Лой Штамм - Придумай меня живым

Лой Штамм

Придумай меня живым

Сегодня особая ночь — ночь Черного Самайна, одного из четырех главных праздников друидского календаря. В древние времена люди верили, что асы спускаются из Асгарда, мира Богов, в Мидгард, мир людей, по Биврёсту — радужному мосту, охраняемому неусыпным стражем Хеймдаллем. Они бродят ночь среди людей, вспоминая свою прошлую жизнь, а затем возвращаются к себе до следующего года.

Это мой любимый праздник с тех пор, как я почувствовала в себе силу колдовства.

Меня зовут Ирма, мне 22 года, и с детства я мечтала научиться чему-нибудь особенному. В мой семнадцатый Самайн у меня это вышло, и теперь я вижу мертвых не только в Черную Ночь. Но Самайн — ночь особая, я чувствую себя необычайно сильной и безудержно свободной. Я могу видеть вечность в лицах теней. Не всех, правда, можно отличить от живых, некоторые могут принять любой облик, но таких сильных духов единицы, и они обычно злятся, что их кидает не в родную Ирландию или Норвегию, а в то место, на котором их убили. Или в место их захоронения.

Вспоминая же историю их походов, родные места суждено увидеть далеко не каждому.

У меня существует традиция: каждый Самайн я хожу на «свое» кладбище разговаривать с древними. Они любят поговорить, разочаровавшись в окружающем мире, таком незнакомом и чужом, совсем непохожем на их родное время.

На сей раз меня избрала своей собеседницей тихая кроткая девушка, сестра одного древнего ярла, которую продали в рабство в далекую и чужую страну.

Она рассказывала мне о своих родных фьордах, диких кручах и соленой воде. О чистом-чистом голубом небе и изумрудной траве, о пении птиц и шелесте вековых деревьев.

О ласковом и нежном женихе, умелом кузнеце, творившем колдовство железом и огнем. Ее жених погиб одним из первых, когда к их фьорду приплыли собратья-викинги на драккарах с красными щитами.

Она не знала современный русский язык, а я старославянский, и тем более уж ее родной, но для мертвого и видящей время, жизнь и язык — не проблема, и я видела ее глазами душное нутро корабля, везущего ее к чему-то новому, страшному и чужому, туда, где не будет мудрой и родной матери, веселых и кротких сестричек и таких смешных и отважных братишек. Где не будет ничего родного и знакомого, яркого очага, бревенчатых стен и закопченной крыши.

— Добрая ночь, девушка, — услышала я у себя за спиной мужской вкрадчивый голос, — А что это вы делаете на кладбище ночью, да еще в такое время?

Сестра конунга испуганно растворилась. Странно, чего это она? И не вернется ведь, придется год ждать, чтобы дослушать интересную историю ее жизни, да и захочет ли она продолжать…

— Наслаждаюсь тишиной, — грубовато ответила я, делая акцент на последнем слове, ожидая увидеть кладбищенского сторожа, — А вы?

Я обернулась и осеклась: судя по всему, на мое далеко не популярное кладбище занесло гота. Длинные русые волосы, кожаные штаны и плащ, холодное выражение лица. Видимо, принял за готочку. Ну да, современные ведьмы верны старине и с удовольствием поддерживают мистический имидж, и я не исключение.

Он очень красив. Никогда я, наверное, и не встречала такой суровой мужской красоты, от него веет силой и первозданной мощью, так же, как и от моих любимых самайновских призраков, но гораздо сильнее, живее. Зря я так с ним, надо познакомиться.

— Бранвен? — у него расширись в удивлении глаза, — Я так давно не видел тебя… Почему ты здесь?

— А где я должна быть? — глупо спросила я, — Ох, вы меня перепутали с кем-то, меня Ирмой зовут.

— Извините… Вы так похожи… — С видимым сожалением ответил мужчина и, вздохнув, отошел.

В сердце что-то кольнуло, перед глазами закружились черные точки и я пошатнулась. Бранвен…

— Откуда у вас такой красивый кулон? — неожиданно спросила я. У него на шее висела грубовато вырезанная из дерева голова викинга, которая очень заинтересовала меня. В памяти что-то смутно шевельнулось, но затем виски резко кольнуло и наваждение рассеялось.

— Он вам знаком? — прищурился юноша, — Мне знакомая одна подарила его. Это из норвежской мифологии.

— Нда? А кто именно? — Заинтересовалась я. Мифологию кельтов, ирландскую и норвежскую я любила.

— Хеймдалль, страж радужного моста. Не хотите прогуляться?

Прогуляться с ним я очень хотела, особенно когда он взял меня под руку.

— Из Асгарда в Мидгард ведет Радужный мост Биврёст, который Хеймдалль охраняет от йотунов, инеистых великанов, — между тем начал мой спутник, — Он великий страж, ему не нужно спать, он видит все, что пожелает, днем и ночью; слышит за сто километров, как падают листья в лесу, как растет трава или овечья шерсть.

У его пояса висит златой рог Гьяллархорн, звук которого можно будет услышать в любом конце света, он возвестит о начале Рагнарека…

— Когда Локи из Хельхейма приплывет на корабле Нагльфаре, сделанном из ногтей мертвецов, который никогда не пристает к берегу; волк Фенрир проглотит солнце, а войско сынов Муспельхейма проскачет по радужному мосту, который при этом разрушится, — продолжила я. — Я читала обо всем этом, неужели вы в это верите?

— А вы — нет? — Невинно улыбнулся мне юноша, — Говорят, что те, кто имеет подобный кулон, могут пройти однажды по Радужному мосту, и страж пропустит их.

— Зачем кому-то идти живым в Вальхалу? — Удивилась я — о таком я нигде не слышала, — Мертвым мертвое, живым живое…

— Разные ситуации бывают, вдруг кому-нибудь захочется увидеться с возлюбленным или валькирией, — пожал плечами незнакомец, — Или срочно в мир людей надо будет заглянуть.

— Но ведь тени и так в Самайн могут спуститься в Мидгард… — удивилась я.

— Да, но лишь раз в год.

— Получается, чтобы вернуться, ему придется ждать до Темной Ночи?

— Верно. — Кивнул парень.

— А людям? Ой… — Я осеклась. — Но ведь человек совсем не сможет вернуться…

— Возможно, именно поэтому такие кулоны еще можно изредка встретить, — улыбнулся парень, — Ирма, я же так и не представился: меня Инголф зовут.

— Ого, теперь ясно, откуда ты так хорошо знаешь норвежскую мифологию, — присвистнула я, — Ты реконструктор, да? И имя себе взял норвежское из-за этого?

— Почти, — уклончиво ответил Инголф, — О чем тебе еще рассказать, раз уж в мифологии ты разбираешься?

— Не знаю, — пожала я плечами, — Расскажи про то, о чем я слышу в первый раз: зачем людям в Асгард?

— Ну… — задумался мужчина, — Сфотографироваться с Одином?

— Бессмысленно, никто ведь не увидит этот снимок, — фыркнула я. — Кстати, могу я тебя сфотографировать?