Проект «Джейн Остен» - Кэтлин Э. Флинн
— Да, сэр, — бросил тот и исчез.
Мальчишка тем временем успел сесть и теперь растирал глаза своими грязными ручонками.
— Прекрати, — сказала я, но прозвучало это куда жестче, чем мне хотелось. Он застыл, и я протянула ему свой носовой платок. — Держи, утрись этим. Иначе сажа в глаза попадет, и станет только хуже.
А он все глазел на платок. Я сменила тон на более ласковый:
— Не бойся его испачкать, у меня достаточно платков. Голова болит?
— Не-а.
— Как тебя зовут?
— Том, — скорее выдохнул, чем сказал он.
Я поднялась на ноги.
— Меня зовут мисс Рейвенсвуд. Сходишь со мной на кухню, Том? Возможно, мы сумеем тебя отмыть.
Я протянула ему руку, и он схватился за нее своей ладошкой, чем очень меня удивил. Когда он встал, весь в черной саже, оказалось, что он едва достает мне до талии, и у меня сжалось сердце.
В непривычно холодной кухне нашлись миссис Смит — она наводила порядок в пряностях — и Грейс, полировавшая столовое серебро.
— Я велела найти трубочиста, который не отправляет в дымоходы мальчишек.
Обе женщины шокированно уставились на нас с Томом.
— Я передала ваше пожелание, мисс.
— Можешь разжечь камины. Сегодня мы трубы больше чистить не будем. — Ладошка Тома в моей руке дрогнула. — Грейс, мне нужна горячая вода для ванны.
Она не сводила глаз с Тома.
— Ванну принести к вам в комнату?
Купание было действом, в котором фигурировали теоретически переносная медная ванна и множество ведер горячей воды.
— Нет, оставь ее в прачечной. Это для Тома. Думаю, он почувствует себя лучше, когда выкупается и что-нибудь съест.
Мы обернулись на шорох — в дверях стоял мужчина, судя по всему, старший трубочист. Ему могло быть от двадцати до шестидесяти лет; низкорослый и сухощавый, он был одет в костюм из бумазеи, сшитый явно на кого-то покрепче, и чистым выглядел только в сравнении со своим помощником.
— Эт еще чего? — прорычал он, уперев взгляд в Тома. Протиснувшись мимо Лиама, он шагнул в кухню и бросился к мальчишке, который с писком спрятался за мной. — Что тут творится? — Он приближался, и я выставила руку, чтобы его остановить.
— Дело вот в чем, — заговорила я. Все глаза обратились на меня, и я слегка растерялась. Рядом с Лиамом в дверях возник Дженкс с пивной кружкой — вид у него был хмурый. — Ваш мальчик упал и ушибся, мистер… как вас зовут?
— Браун, — буркнул он.
— Ваш мальчик упал и ушибся, Браун, и ему нужно время, чтобы прийти в себя. Поскольку случилось это в нашем доме, думаю… мы оставим его здесь и дадим ему отдохнуть. Мы заплатим вам оговоренную сумму, но сегодня ваши услуги нам больше не понадобятся. — Ни сегодня, ни когда-либо еще, мысленно добавила я.
Все молчали, и я решила было, что возражений не последует.
— Спасибо, Дженкс. Можешь заплатить ему и проводить к выходу? — Я протянула руку к кружке с портером.
Дженкс проигнорировал мой жест и посмотрел на Лиама.
— Сэр? — вопросительно начал он. — Вы же понимаете, что работа не сделана.
— Заплати ему и выпроводи отсюда, — сказал Лиам скучающим тоном, каким обычно общался со слугами, и забрал у Дженкса кружку с портером.
Браун юркнул мне за спину и схватил Тома за локоть. Тот заскулил, а когда Браун выкрутил ему руку и неразборчиво, но грозно что-то прошипел, и вовсе заплакал.
— Отпустите его! — сказала я.
— Без мальчишки нипочем не уйду. — Он тряхнул Тома. — Хорош тебе, гляди веселей.
Том повесил нос. Из-за сажи разобрать, что выражало его личико, было невозможно, но поникший вид говорил о том, что он абсолютно несчастен, — рука, которую схватил Браун, была вывернута под неестественным углом, а сам он сжался в комок, будто хотел уменьшиться до предела либо вообще исчезнуть.
— У вас нет выбора, — резко ответила я. — Подите прочь. Дженкс…
— Я пять фунтов отвалил за него в работном доме, с тех пор и года еще не прошло. Оставить его тут? Вы умом тронулись?
Когда он потянул Тома к выходу из комнаты, я преградила им путь. Браун остановился. На лице у него заходили желваки, он засопел, но отпихнуть меня не решился.
— Я дам вам за него пять фунтов, — сказала я.
В комнате повисла тишина: Грейс застыла у входа в прачечную, Дженкс и Лиам — в дверном проеме, что вел в коридор. В ступор не впала только миссис Смит, которая разжигала кухонную плиту, однако я чувствовала ее напряженное внимание.
— Пять фунтов и ту сумму, которую мы заплатили бы вам за чистку дымоходов. Такое не каждый день предлагают.
Браун долго сверлил меня взглядом, и я успела засомневаться в том, что затеяла.
— Десять. Я кучу времени потратил, чтобы его обучить. Кормил его со своего стола, крышу давал.
— Шесть. — Я скрестила руки на груди и уперлась в него взглядом. — Шесть — или сделка отменяется.
— Семь.
— Договорились.
Он присвистнул.
— Надо же! У богатых свои причуды. — Он отпустил мальчишку и легонько его толкнул. — Том, дружище, ты знаешь, где меня искать, когда тебя вышвырнут в канаву. Если повезет — найму обратно.
Когда Тома отмыли, выяснилось, что у него темно-русые волосы, которые торчат во все стороны, как иглы дикобраза, милое тревожное лицо, шрамы на локтях и коленях и синяки по всему телу. Он робко убеждал меня, что ему десять лет, хотя с виду я дала бы ему шесть. Мы одели его в одну из рубашек Лиама, закутали в одеяло и усадили в углу кухни возле плиты, где миссис Смит дала ему портера, а также хлеба, молока и ветчины. Когда я собралась наверх, она догнала меня в коридоре.
— Можно вас на пару слов, мисс?
Мы зашли в комнатушку, где обычно совещались по утрам.
— Что вы собираетесь делать с парнишкой? — спросила она, закрыв за собой дверь.
— А что вы посоветуете?
Она не ответила.
— Думаете, я поступила неправильно?
— Понимаете, это дитя из приюта. Вот что тот Браун имел в виду, когда сказал, что купил его в работном доме. Мальчик скорее всего сирота, плод какого-то постыдного союза.
— Что, вообще-то, не его вина.
— Никто так и не считает, мисс.
Мы помолчали.
— Дадим ему отдохнуть, а потом? Может, оставим его у нас, нам ведь не помешают лишние руки, не правда ли?
— Еще какая правда. Но он-то едва из пеленок вылез.
— Вырастет. Особенно если его хорошо кормить.
— Мальчишкам это свойственно. — Неожиданно она улыбнулась.
Лиама я нашла наверху, в библиотеке, — он стоял у окна, сложив руки на груди, и, видимо, дожидался меня.
— Ты с ума сошла? — свирепым шепотом осведомился он. — Совсем
