Фрейлина (СИ) - Виктория Лавгуд
— Значит, ты третий в очереди на наследование, — заметил король.
— Надеюсь, что трон мне не достанется, — отозвался Джон с поразительной беспечностью. — Я мало понимаю в правлении на таком уровне, больше интересуюсь сражениями и тактикой. Да и как-то говорить о моём наследовании при живых братьях… неправильно, что ли? Я даже представляюсь не как наследник, а как рыцарь. Так спокойнее, да и вопросов меньше.
— О такой семейной преданности можно только мечтать.
— Это моя реальность, король. Выпьем за то, чтобы в каждой семье были такие отношения!
Анна подняла бокал, но мысли у неё были не радужные. Почему у Амели не так? Вот кто был достоин крепкой, любящей семьи. А не брата, который отбирает трон, и отца, что насильно выдаёт замуж.
Эдгар явно симпатизировал сэру Джону. Да оно и понятно: во-первых, рыцарь проявлял намного больше интереса к Амели, чем наследник Свари. Во-вторых, принцесса очевидно отвечала на его ухаживания. И, в-третьих, — хотя стоило бы поставить эту причину на первое место, — Джон был южанином.
О конфликте между Югом и Срединным королевством знал каждый. На их землях его преподносили как акт предательства и вероломства. Юг, наверное, считал, что не произошло ничего особенного. Однако спор, длящийся уже почти десять лет, никак не стихал.
Смерть королевы Эленор была неожиданной, а оттого крайне болезненной что для её супруга, что для народа Средиземья. Королевство погрузилось в траур, король практически ни на что не реагировал. И именно этот момент южане выбрали, чтобы изменить ландшафт — в свою пользу, конечно же.
В Срединном королевстве было всего два источника питьевой воды: озеро на севере и небольшая речка на юге. Последняя быстро пересохла, когда отец сэра Джона отдал приказ изменить её русло. На своих землях южане вырыли новый путь для воды и перекрыли старый. Как бобры, они построили запруду, и реке осталось только согласиться с новым течением.
Люди Срединного королевства, погружённые в траур, изменения заметили не сразу. А потом стало уже поздно реагировать. Войну Эдгар бы не выиграл, не в его душевном состоянии. На все вопросы Юг отвечал, что ничего не знает и не понимает: река сама изменила течение, и они тут ни при чём.
Теперь же у Эдгара появилась возможность исправить эту ситуацию, пусть и через дочь. Став женой сэра Джона, она могла бы повлиять на его семью изнутри, и через пару лет река вернулась бы в прежнее русло…
Красивый ход. А главное, без войны, к которой Срединное королевство было абсолютно не готово.
Разговор тёк, как та самая река на территории Юга: неспешно и полноводно. Девушки, правда, больше молчали. Анна за весь обед едва ли сказала с десяток слов, да и Амели отвечала только если к ней обращались напрямую. Мужчины этим были вполне довольны.
После обеда сэр Джон проводил девушек до башни принцессы и ушёл, оставив после себя запах оружейной смазки и отблеск широкой улыбки. Амели, сохраняя лицо, поднялась в свои покои. Анна и подумать не могла, что что-то не так, пока дверь в комнаты принцессы не захлопнулась у них за спинами.
Амели закрыла лицо руками и медленно опустилась на пол. Анна, ошеломлённая этой слабостью, даже не сразу кинулась к своей госпоже.
— Боги, как же я устала, — пожаловалась принцесса, не отнимая ладоней от лица. — Как же это всё отвратительно…
— Амели… Амели, вставайте!
Кое-как Анна подняла принцессу и помогла той добраться до кровати. На неё Амели упала, словно её совсем не держали ноги. Анна испуганно сцепила пальцы, беспомощно смотря на лежащую перед ней госпожу.
Такая вольность… такая слабость… точно не в духе стойкой Амели, способной вынести что угодно. От любви Анвеза до смерти матери.
А вот предательство отца и скорое замужество, видимо, совсем её подкосили.
Анна опустилась рядом с кроватью на колени и осторожно взяла хрупкую ладошку Амели в свои руки. Принцесса, почувствовав это прикосновение, приподнялась на локте и посмотрела на свою подругу.
— Я… я что-нибудь придумаю, — сказала Анна, едва видя любимые очертания принцессы из-за набегающих на глаза слёз. — Я обещаю тебе, Амели, ты останешься здесь. Я сделаю так, что ты останешься!
На вольность в общении принцесса ничего не сказала.
Амели закрыла глаза и опустилась обратно на кровать. Тяжело вздохнула и закрыла лицо свободной рукой. Голос принцессы из-за этого прозвучал глухо и отстранённо, словно она была далеко-далеко.
— Только тебе я и могу верить. Моя маленькая фрейлина…
Глава шестая
Ещё за обедом Анна заметила, что король почти не сдерживается в выражениях. Казалось, будто в голове Эдгара остались лишь обрывки от воспоминаний о вежливости и чуткости. Он практически не следил ни за выражением своего лица, ни за тоном, ни за теми словами, что говорил. И причина была всего одна — боль.
Эдгар прошёл не одну битву, и из каждой он возвращался с «подарком»: разбитыми коленями, сломанной ключицей, треснувшими рёбрами, выбитыми зубами. Магия, хотя и была практически всесильна, не могла излечить монарха полностью. К тому же она требовала равной цены: за мгновенное исцеление тела король Эдгар расплачивался практически не стихающими фантомными болями.
Не вся эта боль, конечно, была вызвана магией; тело короля напоминало старую рыцарскую мишень, страдавшую от оружия не первый год. Эдгар мучился от боли каждый божий день, но вовсе не сожалел о ней.
— Боль делает меня жёстче, — объяснял он Анвезу, предлагавшему хоть какое-то лечение. — Крепче. Сильнее. Знаешь, почему на наше небольшое королевство не нападают соседи, способные сожрать наши земли одним куском?
— Понятия не имею, — протянул Анвез, не заинтересованный в ответе.
— Они боятся меня. И моей злобы. Но как может родиться эта злость, если в моём теле не будет боли, Анвез?
— От боли твой характер становится хуже моего.
— Мальчишка. Ничего, ты ещё поймёшь меня. Может быть, когда-нибудь потом.
Анна в этом сомневалась. Анвез ненавидел боль и не понимал рыцарей, которые превозмогают возможности собственного тела, претерпевая эти ощущения. Для мага всё было просто: раз болит — значит, что-то в теле не так, и ему требуется лечение.
Удивительно, но в этом Анна была с ним согласна. Она тоже не любила боли, ни головную, ни зубную. Терпеть, как это делал Эдгар, она бы точно не смогла.
Однако даже у Железного Эдгара были свои пороги. И когда король становился абсолютно невыносим, это значило, что ему нужно лекарство — боль пожирала сознание, как говорил о
