Рабство. Маги. Суета (СИ) - Дикарёв Игорь

Сегодня я размышлял над тем, каково это, быть теплокровным.

Сегодня ясная погода и горячее Светило печёт во всю силу. Теплокровные рабы работают хуже некуда, изнемогая от жары и покрываясь потом. Катарианцы же наоборот заполонили улочки, чтобы как следует погреться. И пусть жалкие народы за реками именуют свои земли центром мира, именно Великая Катарианская Империя является центром всего и вся, располагаясь посередине континента и планеты.

Столица. Большую часть года здесь ясная погода, нет ветра, и стоит жара. Никто не в силах противостоять катарианцам посреди горячих песков. В жару мы быстры и ловки, как никто другой.

На улочках приятно пахнет специями и благовониями. Твёрдой рукой правит страной мой отец, держа в узде и друзей и врагов. Величественная громада дворца стоит на холме в центре столицы. После обеда я наслаждаюсь прекрасным видом из окна. У меня есть немного времени, чтобы отдохнуть перед очередными тренировками. Я наблюдаю, как по узким улочкам передвигаются жители столицы. Пока я наслаждаюсь видом из окна, лёжа на животе на кушетке, две милые катарианки массируют мне ноги и хвост.

Неподалёку, поблёскивая на свету, переливается золотом моя одежды. Бедолага портной, мне правда его жаль. Наверняка было очень тяжело изготовить одеяние, в котором золотых нитей больше, чем шёлковых.

Отец последние дни ходил сам не свой, и на глаза ему было лучше не попадаться. Один из сильнейших домов империи — почти такой же древний и могущественный как род Бертолиусов, захотел слишком многого. Неделю назад их представитель потребовал у отца передать им часть наших земель, уровнять в правах их род и наш и заключить брак, который породнил бы наши дома. В ином случае они обещали поднять мятеж.

Отец, конечно же, отказался. Если дать завру укусить тебя за палец, он не будет довольствоваться пальцем, он сожрёт тебя целиком.

Много лет назад мы, катарианцы, страдали от набегов орков. Они регулярно посещали наши земли и уводили в рабство потомков Первояйца. Наш народ был раздроблен. Государства состояли из одиноких городов, постоянно грызущихся друг с другом то за горсть монет, то за клочок плодородной земли. Но было среди множества городов-государств два самых древних и сильнейших. В одном из них правил дом Грульдосов. В другом — дом Бертолиусов. Наши предки тогда решили объединиться и навсегда прекратить набеги на земли катарианцев. Два дома подчиняли себе город за городом, увеличивая силу армии, боевой опыт и свою славу. Наш дом славился своими воинами, поэтому командовал боевыми действиями. Дом Грульдосов был богат и поэтому обеспечивал снабжение.

Объединённое войско катарианцев вторглось на земли орков. Орки привыкли грабить и совершать набеги, но не привыкли защищаться. Катарианцы побеждали, уходя глубже и глубже в земли зеленокожих. В какой-то момент зеленокожие опомнились, собрались с силами и дали нам генеральноесражение. И были разбиты. Пришло время заключать мир.

По итогам договора нам перешли огромные территории. Все катарианцы были освобождены из рабства, а многие орки, напротив, стали нашими невольниками. Между нашими государствами было решено оставить нейтральные земли, не принадлежащие ни их империи, ни нашей. Ныне там живут разрозненные племена орков и катарианцев — изгнанники, которым не нашлось места ни в империи зеленокожих, ни в нашей.

Наше войско вернулось назад с богатыми трофеями, которые было решено поделить между участвовавшими в войне катарианцами.

Пришло время решать дальнейшую судьбу молодого государства. Войска были у дома Бертолиусов, поэтому мои далёкие предки получили власть.

В течение многих лет наш дом продолжал расширение империи, объединяя разрозненных катарианцев, захватывая земли иных народов. Наш дом уважали и почитали. Дом Грульдосов постепенно уходил на задворки политики и терял свою значимость. Но в какой-то момент завоевательные походы пришлось прекратить. На севере нас остановил холод и теплокровные тигролюды, воюющие в таком климате гораздо лучше, чем мы. На западе были необитаемые земли, покрытые непролазными джунглями, которые в тот момент оказались никому не нужны. Завоевать пустоту невозможно, а обживать ничейные земли было некому. Наш народ сильно пострадал после прошедшей войны и уже имевшихся в наличии земель было достаточно. На юге жили орки, с которыми мы заключили мир. А восток был закрыт от нас огромной рекой, что зовётся Изумрудной. Мой народ не любит воду в таких количествах, в которых она есть в этой могучей реке. От неё исходит холод, остужающий кровь и сковывающий мысли.

Основным доходом нашего дома было золото, что мы забирали в качестве трофеев в покорённых городах. Когда мы прекратили вести завоевательные войны, то наш дом сразу же начал беднеть. Дом же Грульдосов занимался торговлей и в воцарившиеся мирные времена лишь набирал силу и могущество.

Сегодня дворец вновь принимает делегацию Грульдосов. Не знаю, что они будут просить или требовать, но думаю, что ничего хорошего ждать не стоит. Они заявили, что хотят принести извинения за свои прошлые требования, но в это слабо верится. Сейчас империей правит наш дом, однако их семейство уже значительно могущественнее. В лучшем случае они лишь немного умерят свои требования.

Глава 7. Саян. Дежавю?

Если мы не видим хищника во тьме, это не значит, что его там нет. Таким образом глупо отрицать существование духов. Они существуют, как существует день или ночь, просто мы не способны их видеть. (Отрывок из сборника догматов драглицизма).

Пелена перед глазами. Наследие ещё прошлого мира. Слишком много времени я проводил за компьютером во время работы, да и во время отдыха тоже, не щадя глаз своих. Синдром сухого глаза и муть пред ясными очами с утра в качестве бонуса к нему давно стали моими верными спутниками.

Через какое-то время я проморгался. Непонятные мутные пятна стали приобретать очертания вполне узнаваемых предметов. Мачта, паруса, канаты, бродящие туда-сюда люди и незнакомое загорелое лицо, смотрящее на меня.

Я не понимал, где я. Неужели падение за борт и последующее пребывание на скале и на острове мне приснилось, и я по-прежнему на нашем корабле? Я осмотрелся и понял, что корабль другой — меньше, грязнее и более вонючий. И люди другие — ни одной знакомой физиономии. Все сильно загорелые, почти обугленные, ходят в каких-то лохмотьях, на лицах шрамы, у всех оружие. Лицо, смотрящее на меня, ехидно улыбается.

Ко мне постепенно стало приходить понимание ситуации. Я лежу на спине, на палубе судна. Кашляю — в лёгких по-прежнему остатки воды. Видимо, эти люди плыли мимо острова на своей галере, видели, как я падал в воду, вытащили меня и откачали.

— Магай! Тащи его к остальным, жить будет! — Прозвучал крик на палубе хриплым мужским голосом.

Видимо, это было сказано как раз тому человеку с ехидной улыбкой, который сидел в позе дворового гопника рядом с моим лежащим посреди палубы телом. Он схватил меня за одежду, поднял и куда-то потащил.

Сил у меня хватало лишь на то, чтобы безвольно шевелить ногами. Тот самый Магай тащил меня крепкой рукой вниз по лестнице на нижнюю палубу галеры.

— Открывай ворота. У нас пополнение. — Сообщил он смуглому человеку, стоящему у деревянной двери, закрытой снаружи на засов.

Скрипнули дверные петли, меня силой втолкнули в тёмное затхлое помещение, которое едва освещал единственная здесь масляная лампа. Это был трюм, полностью забитый рабами. А никем иным забитые люди быть не могли.

Когда глаза немного привыкли к темноте, я смог рассмотреть присутствующих получше.

Выглядели рабы ужасно. Волосы их были слипшимися от грязи и пота, тела — исхудавшими до состояния узников концлагерей, у многих были гноящиеся раны, а в воздухе витал жуткий запах человеческих испражнений, который резал глаза.

Долго они в пути. Слишком долго.

Мне удалось поговорить с одним из них. Раб, несмотря на все произошедшие с ним злоключения и заросшее бородой лицо, выглядел человеком умудрённым опытом и образованным. Как оказалось, когда-то он был учёным и учителем при дворе какого-то правителя. Но, время не стоит на месте, и в результате войны старик лишился своего тёплого местечка и последнее время прозябал в какой-то очень бедной стране. Он рассказал, что эта страна находится к юго-востоку отсюда. Она маленькая и бедная, называется Эйлония.