Любовь Романова - Жареные сосиски

Любовь Романова

Жареные сосиски

Щерба готов был пожертвовать годом свой жизни, чтобы эта дорога никогда не заканчивалась. Он обреченно ерзал в пробке на Ярославке, сажая аккумулятор. В офисе его давно ждало новогоднее застолье, больше походившее на поминки. Поминали журнал. Уже ни для кого не было секретом, что деловое издание испустило дух — оставило своих владельцев под грузом невыплаченных гонораров и налогов.

— Елки зеленые! — выругался Щерба, резко прижав тормоз.

Оранжевая «Ауди» впереди сделала неуклюжую попытку вырваться из потока. Ее передние колоса угодили в серую кашу на обочине, задние пошли юзом, и в лобовое стекло «Форда» Щербы ударил фонтан грязи. Движение на Ярославке окончательно встало.

— Чертяки китайские!

Вышло совсем беззлобно. Даже ласково. Щерба почувствовал благодарность незадачливому водителю «Ауди». Перегородив дорогу, он продлил отсрочку перед встречей с учредителями почившего журнала.

Нет, эта встреча ничем не угрожала ни жизни, ни здоровью. Ожидалась всего лишь очередная порция тоскливых вздохов и вялых попыток найти выход из сложившейся ситуации. Ситуации, которую как нельзя точно описывало слово «задница». Родиону Щербе предстояло провести пару часов в редакции, где витал запах Оливье из пластиковых контейнеров и тяжелый спиртной дух. Журналисты, наверняка, примут лишнего и учинят допрос, ждать ли им зарплаты до праздников? Директор по продажам и главный редактор будут стыдливо прятаться за худую спину Щербы, а Щерба — многозначительно улыбаться, мол, не переживайте, на мели не оставим.

Какой там не оставим! Где бы самому парой штук разжиться? Рекламных денег, собранных перед Новым годом, еле-еле хватило, чтобы расплатиться с типографией. А заброшенное с появлением журнала личное маркетинговое агентство Щербы, год как не давало прибыли. Малый бизнес, особенно консалтинговый, не прощает инертности. В этом деле, чтобы сдвинуться хотя бы на шаг, нужно бежать со всех ног, а Родион уже давно не просто стоял на месте — шел в другую сторону.

Последние дни он все чаще спрашивал себя: «Появись возможность отмотать бобину времени и вернуться на два года назад, стал бы он затевать этот проект? Рискнул бы выдергивать с нагретых мест Сашку Невского — талантливого арт-директора, Пашку Шостока — старшего менеджера по продажам с шилом в пятой точке, и Валюху Якиманова — умного как сто чертей редактора. Стал бы? Щерба морщился, словно от зубной боли, и признавался: да! Да, хотя бы потому, что минувшие два года были наполнены смыслом, а редакционный ящик пух от писем читателей.

В эти двадцать четыре месяца уложилась целая жизнь. Не маленькая такая жизнь — лет в семьдесят. В ней была серия статей, испортивших бизнес психологической секте с филиалами по всей стране, череда интервью с первыми лицами столпов отечественной экономики, война с рейдерской конторой и бесконечное количество рукопожатий с людьми, которые никогда не узнали бы о существовании Родиона Щербы, не будь журнала. В нее уместилось большая победа и огромное поражение. Дьявол побрал бы этот кризис!

Салон автомобиля наполнили кладбищенские стоны.

— Я! — Щерба прижал к уху коммуникатор.

— Когда будешь? — унылая интонация Якиманова подсказывал, что журналисты успели дойти до кондиции, и главный редактор ждет подкрепления в виде генерального директора.

— Валь, в пробке толкусь!

— В такое время? — в голосе редактора прозвучало сомнение.

— Не веришь что ли? Загляни в Яндекс — посмотри, сколько баллов на Ярославке.

Небольшая пауза, и Якиманов снова заговорил. Температура его тона понизилась еще на десять градусов.

— Два балла. Ярославка почти свободна. Так, когда ты будешь?

Щерба попытался ответить что-то в меру грубое и предложить подъехать — полюбоваться на эти «два балла», но в коммуникаторе повисла глухая тишина. Связь оборвалась.

— Вот уроды! — повторный вызов не дал результатов. Антеннка в углу экрана оказалась перечеркнутой. Сигнал пропал, — Паразиты, мать вашу!

Кого он имел в виду, Щерба и сам не знал. В его представлении где-то далеко в светлом офисе с зеркальными полами и хромированными светильниками сидели уроды-паразиты, задумавшие испортить ему жизнь. Не только глобально, но и по мелочам. Надо же было отрубить связь в такой неподходящий момент. Теперь Валька подумает черт знает, что. Впрочем, уже думает. Все они, вчерашние друзья, сегодняшние собратья по несчастью, размышляли, какой леший дернул их сесть за баранку этого пылесоса! Тревожно молчали, пристально смотрели на виновника их бед, то есть Щербу, и мечтали сдернуть с тонущего корабля без потерь. Финансовых потерь.

Но без них, родимых, не получалось. У каждого из учредителей была своя маленькая доля в бизнесе. Родион не придумал другого способа уговорить их войти в проект, как поделиться будущими прибылями, а заодно и будущими убытками.

«Ауди» наконец-то вернулась в строй, и бесконечная автомобильная змея поползла дальше. За окном валил снег, подсвеченный желтыми фонарями. Густой занавес рыжих хлопьев полностью скрывал здания вдоль дороги. Щерба мог разглядеть только земляной откос, покрытый белой простыней, сквозь которую пробивались кустики черной травы. Родион протяжно вздохнул и почесал залысину на лбу. Кажется, за последние полгода она продвинулась к макушке еще на сантиметр. Все от нервов и нерегулярного питания. Эх, сейчас бы к родителям под Смоленск!

Пространство вокруг машины нервно гудело и ругалось. У водителей начинали сдавать нервы. Щерба посмотрел на часы. Не слабо! Он маялся в пробке уже сорок минут. Еще полчаса и можно в офис не ехать, а с чистой совестью возвращаться домой. Вот только из этой ловушки так просто не вырвешься. До ближайшего съезда около километра, а поток почти не двигается.

Снег тем временем с каждой минутой становился гуще. Родиона охватило сосущее чувство. Ему вдруг показалось, что нет вокруг никакого города. Дома, площади, станции метро внезапно исчезли, растворились в снежной мгле, и осталась только дорога. Бесконечная дорога сквозь пустоту. А на дороге пробка. Если бы Родиону поручили придумать ад для водителей, он придумал бы его таким.

Тревога усилилась, когда Щерба обратил внимание на одну странность. Вид за окном «Форда» не менялся вот уже минут тридцать. Вдоль обочины по-прежнему тянулся травяной склон. Его длина, насколько помнил Родион из ежедневных поездок в редакцию, не превышала и сотни метров. Даже если учесть улиточную скорость, с которой текла автомобильная река, он давно должен был остаться позади.