Шеррилин Кеньон - Рождественские встречи

Шеррилин Кеньон

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ВСТРЕЧИ

Эйми Пелтье молча окинула взглядом собравшихся. Это был единственный день в году, когда «Убежище» было официально закрыто. Хотя очень немногие члены их большой семьи и персонала были христианами, они все равно отмечали этот праздник, чтобы помнить о своих собственных верованиях и почтить память тех, кого они любили и потеряли.

Как и подразумевало название, бар был безопасной гаванью для вер-животных, оборотней, на которых охотились как люди, так и их же собратья. Родители Эйми построили «Убежище» более ста лет назад, после того, как ее старшие братья были убиты в бессмысленной войне, разделившей их народ.

Ее мать поклялась, что ни одной матери больше не придется оплакивать свое дитя, если она будет в силах этому помешать. Но с тех пор ее взгляды на то, что такое хорошо и что такое плохо, немного переменились, и во имя сохранения покоя в баре, мать принимала решения, с которыми Эйми не всегда была согласна.

Хотя конфликту матерей и дочерей было даже больше лет, чем самим вер-животным.

В баре царил сумрак, горели только свечи. Ее брат Дэв разливал напитки. Он собрал длинные светлые вьющиеся волосы в «конский хвост» и перекидывался шуточками с Кольтом и Энджелом, в человеческом облике сидевшими на высоких табуретах у барной стойки и потягивавшими пиво.

Немного поодаль мать Эйми, Николетт, в человеческом облике играла с медвежатами Зара. Несколько тигров и медведей и один ягуар просто слонялись по бару, шутливо боролись друг с другом, в то время как остальные в человеческом облике играли в карты, пул или просто коротали ночь.

— С тобой все в порядке?

Эйми обернулась на низкий голос и увидела, что за ее спиной стоит Максис. Высокий и потрясающий, он обладал русыми волосами и серебристо-зелеными глазами, которые поблескивали в призрачном свете. От удивления ей пришлось заморгать, чтобы убедиться, что он ей не привиделся. Максис пришел в «Убежище» сильно пораненным. Представитель редкого вида катагарийских драконов не слишком хорошо ладил с остальными, предпочитая оставаться в одиночестве на чердаке, где он мог спать в драконьей форме и его никто не беспокоил.

— Что ты делаешь внизу?

Макс скрестил руки на груди.

— Я почувствовал твою боль, и мне стало интересно, что ее вызвало.

Ее глубоко тронула его забота. Это была правда, наблюдение за окружавшей ее семьей заставило Эйми стремиться к тому, кого она жаждала больше всего.

К Фэнгу Катталакису. Полумертвого волка принес сюда брат, и так же, как когда-то Макса, Эйми его выхаживала. Но в отличие от ситуации с Максом она влюбилась в Фэнга, хотя отлично знала, что у их отношений нет ни малейшего шанса.

Вот только как убедить в этом свое сердце?

Она широко улыбнулась Максу, зная, что ее улыбка насквозь фальшива.

— Все в порядке.

— Не в порядке, Эйми. С тех самых пор, как Фэнг ушел, ты сама не своя.

Она нервно огляделась.

— Пожалуйста, говори тише…

— Так лучше?

Теперь она слышала его голос только у себя в голове. Кивнув, она потрепала его по руке.

— Со мной все будет хорошо, Макс. Спасибо за заботу, но ты же меня знаешь.

— Я действительно тебя знаю, Эйми. И я знаю, что одиночество — это подземелье, полное острых копий, пробивающих все защитные слои, что ты пытаешься построить. — Он повернул руку ладонью вверх, показав татуировку, которую он сделал в память о своей семье. — Я потерял то, что было для меня самым главным в жизни. Не совершай подобной ошибки.

— Но мы с Фэнгом не пара. Ведь отметин нет…

— У нас их тоже не было, и тем не менее мое сердце разбито. Не позволяй мойрам управлять своей жизнью. Иногда нужно брать ответственность за нее на себя.

Он сделал шаг назад и обвел глазами присутствующих.

— Не нравится мне находиться среди всех этих людей и животных. Пойду отдыхать, а ты помни, что смелость — это когда ты делаешь то, что считается опасным, рискуешь нашей безопасностью ради шанса получить нечто большее. Не позволяй страхам формировать твой мир, потому что как бы осторожна ты не была, из задней двери всегда появится кто-то или что-то, что станет их воплощением. Лучше встретить их лицом к лицу и победить, в противном случае потом они тебя застанут врасплох.

Прежде чем она смогла ответить, он исчез.

Эйми осталась стоять на месте, раздумывая над его словами. Он был прав, но знание чего-то и поступки, основанные на этом знании, — это большая разница.

— Чего он хотел? Она замешкалась, услышав отцовский вопрос. Ростом более двух метров, ее отец пугал почти всех, кто с ним встречался. Но только не ее. Эйми знала, что он никогда не причинит вреда единственной дочери.

— Он пожелал мне счастливых праздников.

Отец улыбнулся и привлек ее к себе, поцеловав в макушку.

— Ты притягиваешь самых странных личностей.

— А разве это так плохо? — спросила она, многозначительно взглянув на братьев.

Отец рассмеялся, но она не почувствовала облегчения от его смеха.

— Папа, можно тебя кое о чем спросить?

Он с прищуром посмотрел на нее.

— Не уверен, что мне нравятся нотки в твоем голосе, но можешь попробовать.

Прежде чем задать вопрос, она посмотрела на мать, игравшую с медвежатами.

— Если бы ты не был предназначен маме судьбой, ты бы все равно остался с ней?

Он помрачнел.

— А почему ты спрашиваешь?

— Просто любопытно.

Выражение его лица стало еще более жестким, и она поняла, что ее ответ ему не понравился.

— Не лги мне, Эйми. Я чую ложь в твоем запахе. Ты ведь думаешь об этом волке, верно?

Она отвела взгляд, не в силах дать ответ. Хотя он и так его знал.

Отцовские глаза метали молнии.

— Он не нашего вида.

Вот только для нее это ничего не меняло.

— Я знаю, папа. Сама себе повторяю это каждый день.

— Если ты бросишь нас ради него, я не знаю, как Николетт это переживет. Твоя мама может быть жесткой, но она любит тебя и желает всем нам самого лучшего.

— Знаю.

Он наклонился и прошептал ей в ухо:

— Но это твоя жизнь, ma petite coeur [1]. Я всегда буду рядом.

Эйми закрыла глаза, ощутив, как от этих слов у нее становится легче на душе.

— Спасибо, папа. Я тебя люблю.

— Я тебя тоже. Теперь улыбнись и присоединяйся к празднованию. — Он направился к ее брату Серру, а Эйми неожиданно и по непонятной причине почувствовала себя лишней. Это был ее дом, ее народ, ее семья, и все же…