Ирина Булгакова - Черный завет. Книга 2
— Страшно? — поинтересовалась ведьма, приблизив лицо. — Не бойся. Будет страшно только до смерти.
Она хохотнула, довольная своей шуткой. Потом быстро опустилась на колени и взмахнула ножом, коротко полоснув Роксану по ноге.
Холод сделал свое дело: боли девушка не почувствовала, только тепло от крови, что заструилась по коже, быстрыми каплями срываясь в желоб. И от этого мимолетного тепла стал еще ощутимей холод, запустивший острые когти в сердце. Против воли Роксану затрясло.
— Страшно, — сказала ведьма, пытливо заглядывая жертве в лицо. — А ты думаешь, мне не страшно? — она сделала шаг назад. — Никому не дано знать, кто может откликнуться на Зов. Одно знаю точно — он придет. За тобой. Догадалась, наверное, что будет дальше…
Ведьма отступила в круг, за желоб, обегающий зал, не отрывая от Роксаны лихорадочно блестевшего взора.
— Заткнись, — стиснув зубы, процедила Роксана, изо всех сил стараясь сохранить присутствие духа.
Кровь стекала по ноге. Но если суждено Роксане встретить смерть в лице кровожадного демона — то пусть хотя бы дадут ей умереть спокойно, не выслушивая весь этот бред. Она согласна забрать с собой в иной мир треск свечей, неумолимое эхо, коверкающее звуки, тихий стук падающих на пол капель крови — но только не злобные, полные необъяснимой ненависти слова ведьмы!
— Перебьешься, — ведьма прижала руку к груди, по-прежнему сжимающую нож. — Мне хочется напоследок поговорить с живым человеком. Что еще за тварь на твою кровь откликнется — с иными и не поговоришь. Думаешь, часто мне приходится разговаривать? Сижу тут, одинокая, под землей. Раньше… давно… часто приходилось разговаривать. А теперь не то. Хорошо хоть Корнил меня не забывает: тебя вот привел. А зачем на сына его с ножом полезла? На мой взгляд — между нами только, девочками, — она прищурилась, с трудом сдерживая смех, — уж лучше сгореть вместе с деревней, чем поселить в своем теле демона. Когда подыхать будешь, вспомни мои слова. Они, бывают, с вывертами попадаются: оставляют в теле частицу малую души, чтоб смотрела и мучилась. Что точно тебе обещаю: без боли не обойдется. Столько раз смотрю — наглядеться не могу…
Она залилась веселым смехом и Роксана прокусила губу, чтобы не закричать: громко, яростно, расходуя все оставшиеся в ее распоряжении силы. Даже у шакала есть священное право перед смертью забиться в нору, пряча свою смерть от посторонних глаз, а ее — человека — лишили и того!
— Заткнись, — хотела крикнуть, но вместо этого с губ сорвался стон. — Первая… кого разорву на части — ты будешь.
— Помечтай, помечтай. Если б вела себя тихо, оставила я бы тебе надежду… на месть. А так как стервой ты оказалась, послушай напоследок: демон в тебя вселится, как бы не бесновался — тело-то твое останется. А много в тебе силы? Вот и думай. С цепей тебе не сорваться. Придут разбойнички, повяжут тебя цепями заговоренными, да у деревни с кочевниками и выбросят — жри кого хочешь. Потом тебя на костре поджарят, а сытый демон или кого-нибудь другого себе найдет, или в Иной мир отправится. Тут уже не угадаешь, все от силы его зависит, — она вздрогнула и прислушалась. В наступившей тишине слышно было, как тихо падают на пол капли крови. — Раньше были такие люди — равные по силе демонам, которые умели с ними договариваться и заставляли себе служить. Повелителями демонов назывались. Вымерли, и к лучшему. Почему это одним — все, а другим нечего?
Пламя свечей потянулось вверх, разделяя огненной чертой черные зеркала. Стены дрогнули и тихий, постепенно нарастающий гул, поднимаясь из недр земли достиг зала.
Ведьма отступила в центр круга. Ее губы растянулись в безумной улыбке. Белое лицо застыло. Закрытые глаза ввалились, будто их втянула вглубь та злая сила, что дремала до поры. Нос заострился и вытянулся, тенью наползая на губы. Страшная маска — пародия на человеческие черты — открыла рот, яростно выталкивая непонятные слова.
— Ло ковитум правди, — завыла она, тяжело рухнув на колени. — Ло ковитум…
И тогда стало ясно, чего все это время ждал жертвенный зал. Зов ведьмы, такой же неотвратимый как кровь, что ушла в землю, воем сотен раненных шакалов пронесся по кругу, с жадностью набросился на колеблющееся пламя свечей. Содрогнулись стены, передав дрожь черным зеркалам. Огни свечей волновались, силясь отразиться от темной поверхности, но отторгнутые, тут же обретали черный цвет. Пламя вбирало лепестки каждой свечи, ширилось, разрасталось, дрожащим маревом сливаясь со стенами.
— Ло ковитум, — визжала ведьма и пространство между стеной и чертой круга пошло волнами, как от брошенного в воду камня.
Черное пламя росло, скоро достигнув босых ног Роксаны. Она пыталась отодвинуться от него, как от мерзкого, раздавленного слизня — но сил не было даже на то, чтобы шевельнуть ногой. Девушка повисла на цепях, и уже никакого значения не имело ни пламя, жадно лижущее босые ноги, ни холод, безраздельно владеющий телом, ни вопли ведьмы, иглами впивающиеся в голову. Впереди раскрыл милосердные объятия долгожданный покой, по нелепой случайности носивший грозное имя — смерть.
Вдруг все стихло. Только что стоял невообразимый шум и воцарилась тишина, совершенная, не нарушаемая ни единым звуком. Роксана медленно открыла глаза, чтобы увидеть то, что ей предстоит унести с собой в мир иной.
На полу, в нескольких шагах от нее сидело существо. На первый взгляд в нем не было ничего человеческого. Но, приглядевшись, Роксана с изумлением поняла, что он больше человек, чем иные люди.
— Красавец. Посмотри, какой красавец.
Тихий шепот ведьмы потревожил мертвую тишину. Сидящий на полу демон не обратил на него внимания. Острые уши, плотно прижатые к лишенному волос черепу не дрогнули. Он медленно повернул голову и огромные васильковые глаза уставились на Роксану снизу вверх. Так сытая собака смотрит на брошенную кость — и есть не хочется и бросить жалко. На смуглом обнаженном теле игриво трепетали блики свечей. Еще миг — Роксана не уследила — он поднялся. Будь он человеком, она назвала бы его молодым мужчиной. Обманчивую хрупкость рук портили жилы, веревками вившиеся под кожей.
— Красавец. Смотри, смотри, у него крылья! — восторженно шипела ведьма, но с места не сходила.
То, что поначалу Роксана приняла за уродливые выступы за спиной, в действительности оказалось крыльями. Демон встряхнулся как бабочка после кокона и кожистые крылья, сквозь которое слабо просвечивалось пламя свечей, закрыли от нее ведьму. Заворожено, не потрудившись от удивления закрыть рот, смотрела Роксана на то, как без всякого видимого движения демон оказался на шаг ближе к ней.
— Силен, красавец! Давай! Жри ее, она твоя!
Огромные глаза смотрели на Роксану в упор, изучая будущую жертву.
Внезапно она почувствовала толчок. За миг до того, как тело ее взорвалось всеми оттенками немыслимой боли, девушка увидела себя со стороны. Собственное тело, бьющееся в оковах, закатившиеся белые глаза, пену у рта. Рядом, глубокомысленно ее изучая, стоял демон.
— Так ее, стерву! Так! Жри ее! Жри!
Роксана ничего не чувствовала. Душа ее свободно парила над головами и только страх оттого, что она могла встретиться с болью хотя бы краткий миг, беспокоил ее. Если смерть дарит освобождение, стоило ли ее бояться?
— …стоило ли бояться, — вдруг послушно повторило тело, оставленное внизу.
Неуловимое движение — демон отшатнулся. Оказывается, не такой уж он и страшный.
— …не такой уж он и страшный, — и тело, будто издеваясь, облизнуло сухие губы.
Демон дышал. Ровно и глубоко. Если раньше он не издавал ни звука, то теперь его дыхание — единственное, чему внимала тишина.
— Ну! — от нетерпения ведьма подалась вперед, боясь упустить что-то из завораживающего зрелища. — Давай, красавец!
Роксане сверху было отлично видно, как огромные васильковые глаза потеряли выражение сытого довольства. В них мелькнуло нечто, еще далекое от понимания, но бисер пота, выступивший над верхней губой демона сказал ей больше. Она усмехнулась с высоты своего полета. Демон устал…
— …устал, бедный, — и тело усмехнулось вслед за ней.
Демон не дрогнул. Вместо него заволновалась ведьма.
— Что? Что? — она стремительно шагнула вперед, к самой черте круга. — Чего ты ждешь? Она твоя…
Свободная от боли душа воспарила выше, испытывая лишь легкий укол беспокойства — жаль было собственного тела. Руки и щиколотки разрывали на части железные браслеты, с трудом сдерживающие сведенное судорогой тело. Может быть, отныне у них разные дороги: человеческую сущность ждет мучительная смерть, в то время как душа устремляется в Небесную обитель?
— Ты… Жри давай, — растерянно попросила ведьма демона. — Тьма возьми, чего ты ждешь?
Вдруг демон, не в силах коснуться подвешенного на цепях тела — а хотелось ему, Роксане сверху было видно — вонзил когти в каменную стену. Гул заставил Круглый зал содрогнуться, отвечая ярости демона.
