Пола Вольски - Сумеречные врата

Пола ВОЛЬСКИ

СУМЕРЕЧНЫЕ ВРАТА

Пролог

В едином разуме Сознающих хранится память о том, что Врата в нижний план сущего, населенный созданиями, зовущими себя «люди», порой открывались. Происходило это всегда неожиданно и, как правило, по неизвестным причинам. Сознающие, при всем их могуществе, не могут управлять порталами для перехода между измерениями. Цельная и совершенная аура уровня Сияния сама по себе сдерживает порывы к разрушению, необходимые для того, чтобы проломить путь вниз. Зато текучий эфир нижних уровней, по природе своей подвижный и податливый, подпитывает страсть к экспериментам.

Один из подобных экспериментов, имевший место на втором обороте Эры Мятежей, повлек за собой существенные последствия. Существо из племени Людей, мыкавшегося в тени нижнего плана, прорвало барьер между измерениями. Это был далеко не первый из подобных случаев. Мелкая рябь и всплески на поверхности Сияния в Эру Мятежей стали привычными, но на сей раз, прорыв был настолько велик, что мог пропустить даже Сознающего. Кроме того, этот портал оставался открытым, чего также не случалось прежде.

С той стороны слабо взывал голос. Сознающие слушали его и дивились. В пролом посыпался дождь мелких вещей, изготовленных в Исподнем мире. Некоторые, едва соприкоснувшись с атмосферой Сияния, исчезали в яркой вспышке. Другие постепенно обугливались дочерна. Лишь немногие уцелели, но Сознающие нашли их грубыми и лишенными света. Затем снизу прилетели живые существа — покрытые шерстью, перьями или чешуей. Сила, доставившая их наверх, не могла защитить от пламени Сияния, и они погибли, корчась в огне. Останки этих существ Сознающие с отвращением скинули обратно в пролом.

Следом появился конец шеста с обручем, обтянутым тонкой сетью и, нащупав пузырь эфирного вещества, накрыл его, утянув за собой вниз. На одно мгновенье воцарилось молчание.

Затем снова донесся полный жалобной мольбы голос. Теперь он казался яснее и громче.

Сознающие обдумали просьбу. Немногие из них готовы были истощать свой свет в сумрачной тени нижних измерений. Сознавая свое совершенство, они были свободны от мучительного зуда любопытства. Свободны — но не все. Нашлись среди них и такие, кто, подстегиваемый ощущением собственной аномальности, стремился объять необъятное. Среди них выделялся особым светом Сущий Аон.

Несравненная яркость Аона могла бы осветить целый уровень. Он, однако, чуждался единения, и потому оказался подвержен любопытству и честолюбию. Под влиянием этих желаний он решился проникнуть в пролом, ведущий в нижний план, населенный Людьми. За ним последовало несколько его заблудших почитателей.

Протиснувшись сквозь барьер, они оказались в одной из стран нижнего мира, известной ее обитателям как Авеския. Увиденное превосходило самые смелые их ожидания. Как и предполагалось, измерение оказалось сумрачным и чуждым. Однако оно было на диво податливым, чувствительным и послушным влиянию Света. Мысль, желание, случайный каприз, питаемые силой высшего измерения, мгновенно лепили грубую глину Исподнего мира.

Сущий Аон и его последователи оказались исполнены невообразимого могущества. Они были властны над любой силой и материей. Здесь они стали богами.

Поначалу Аон забавлялся, исследуя свои новые владения и пределы могущества (если таковые существовали). Первым предметом его внимания стало существо, чьи усилия открыли путь между измерениями. Он без труда определил его как самку — в Исподнем мире признаки пола, как правило, ярко выражены. Она причисляла себя к роду Людей, своим именем считала сочетание звуков Бадипраяд, в силу талантов и притязаний полагала себя волшебницей. Она жаждала знания и власти, чтобы утолить внутренний голод, и ради них десятилетиями трудилась, изнуряя разум и тело. Сущий Аон сам знал этот голод. Владей она Сознанием, он мог бы уважать ее настойчивость и достижения. Но такая как есть, она была для него всего лишь топливом. Она мечтала подчинить себе призванных извне созданий или, по крайней мере, заключить с ними союз. Безумная мечта: невозможен союз чистого Сияния и праха Исподнего мира. Однако у него были причины не торопиться разочаровывать ее.

Вечно стремящийся к новым ощущениям, Аон объединился с волшебницей. Она смогла рассказать ему многое об этом мире и его обитателях. Когда же оказалось исчерпанным содержимое ее разума, осталось тело, с которым тоже можно было экспериментировать. Самый смелый замысел предполагал внедрение материи Сияния в женский воспроизводящий орган. После нескольких неудачных попыток опыт наконец удался, и произошло зачатие. Волшебница Бадипраяд ждала, предвкушая появление на свет полубога, предназначенного править миром. Ждал и Аон, упражняясь в терпении, совершенно чуждом его природе.

Впрочем, пока плод в женском теле медленно вызревал, он продолжал изучать новое измерение — кладезь бесконечной силы и покорной паствы.

Паства. Человечество, как они себя именовали. Бренные телесные сущности, существование которых оправдывалось лишь их способностью к поклонению. Зато какой способностью! Несомненно, если бы Аон не явил им себя, они бы его выдумали. Теперь же они огромными стадами стекались, чтобы почтить его, именуя Аон-отец, Исток и Предел. Сладкой пищей оказались людской страх и трепет. Сущий Аон нашел, что быть божеством чрезвычайно приятно. Его спутники, покинувшие Сияние вслед за ним, почитались как младшие боги. Правда, они оказались до обидного невосприимчивы к восторгу поклоняющихся, но ведь их силы и способности были ограничены!

Когда младенец во чреве Бадипраяд созрел для самостоятельного существования, Аон счел срок ожидания оконченным. Тело женщины было еще не готово освободиться от бремени, но этот сосуд уже сослужил свою службу. Бог Аон изрек свою волю. Материя Исподнего мира повиновалась, плоть разверзлась, хлынула кровь, и младенец явился на свет из трупа матери.

Дитя оказалось мужского пола, более или менее человеческого вида, однако с ярко выраженными проявлениями высшего происхождения, особенно заметного в запредельном сиянии его глаз. Солнце нижнего мира не закатилось и десяти раз, а младенец уже встал на ноги и бегал. Еще дюжина дней, и мальчик мог говорить. Он родился с полным ртом сияющих зубов и с первых дней отдавал предпочтение мясной пище. Возможно, причиной тому было теплившееся воспоминание о кровавых родах. Аон-отец окрестил своего первенца КриНаид и заботливо растил сына.

КриНаид рос и развивался намного быстрее, чем это свойственно обычной плоти Исподнего мира. Столь же стремительно расцветал и его разум, и спустя четыре промежутка времени, которые люди именуют годами, он уже готов был занять место верховного жреца: богочеловек, вставший во главе ширящегося культа Аона-отца. Триумф Аона был бы полнее, если бы не его Сияющие спутники, которые проявляли непостижимое равнодушие. Младшие боги смотрели на КриНаида-сына как на нелепое чудовище, обозначая его в своем едином сознании не иначе как «запредельная аномалия».