрать на себя изрядный набор ожогов и ссадин, когда, едва успев увернуться от летящего в меня камня, столкнулся с взбешённым грандомовским псом: закованная в сталь зверюга сбила меня с ног одним ударом и, роняя из пасти клочья пены, стала подбираться к моему горлу. Я, защищая лицо и шею левой рукою, извивался и укорачивался, отчаянно пытаясь встать на ноги и заодно найти слабое место в собачьей броне, но псина, натренированная рвать на части воинов-пехотинцев и калечить коней у всадников, играючи сбивала меня с колен, а мой нож лишь царапал литые пластины. "Волколачья", укреплённая кольчужными вставками, кожаная куртка не значила для клыков пса ровным счётом ничего: он рвал её, точно ветошь и нещадно трепал меня, катая в грязи, а потом, утробно ворча, подмял под себя. И вот тогда, сквозь багровую пелену, уже застилающую мне глаза, я увидел под его левой лапой пульсирующие в просвете между пластин жилы и из последних сил вогнал в открывшуюся мне щель нож! Зверина коротко и жалобно взвыла, а затем рухнула на меня, точно набитый зерном мешок, и придавила своим огромным телом...
Когда я, наконец, смог выбраться из-под налившейся свинцовой тяжестью туши, то обнаружил, что всё вокруг переменилось: кровавая сумятица неожиданно стихла, а шум боя доносился уже издалека. Князь по-прежнему был рядом: "Молниеносный", прося пощады, упал перед ним на колени, но меч триполемского владыки тяжело опустился на поникшие плечи лендовца. Князь оттолкнул от себя грузно оседающее тело, и, оглянувшись вокруг себя, замер: несколько мгновений
