Воин Ллос - Роберт Энтони Сальваторе
Азлия кивнула, прекрасно поняв, о чем он.
— Давай оставим все как есть, ради всех нас.
Браелин одним большим глотком допил свой напиток, затем со стуком поставил стакан на стойку.
— Сегодня у меня много дел, — сказал он ей. — Возможно, позже мы сможем выпить еще по стаканчику.
— Возможно, мы сможем разделить нечто большее, — смело сказала она. — Ты знаешь, где меня найти, но только потому, что я дала тебе знать, где меня найти. И это место, где атмосфера — больше половины удовольствия.
Несмотря на окружавшие его мрачные предзнаменования, Браелин покинул Сочащегося Миконида пружинистой походкой.
— Я же говорил, — сказал Челлит Вандри жрице Ханцрин, стоявшей рядом с ним, пока они наблюдали, как мужчина-дроу входит в таверну самым осторожным и необычным образом. — В этом нет никаких сомнений. Это Браелин Дженкуэй из Бреган Д'Эрт.
— Я не сомневалась в тебе, — ответила Барбар’ит Ханцрин. — С чего бы мне? Приспешник Джарлакса приходит в Браэрин, чтобы проверить их таверну? Это ничего не доказывает.
— Браелин Дженкуэй — больше, чем прислужник, — возразил Челлит. — Ходят слухи, что он третий после лидеров. Зачем Джарлаксу посылать кого-то столь важного, если он намеревался сохранять нейтралитет?
— Он послал своего лучшего разведчика в место, где информация имеет решающее значение, — рассуждала Барбар’ит.
Челлит испустил долгий вздох.
— Не позволяй своим амбициям ослепить тебя сомнениями, — посоветовала жрица. — Твое самое большое желание — стать мастером оружия Вандри, когда все закончится.
— Я этого не отрицаю, и нанесение такого удара оказало бы мне большую услугу.
— Или подвергло бы тебя — нас — пыткам, — возразила Барбар’ит. — Матрона Жиндия ненавидит Джарлакса, это правда, но она надеется привлечь Бреган Д'Эрт в свое лоно.
— А что думает дом Ханцрин? Если вообще остался Дом Ханцрин, я имею в виду.
Барбар’ит знала, что ее лицо напряглось, выдавая ее истинные чувства. Она играла здесь роль противницы из осторожности и для того, чтобы вытянуть любую информацию, которая могла быть у этого разведчика Вандри о положении Бреган Д'Эрт. Очевидно, у него не было ничего, кроме собственных предположений. Она надеялась на большее.
— Дом Ханцрин выжил, — коротко ответила она. — Мало кто был убит во время рейда, кроме заменяемых слуг-не дроу.
— Да, я уверен, что матрона Шакти и Первая жрица Чарри вполне довольны.
— Твой тон... — предупредила Барбар’ит.
— Неужели ты не видишь здесь возможности? Для меня — да, но и для себя тоже. Если те Ханцрины, которые не в рабстве у Верховной Матери Бэнр, не будут действовать смело, тогда...
Челлит обнаружил, что слова застряли у него в горле, потому что мышцы рта не слушались приказов разума.
Он стоял там, совершенно неподвижный, абсолютно беспомощный, как будто тело заключили в какую-то оболочку из невидимого металла.
— Ты забыл свое место, — предупредила Барбар’ит. Она отступила назад и полезла в сумку на поясе, доставая маленькую металлическую полоску. Она поднесла ее к глазам Челлита.
Он понял, что сейчас произойдет, еще до того, как жрица зажгла небольшое пламя между большим и указательным пальцами свободной руки. Он попытался вырваться из ее парализующих чар, но это заклинание было сильным, очень сильным.
Барбар’ит начала шептать, дразня его своим напевом.
— Я никогда не позволю мужчине разговаривать со мной в такой манере, — сказала она, качая головой и изображая — так явно изображая — некоторое раскаяние.
Нет, Челлит хорошо ее знал, и знал, что ей нравится эта игра.
Его доспехи начали нагреваться, и как же ему хотелось сбросить кольчугу!
Но он не мог.
Дискомфорт превратился в боль, в жгучую агонию. Он попытался вырваться из ее магической хватки, и снова потерпел неудачу. Он хотел извиниться, но не смог.
И она читала ему нотации, предупреждала его, напоминала, что, хотя они были друзьями и любовниками, в их дружеских отношениях был порядок, который нельзя было отрицать. Это был путь Паучьей королевы, повторяла она неоднократно.
Челлиту хотелось закричать. Он знал, что его кожа покрылась волдырями. Они проходили через это раньше, несколько раз, достаточно, чтобы мужчина выглядел так, словно на нем была кольчуга из шрамов, когда он снимал доспехи и одежду.
Барбар’ит нравились эти шрамы. Она нежно проводила по ним рукой и шептала на ухо Челлиту напоминания о том, что правила устанавливает она, а его долг — просто беспрекословно им следовать.
Он чувствовал запах горящей плоти, своей горящей плоти. Как бы ему хотелось, чтобы ее магический паралич лишил его этого особого чувства.
Теперь боль была невыносимой. Если бы ее заклинание не удерживало его на месте, он был уверен, что упал бы.
— Ты понимаешь? — услышал он насмешку Барбар’ит, придвигающейся к нему ближе, и понял, что в своей попытке отвлечься от своих мыслей он не расслышал ее первые несколько раз, когда она спрашивала об этом. Впрочем, это не имело значения, ибо что ему оставалось делать? Он даже моргнуть не мог!
Жрица с отвращением хмыкнула и взмахнула руками, обернувшись вокруг себя.
Паралич спал, и Челлит, задыхаясь, упал на одно колено. Броня почти сразу остыла, но боль осталась.
Все еще стоя к нему спиной, Барбар’ит зашептала, ее голос шипел, как у змеи:
— Тебе так нравятся ехидные оскорбления, направленные в адрес моей семьи. — Она резко обернулась, ее лицо превратилось в маску ярости. — Неужели мимолетное удовольствие от насмешек того стоит?
— Я всего лишь...
— Они того стоят? повторила она, выделяя каждое слово.
— Нет, жрица.
— Кому ты служишь? — спросила она.
— Ллос, леди Лло...
— Конечно, Ллос, ты идиот. Мы все служим Ллос. Но кому служит Челлит?
— Я служу жрице Барбар’ит, — сказал он.
— А теперь расскажи мне все, что ты знаешь об этом дураке Браелине Дженкуэе.
— Он... он обладает огромной... властью... в городе Лускан, — сказал Челлит, но это заняло некоторое время, потому что он дрожал и все еще задыхался.
Барбар’ит вздохнул и снова начал колдовать. Она положила руку на лоб мужчины и послала волны
