Залы Штормового Предела - Лиза Смедман
Роэл выхватил меч из ножен и с силой швырнул его. Меч завертелся в воздухе, попал Эрелдеру Талендару в висок и глубоко там застрял.
Эрелдер медленно рухнул, как срубленное дерево, а Роэл проревел:
- Я вернусь, лорд Ускеврен! Оставьте и мне немного веселья!
Перивель сумел свирепо ухмыльнуться в ответ — за мгновение до того, как Марклон Талендар нанёс рубящий удар двумя руками, вложив в него всю силу, и древний меч в руке Перивеля сломался в потоках синей молнии, которая заставила отступить всех сражавшихся.
- Я... буду здесь! - воскликнул Перивель, пытаясь набрать достаточно воздуха в лёгкие и подхватив меч с распростёртого тела. Он взмахнул им в воздухе и прокричал:
- За Ускевренов — навсегда!
Ражелдус и Марклон Талендар пришли в себя, обменялись взглядами и с мрачной синхронностью стали наступать на лорда семьи Ускеврен. Тамалон только успел выпрямиться в седле своей несущейся лошади, подвергая себя опасности, чтобы прокричать предостережение, как пылающие балки над Перивелем Ускевреном застонали и стали рушиться. Последовавший удар и рёв ярких огней, которые взметнулись следом, стали последним, что видел в тот день Тамалон в Штормовом Пределе. Испуганная лошадь пронесла его сквозь удушающую пелену дыма и поскакала прочь.
* * * * *
Украшенная звездой рукоять клинка в его рукаве была всё такой же гладкой. Тамалон позволил им всем ждать и задаваться вопросом, что скрывается за тонким намёком на ехидную улыбку, оставленным им на лице, и снова погрузился в тенистые залы памяти.
Конь отчаянным галопом пронёс бесчувственного Тамалона через Селгонт, пока не настал рассвет следующего дня. Роэл отправился обратно в огонь в напрасной попытке вытащить оставшися в живых, и вышел из яростного пламени с такими сильными ожогами, что стал похож на чудовище.
Мужчина, которого слуги Ускевренов звали Великим Медведем, так никогда и не поправился, практически не покидая кровати в тот ужасный год. Не раз Тамалон заставал гордую Тескру рыдающей в одной из комнат в башне, осушающей графин без всяких кубков и глядящей на освещённые фонарями улицы жестокого Селгонта.
Он никогда не упрекал её и вместо этого садился рядом. Обычно она молчала и просто предлагала ему графин — и обычно он делал глоток-другой. Он сидел с ней до утра, баюкая женщину на груди, если её одолевал сон. Для такого крохотного, хрупкого создания — она всегда казалась ему скорее младшей сестрой, чем второй матерью — она храпела как лошадь.
Когда Роэл отправился в могилу, она вскоре последовала за ним.
Тамалон пытался не видеть жалости в глазах немногих оставшихся с ним слуг, когда начал долгую задачу собирания остатков. Он на несколько лет покинул Селгонт, оставляя Штормовой Предел пеплом, чтобы торговать в более скромных портах Сембии — и даже в соседнем королевстве Кормир. Он медленно восстановил семейное состояние, но мог бы бросить в отчаянии эту работу, если бы не встретил и не женился на Шамур, чей жаркий нрав, хитрость и боевой дух снова согрели его.
Торговые флотилии Ускевренов в глазах селгонтцев ассоциировались с пиратами, так что Тамалон избегал традиционного ремесла семьи. Вместо этого он продавал и покупал землю, пока не наловчился — стал понимать, какие города будут расширяться и какие торговые маршруты расти. Заработанные монеты он тратил, спонсируя ремесленников, которых большинство влиятельных купеческих семей Сембии предпочитали игнорировать и унижать: простолюдинов, работающих по металлу, резчиков по дереву, ювелиров и других.
Вместе с ними он преодолел голодные времена, всегда вёл дела честно, и для них имя Ускеврен стало означать не «жуткий беспощадный пират», а «верный друг». Он продавал их товары в городах, сделал их богатыми, и в процессе заново наполнил семейные сундуки. В Сембии восстановить богатство означало восстановить имя... и настала весна, когда Ускеврены стали восстанавливать Штормовой Предел, вернувшись в Селгонт, как будто никогда и не уходили.
Конечно, пошли слухи — и другие дома, не желавшие видеть ещё одного соперника, в особенности Соргилы и Талендары раздували их — но в торговых залах Селгонта Тамалон Ускеврен всегда вёл дела честно. Для других гордых домов это было редкостью.
Когда начались неприятности, семейная гвардия, которую Шамур основала, обучила и тайно испытала, искоренив неверных, доказала свою ценность. Несколько самых проблемных Соргилов и Талендаров просто «исчезли».
Нанимали магов. По утрам находили новые трупы, а склады и корабли Соргилов и Талендаров горели — как сгорел Штормовой Предел.
Когда цена стала слишком высока, единственные огни остались гореть лишь в глазах Соргилов и Талендаров, но две семьи больше не смели в открытую нападать на Ускевренов или их работников.
Шли годы, Штормовой Предел восстал из пепла в новом величии, и большая часть селгонтцев зауважала честность Тамалона, его бесстрашную, но вежливую манеру вести дела, и его смекалку. Семья Ускевренов снова по-настоящему процветала, высоко ценилась — и не испытывала недостатка во врагах.
Похоже, даже наоборот.
* * * * *
- Дворецкий! - неожиданно рявкнул мужчина, назвавшийся Перивелем Ускевреном. - Приказываю тебе привести сюда всех моих возлюбленных родичей. Я хочу, чтобы они присутствовали и стали свидетелями того, как я верну себе богатство, принадлежащее мне по праву.
Дворецкий, Эревис Кейл, как будто на мельчайшую долю секунды замешкался. Он уже прошёл под аркой в мрак тёмного коридора, и сложно было понять, слышит ли он приказ самозванца.
Будь прокляты все пляски богов, подумал Тамалон, этот человек может быть Перивелем — а может быть тем, у кого был доступ к пленному Перивелю и много времени на расспросы о семейных делах.
Услышав слабый шорох на балконе зала, Тамалон поднял взгляд, заметил мельком рукав своей дочери Тазиенны, и снова опустил глаза на собравшихся за столом врагов. Его сыновья и дочери должны быть созданиями молнии, чтобы так быстро отреагировать на любые просьбы Эревиса Кейла. Наверное, другой слуга уже предупредил их о происходящем в зале.
Глава дома Ускеврен сделал глубокий вдох и подумал: «Всевышние боги, пускай мои дети помолчат хотя бы до конца испытания».
С этим наёмным магом, распухшим от смертоносных заклинаний, и законодателем, хватит брошенных с балкона неосторожных слов — или, тем более, оружия — чтобы дать Талендарам и Соргилам достаточный повод для драки.
Тамалону не нужно было видеть, как вошла его жена. Он почувствовал тепло её взгляда — и, как всегда, ощутил прилив сил, как будто её
