Анна Оуэн - Стальное зеркало

Татьяна Апраксина, А. Н. Оуэн

Стальное зеркало

Пролог,

В первый понедельник апреля 1346 года город Орлеан кипел и бурлил так, будто под стены его подступили все армии мира, включая Гога и Магога. Один раз подобное уже произошло и, кажется, произвело существенно меньше шума. Впрочем, и город тогда, восемьсот с лишним лет назад, был вчетверо меньше.

Звучит, как начало романа, подумал Кит. Хорошая аллитерация — «в первый понедельник апреля», нужно запомнить. Он, однако, знал, что строчку, скорее всего забудет, а в памяти останутся толпа, ночной дождь, обернувшийся прозрачной утренней свежестью, цветущие каштаны, столичная мостовая из желтого туфа (возят балластом на хлебных баржах, не выбрасывать же потом, а улицы мостить годится), пестрые праздничные суда на реке… И музыка — даже сквозь весь этот шум слышная, узнаваемая, остающаяся музыкой. Все они — по отдельности ли, вместе ли, рано или поздно заберутся в какое-нибудь стихотворение или пьесу, или даже в письмо, и Кит сам потом удивится — откуда?

Разноцветные посольские суда разворачивались поперек течения, к причалам южного берега. Дворец располагался на северном, но сокращать путь процессии — значит лишать горожан зрелища. На такое не пойдут ни хозяева, ни гости.

По берегам уже толклись зрители — пестрая зыбучая масса. Со стороны даже красиво. Кит снял эту комнатку — мансарду в доме на Орлеанском мосту — за два месяца до прибытия посольства, когда в самом городе еще никто ничего не знал. Хозяин, наверное, печень себе проел и за нутряное сало принялся — сегодня конура в шесть шагов длиной, но зато с окнами, выходящими и на реку, и на сам мост, принесла бы ему столько, что Даная бы позавидовала. Но, увы, сделка есть сделка, а задуматься о вещах совсем нехороших хозяину не давала довольно длинная железка у Кита на поясе и прицепленный к воротнику красно-желтый университетский капюшон — цвета юридического факультета. Все святые упаси обидеть юриста. Медика тоже. А уж богослова… Нет, лучше по-честному. Тем более, что этаж-то не один. Хозяин сдал оба, разумеется. Сам будет толкаться в толпе, прибыль важнее зрелища…

По деревянным сходням, по красным и синим коврам посол и его свита съезжают на берег верхом. Пусть скажут спасибо прошлогоднему пожару и тому, что городской магистрат решил им воспользоваться. Теперь от самых дальних южных причалов до моста идет широкая, на семь конных в ряд, мощеная улица с каменными дождевыми желобами. Договорись Папа Ромский с королем Аурелии о союзе годом раньше, вся процессия потонула бы в грязи прямо у причалов, вместе с лошадьми. А так поедут они по новенькой улице и выберутся прямо на Орлеанский мост, гордость столицы. Этого Кит не увидит, но можно же представить — дорожка уже нагулянная, по мосту он пройдет с закрытыми глазами и связанными за спиной руками.

Четыреста шагов в длину, 60 каменных домов, да все с номерами, на мостовой две телеги разминутся и друг дружку не заметят… как оно все не рушится — уму непостижимо. Дома, правда, со стороны реки деревянными балками укреплены, стоят в сетке, как красавицы поутру — в нижних юбках, но все равно смотреть страшновато. И не только из-за тяжести. Настоящей беды здесь, в Аурелии, все-таки не знали… На родине, в Лондинуме не строят зданий на мостах. Лавки есть, но легкие, временные. И центральная секция у моста всегда деревянная, чтобы легко было снять, а при крайней спешке — уронить в воду. Удобно. Просто защищать, еще проще восстанавливать. Работы — на сутки. Разве что крытый Башенный мост не разбирается, ну так его прикрывает артиллерия Башни, еще поди захвати. А здешнюю несуразицу Кит взялся бы оборонять только с соответствующим отрядом…

Трубы совсем близко. Кит сделал те самые шесть шагов, перебрался к противоположному окну. Да уж, защищать эту конструкцию — шею сломаешь, зато для засады большой мост исключительно удобен. Хороших насестов много, процессию зажмет толпой… стреляй не хочу, а после того к твоим услугам чистые пути отхода на две стороны. Стрелки могут и найтись. Это, конечно, не слишком вероятно, даже невзирая на то, что позиция — лучше не придумаешь. Но шансы есть, шансы всегда есть. Нынешний союз, на который начальство Кита не надышится, много кому поперек горла: и на юге — в Равенне, и на севере — в Дун Эйдине, и особенно на востоке, в Арелате.

Высадились бы на северном берегу… так нет же. Посол у нас такой, что скорей под покушение подставится, чем покажет, что чего-то опасается, а его королевское величество апоплексический удар с перепугу наживет, а не признает, что он в своей собственной столице не полный хозяин. Они петушатся, а заинтересованным лицам ломать головы — как ценного гостя по дороге прикрыть. Впрочем, поиск подходящих людей, выбор позиции и прочее обеспечение безопасности — не дело Кита. Это работа Никки Трогмортона, секретаря посольства. Сэр Николас сидит в Аурелии пятый год и на него, как ни странно, никто не жалуется: ни люди госсекретаря, ни люди адмиралтейства, ни люди первого министра в лице самого Кита. А если кому-то кажется, что осведомительная служба Ее Величества, как бы это деликатно выразиться, несколько избыточна, то этому наивному человеку можно напомнить, что Эйре и Симри, ах, да — Гиберния и Камбрия, — во многих вопросах формально независимы… а потому шерудят на континенте не хуже иных прочих.

Так что служб на самом деле не три, а пять, а если с компанией Южных Морей, то шесть. На вопрос, как они не спотыкаются друг о друга — ответ простой: спотыкаются.

О… вот и процессия показалась. Эти не спотыкаются. Сначала — мулы. Седоков на них нет. Это Иисусу для въезда в Иерусалим и осел сошел, хотя и тут имеются разночтения — а наместникам Иисуса и их представителям на длинноухих ездить невместно. Двадцать четыре белоснежных мула — вообще-то была еще дюжина запасных, на случай морской болезни и всего прочего — это для груза. Подарки. От его святейшества Папы Александра VI королевству Аурелия. Тяжелые подарки, увесистые, из мягкого желтого металла. Для войны. Простая расписка стоила бы столько же, а весит — много меньше. Но и шуму вокруг нее не поднимешь и людям ее не покажешь. Да и отказаться от подписи проще, чем взять назад уже отданное золото.

Кит фыркает: поклажу король оценит, а животных, наверное, нет. А стоило бы. Кавалерийских лошадей здесь уже разводить додумались, а быки и мулы для обоза — пока ниже достоинства. Ну и прекрасно, нам же легче. Вот папская армия, если я хоть что-нибудь в чем-нибудь понимаю, будет ходить быстро. Потому что беленькие эти — друг дружке явно кровная родня.