Тамара Воронина - Душа дракона

ДУША ДРАКОНА

* * *

– Ой-ой-ой, – тяжело вздохнул Денни, отрываясь от работы. – Боюсь, это уже не починить. И даже заплатку сделать не из чего.

Диль согласно пожал плечами. Рано или поздно это должно было случиться. Никакая вещь не выдерживает столько лет, а уж тем более трико. Денни задумался.

– А если штанины по колено отрезать и соорудить заплатку? Или… Ой, не знаю, не знаю. Зашью – а ты начнешь кувыркаться, и все снова поползет. Диль, а ты есть не хочешь?

– Не задавай глупых вопросов, – отозвался Диль с шутливой назидательностью. – Оттого, хочу я есть или нет, еда не появится сама собой.

– Сама собой не появится, – лукаво сморщился Денни и выудил из своего рюкзачка увесистую краюху хлеба. – Мне в той деревне почему-то одна тетка дала. Втихую. Почему так?

Ответа он, собственно, и не ждал, хотя Диль мог объяснить. Он не стал устраивать представление в той деревне, хотя у них не было уже не только денег, но и еды. Увидев бесформенные штаны мужчин и еще более бесформенные платья женщин, он поискал глазами остроконечную крышу храма Непорочной, нашел и отказался от мысли попытаться заработать даже чисткой хлева. Почитатели Непорочной не приветствовали чужих, а тем более бродяг, а тем более одетых в светлые рубахи, а уж какие мысли могли зародиться в их головах при виде мужчины, путешествующего с мальчиком, и думать не тянуло. Диль вообразил себе, как они отреагируют на акробата в трико, столь явно демонстрирующем его мужское строение, и усмехнулся. Могут, конечно, и камнями побить, но это вряд ли, а вот навозом забросают точно. Ему одного такого урока хватило, причем очень-очень давно.

– А почему ты плечо трешь? – осведомился неугомонный Денни. – Ушибся?

– Потянул. Не волнуйся, это сущая ерунда. Крапивой потру, она разгоняет кровь.

– Крапи-ивой? – ужаснулся мальчик. – А мазь не лучше?

– Мазь-то, само собой, лучше, только она кончилась еще до того, как мы встретились. А она денег стоит. Что лучше купить: еду или мазь?

– Или трико, – глубокомысленно протянул Денни. – Я тебе сейчас нарву крапивы, а ты пока подумай, почему бы не пойти на ярмарку в Косте. О ней все только и говорят. На ярмарке же можно лучше заработать, чем в этих убогих деревушках? – Он вдруг замолчал и шепотом спросил: – Диль, ты никогда не заходишь в крупные города. Тебя ищут?

– Нет, малыш. Меня не ищут. Клянусь.

Успокоенный Денни поверил, бросил трико и умчался в кусты, откуда донеслось тихое повизгивание. Да, в этих местах не было недостатка в крапиве. Диль с удовольствием съел свой кусок хлеба, как всегда с голодухи показавшийся необыкновенно вкусным. Придется идти в Косту. Придется. Выбирать не из чего. Действительно обрезать штанины и сделать заплатки. Или наоборот – верх отрезать и выступать с голым торсом, это, конечно, вульгарно, но может привлечь внимание женщин, потому что сложен Диль хорошо… правда, акробат не может быть сложен плохо. Так, глядишь, лишняя монета перепадет…

Ладно хоть везло с погодой. До встречи с Денни постоянно шли дожди, больше всего страдали одежда с обувью, и без того прочностью не отличавшиеся. Башмаки и вовсе грозили развалиться, хотя Диль изо всех сил за ними ухаживал. Не хотелось с ними расставаться. Совсем не хотелось. Он старался идти по обочине дороги, где, конечно, не было суше, однако все лучше заполненной грязью колеи. Наверное, стоило разуться и шлепать босиком, и будь хоть чуточку потеплее, он так и сделал бы. Куртка держалась из последних сил. Надо бы просто остановиться и основательно просушить все. Сплести навес, развести костер, воды вскипятить… еще б хоть что-нибудь к этой воде, потому что в кармане имелся ровно один диггет, на который можно купить разве что хлеба. А до ближайшей деревни еще полдня пути. Посуху бы меньше, но где его взять, это самое посуху…

Диль поправил капюшон, поправил рюкзак и перестал думать. Это помогало. Отключаешь разум, оставляешь немного рефлексов и вдруг обнаруживаешь, что маячат уже впереди высокие черепичные крыши аккуратной деревни. Богатой деревни. С одной стороны, это хорошо, потому что нищие не платят. С другой – плохо, потому что богатые не любят грязных бродяг.

Темнело. Он постучался в первую же дверь и смиренно попросил разрешения переночевать в сарае. Ему учинили настоящий допрос, и убедились, что он ничегошеньки не скрывает, не имеет ни злого умысла, ни оружия, кроме небольшого ножа. Нож осмотрели придирчиво, зачарования не обнаружили.

Чудны дела твои, Создатель. Ему разрешили остаться в доме, а такого не было уже с полгода. Ему дали целое ведро очень горячей воды и ветхие штаны, чтобы переодеться после мытья. Ему позволили выстирать одежду и поставить к очагу башмаки. Суровая хозяйка, наблюдавшая за его действиями, осталась довольна. Ну да, Диль был аккуратен и стирал скорее по-женски, чем по-мужски, умело мылил, тщательно отжимал, а потом еще брызги подтер.

Похлебку он ел с наслаждением. Она была не только горячая и сытная, но и очень вкусная. Удовольствие, написанное на его лице, хозяйке польстило, и она даже улыбнулась, подавая ему тарелку с целой горой восхитительной картошки.

Конечно, он отплатил чем мог: рассказывал о городах, которых они никогда увидят, описывал храмы Вирота и дворец короля, особняки принцев и дома купцов, столичный рынок, на котором не было разве что птичьего молока – не сезон, шумные ярмарки, так не похожие на местные… Собственно, он не знал, какими были местные, не бывал он в здешних краях, но какая, в сущности, разница – столицу не сравнить с провинцией.

Ему постелили здесь же, в кухне, рядом с очагом, еще державшим тепло, дали старенькое одеяло и даже подушку… предусмотрительные. Незнакомцам только такие подушки давать и надо, чтоб спали покрепче и не удумали чего плохого. А Диль и не возражал, угнездился поудобнее и крепко уснул. Сладких снов он не видел, ну так слава потерянным богам, что никаких не видел, дрых как убитый до самого рассвета и проснулся только оттого, что хозяйка загремела ведром. Он вскочил, чтобы помочь ей накормить скотину, чем окончательно размягчил ее сердце.

Не везло с погодой, так повезло с деревней. Весь день он прокрутился рядом с хозяйкой, вычистил хлев, вычесал унылых тонкорунных грикенов и не постеснялся тщательно подмести в доме. А вечером дал-таки представление, и деревня, не избалованная зрелищами, собралась почти в полном составе. Посреди главной площади было не очень грязно, а с неба, слава и потерянным, и Создателю, и демонам, не капало.

Наутро он уходил с мыслью, что люди все-таки добры. До следующей деревни, где вместо тридцати диггетов он мог заработать пару кусков навоза в морду.