Neil Gaiman - Американские боги (пер. А.А.Комаринец)
Одри прошла к гробу Лоры. Тень пошел следом.
Лора лежала, закрыв глаза и сложив на груди руки. Этого строгого синего костюма Тень никогда раньше на ней не видел. Длинные каштановые волосы откинуты со лба. Это была его Лора и не его; потом он понял, неестественной была безмятежность – Лора всегда спала беспокойно.
Одри положила ей на грудь букетик фиалок. Потом пожевала губами и что было сил плюнула ей в лицо.
Упав Лоре на щеку, слюна медленно потекла вниз к уху.
Одри уже уходила из комнаты, и Тень поспешил за ней следом.
– Одри? – окликнул он.
– Тень? Ты сбежал? Или тебя выпустили?
Тень задумался, не принимает ли она транквилизаторы. Голос у нее был сухой и отстраненный.
– Меня вчера выпустили. Я свободный человек, – сказал он. – Что, черт побери, это значит?
Она вышла в полутемный коридор.
– Фиалки? Они всегда были ее любимыми цветами. Детьми мы весной собирали их вместе.
– Я говорю не о фиалках!
– Ах, об этом. – Она стерла что-то невидимое из уголка рта. – А я думала, это очевидно.
– Мне нет, Одри.
– Разве тебе не сказали? – Голос у нее был спокойный, равнодушный: – Твоя жена умерла с членом моего мужа во рту, Тень.
Он вернулся в часовню. Плевок уже кто-то вытер.
После ленча – Тень поел в «Бургер Кинг» – были похороны. Лору погребли на маленьком экуменическом кладбище на краю города: просто холмистый луг с перелеском, испещренный черным гранитом и белыми надгробьями.
На кладбище он приехал на катафалке Уэнделла вместе с матерью Лоры. Миссис Маккейб как будто считала, что в смерти Лоры повинен Тень.
– Будь ты здесь, – сказала она, – такого бы не случилось. Не знаю, зачем она за тебя вышла. Я ведь ей говорила. Сколько раз я ей говорила. Но ведь матерей никто не слушает, правда? – Она помолчала, внимательнее вглядевшись в лицо Тени. – Ты подрался?
– Да, – ответил он.
– Варвар, – бросила миссис Маккейб, потом поджала губы, вздернула голову, так что затряслись все ее подбородки, и стала смотреть прямо перед собой.
К удивлению Тени, Одри Бертон тоже явилась на кладбище, но держалась в отдалении, позади всех. Короткая служба закончилась, кремовый гроб опустили в холодную землю. Люди разошлись.
Тень не ушел. Он так и стоял, глядя в яму в земле, засунув руки в карманы и ежась от холода.
Небо у него над головой было равномерно серое и плоское, как зеркало. Снег то начинал идти, то передумывал, он словно не решил, идти ему или нет, и снежинки кружились, будто кувыркающиеся призраки.
Он хотел еще сказать что-то Лоре напоследок и готов был ждать, когда придут слова. Мир постепенно терял свет и краски. Ноги у Тени онемели, а руки и лицо заболели от холода. Он поглубже засунул руки в карманы для тепла, и его пальцы сомкнулись на золотой монете.
Он подошел к краю могилы.
– Это тебе.
На гроб набросали несколько лопат земли, но могила была далеко не засыпана. Он бросил монету Лоре в могилу, потом набросал сверху песка, чтобы прикрыть ее от жадных могильщиков.
– Спи спокойно, Лора, – отряхнул он землю с рук. – Мне очень жаль.
До мотеля было добрых две мили, но после трех лет в тюрьме он смаковал саму мысль о том, чтобы идти и идти – вечно, если понадобится. Он может пойти на север и очутиться на Аляске или двинуть на юг и дойти до Мексики или еще дальше. Он мог бы дойти до Патагонии или до Тьерре дель Фуэго.
Возле него притормозила машина. С гудением опустилось окно.
– Тебя подвезти, Тень? – спросила Одри Бертон.
– Нет. Только не с тобой.
Он шел не останавливаясь. На скорости три мили в час Одри ехала рядом. В снопах света от фар танцевали снежинки.
– Я думала, она моя лучшая подруга, – сказала Одри Бертон. – Мы с ней каждый день разговаривали. Когда мы с Робби ссорились, она узнавала об этом первой: мы шли в «Чи-Чи», заказывали дайкири и говорили о том, какие все мужчины сволочи. И все это время она трахалась с ним у меня за спиной.
– Пожалуйста, поезжай, Одри.
– Я просто хочу, чтобы ты знал, что у меня была веская причина это сделать.
Он промолчал.
– Эй, – крикнула она. – Я с тобой разговариваю.
Тень обернулся.
– Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что ты была права, плюнув в лицо Лоре? Ты хочешь, чтобы я сказал, что мне не было от этого больно? Или чтобы от твоих слов я возненавидел ее больше, чем по ней тоскую? Такого не будет, Одри.
Еще с минуту она ехала рядом с ним молча.
– Ну и как там было в тюрьме, Тень? – спросила она.
– Великолепно, ты была бы там прямо как дома.
На это она вдавила педаль газа так, что взвыл мотор, и умчалась.
Без света фар дорога погрузилась во тьму. Сумерки сменились ночью. Тень думал, что согреется от ходьбы, что по заледеневшим рукам и ногам разольется тепло. Этого не произошло.
Еще в тюрьме Ло'кий Злокозны назвал однажды маленькое тюремное кладбище позади изолятора Садом костей, и этот образ засел у Тени в мозгу. Той ночью ему приснился залитый лунным светом сад белых скелетных деревьев, их ветки заканчивались костяными руками, а корни уходили глубоко в могилы. На деревьях в Саду костей росли плоды, и в этих плодах из сна было что-то ужасно тревожное, но, проснувшись, он уже не мог вспомнить, что это были за странные плоды и почему они показались ему такими отталкивающими.
Мимо проезжали машины. Тень пожалел, что вдоль трассы нет тротуара или дорожки для пешеходов. Он оступился на чем-то, чего не разглядел в темноте, и растянулся в придорожной канаве, так что правая рука на несколько дюймов погрузилась в холодную грязь. Поднимаясь на ноги, он отер руку о штанину, потом неловко выпрямился. У него хватило времени заметить, что возле него кто-то стоит, потом ко рту и носу его приложили что-то влажное, и он почувствовал резкий химический вкус.
На сей раз канава показалась теплой и уютной.
Тени казалось, что виски у него прибиты к голове кровельными гвоздями. Руки у него были связаны за спиной – судя по ощущению, ремнем. Он сидел в машине, на кожаном сиденье. Поначалу он даже спросил себя, не случилось ли у него что-то со зрением, но потом вдруг понял, что нет, что противоположное сиденье действительно так далеко.
Рядом с ним сидел кто-то еще, но он не мог повернуться и посмотреть на этих людей.
Толстый юнец на дальнем сиденье шестидверного лимузина вынул из бара банку диет-колы. Одет он был в черное пальто из шелковистой ткани, на вид ему было лет девятнадцать. На щеках – угревая сыпь. Увидев, что Тень очнулся, мальчишка растянул губы в улыбке.
– Привет, Тень, – сказал он. – Не зли меня.
– Идет, – отозвался Тень. – Не буду. Не могли бы высадить меня у мотеля «Америка»? Он чуть дальше на федеральной трассе.
– Ударь его, – приказал мальчишка кому-то слева от Тени. Последовал короткий прямой удар в солнечное сплетение, от чего Тень, задыхаясь, согнулся. Потом медленно выпрямился.
– Я сказал, не зли меня. А этим ты меня разозлил. Отвечай коротко и по существу, или я, черт побери, тебя прикончу. Или, может быть, не прикончу. Может, прикажу своим парням переломать тебе все косточки. А их в твоем теле двести шесть. Так что не зли меня.
– Усек, – сказал Тень.
Лампочки в потолке лимузина сменили цвет с фиолетового на синий, затем стали зелеными и под конец желтыми.
– Ты работаешь на Среду, – сказал юнец.
– Да.
– Что ему, черт побери, надо? Я хотел сказать, что он тут делает? У него, наверное, есть план. Каков план игры?
– Я начал работать на мистера Среду сегодня утром, – ответил Тень. – Я мальчик на побегушках.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь?
– Я хочу сказать, что не знаю.
Отвернув полу пальто, мальчишка вынул серебряный портсигар и предложил Тени сигарету.
– Куришь?
Тень подумал, не попросить ли, чтобы ему развязали руки, но решил, что не стоит.
– Нет, спасибо.
С виду сигарета была скручена вручную, и когда мальчишка прикурил от черной матовой «зиппо», запахло чем-то вроде горелой изоляции.
Мальчишка глубоко затянулся и задержал дыхание, а потом, выпустив дым углами рта, ноздрями снова втянул его в себя. Тень заподозрил, что он долго практиковался перед зеркалом, прежде чем выйти с этим трюком на публику.
– Если ты мне солгал, – сказал мальчишка, словно из дальнего далека, – я тебя попросту убью. Ты это знаешь.
– Ты так сказал.
Мальчишка снова затянулся.
– Ты, говоришь, остановился в мотеле «Америка»? – Повернувшись, он постучал пальцем в стекло кабины водителя. Стекло немного опустилось. – Эй, там. Мотель «Америка» на федеральной трассе. Нам надо высадить нашего гостя.
Водитель кивнул, стекло снова поднялось.
Вспыхивающие оптоволоконные огоньки в потолке продолжали менять цвета, раз за разом проходя один и тот же цикл тусклых красок. Тени показалось, что глаза мальчишки тоже вспыхивают, но только зеленым, как экран древнего компьютера.
