Феликс Крес - Страж неприступных гор

Феликс В. Крес

«Страж неприступных гор»

ПРОЛОГ

Мрачные переулки портового района, забитые грязным снегом, слыли местом недружелюбным и опасным. В Дране, одном из самых старых городов Гарры, жертвой злоумышленников мог пасть любой, оказавшийся ночью в окрестностях порта. Армия давно уже перестала контролировать наиболее подозрительные закоулки, ибо работа эта потеряла всякий смысл: солдаты ловили бандитов, а урядники за взятки отпускали их. Дартанцы, обожавшие громкие названия, с некоторого времени называли заморскую провинцию Вечной империи Йоесене Ане — Страной беззакония; другие же, выражавшиеся более крепко, говорили просто — бардак. Имперская власть там развалилась, а на ее место никакая другая не пришла. Правил любой, за кем стояли деньги или мечи.

И тем не менее в этот вечер недалеко от портовой набережной, в одной из самых темных улочек, на которой стояли брошенные полуразрушенные дома, притаился небольшой отряд имперских легионеров. Из-под серых военных плащей виднелись светлые мундиры поверх кольчуг; пару раз блеснул в отраженном от снега свете луны недостаточно тщательно закрытый капюшоном шлем. Судя по всему, вояки торчали в переулке довольно долго, поскольку явно мерзли, хотя дело шло к оттепели и холод не слишком докучал. Они дышали на ладони и растирали их, нетерпеливо вертелись и притоптывали, стараясь, однако, не шуметь. Хотя — кто бы их услышал? Вдали раздавался чей-то громогласный рев и пьяный хохот, перемежавшиеся моряцкой песней, никак не попадавшей в такт мелодии, исполняемой на скверной дудке. Впрочем, весь портовый район, населенный омерзительным отребьем, полон был обычных ночных голосов — лая и воя собак, далеких воплей, пьяных песен, смеха.

Снег шел все гуще и гуще, тая и смешиваясь с грязью.

В ста пятидесяти или двухстах шагах дальше, возле большой пирамиды из сложенных на набережной ящиков, накачивались водкой и шумели человек двенадцать, может, четырнадцать. За ними неясно маячили темные очертания стоящего на причале парусника. Горела смола в трех вместительных котлах, давая больше дыма, чем света и тепла, но это никому не мешало, даже пьяной девушке с голым задом, танцевавшей в кругу хлопающих в ладоши и орущих приятелей. Одежду девицы — с неплохой фигурой, но когда-то порезанной ножом физиономией — составляли шерстяная шапочка, частично съеденная молью, рубашка и мохнатая куртка, но ниже не было ничего, кроме обшитых мехом башмаков, если только не причислять к одежде то, что по воле природы покрывало ее гениталии. Развеселившиеся парни, в большей или меньшей степени упившиеся, раскачивались или подпрыгивали в матросской пляске, причем получалось это у них намного лучше, чем у бедной девицы, которая, увы, танцевать совершенно не умела. Вероятно, ее достоинства лежали в каких-то иных областях. Снег валил со всей силы; его липкие хлопья, уносимые порывами ветра, клубились в свете смоляных огней. Громко трещали корпуса и скрипела оснастка причаливающих в порту кораблей.

Два человека, неуверенно приближающиеся к вопящей компании, никак не походили на обитателей портового района, да и вообще этого города. Мужчина был очень прилично одет, чуть ли не нарочно выставляя напоказ свое богатство, женщина же была молода и симпатична — из-под слегка сползшего капюшона виднелись прекрасные кудрявые волосы, окружавшие несколько толстощекую, но вполне привлекательную мордашку. Было совершенно ясно, что судьба этих двоих будет решена, как только пляшущие головорезы заметят их присутствие в своем королевстве.

Вскоре их действительно заметили. Честно говоря, даже слепой бы заметил, поскольку пришельцы с непонятным упорством направлялись прямо к коптящим котлам, словно бабочки на огонь. Крики стали громче, и двое пьяниц с широко распростертыми объятиями, к радости товарищей, двинулись им навстречу. Несомненно, им хотелось обнять новоприбывших, а может быть, и пригласить на танец. Те, однако, ждать не стали. Чудесным образом обретя зрение, а вместе со зрением и разум, они бросились бежать. Женщина пронзительно крикнула, мужчина подхватил басом:

— На помощь! Спасите, убивают!

Банда с набережной пустилась вслед убегающим.

У пухленькой женщины были здоровые ноги, у ее богатого спутника — еще здоровее: он бесцеремонно вырвался вперед, оставив ее позади. Уведя банду от набережной и тем самым от стоящих в порту кораблей, беглецы по очереди свернули в темный переулок — тот самый, в котором ждали солдаты. Разогнавшиеся бандиты налетели прямо на готовый к сражению отряд. Легионеры осадили банду на месте; несколько негодяев получили по зубам рукоятями мечей. Сбитых с толку, их в мгновение ока окружили, чересчур вспыльчивых опрокинули на истоптанный снег. На фоне воплей раздался громкий голос привыкшего приказывать человека:

— Стоять, именем закона! Молчать! Все оружие под ноги, немедленно!

У некоторых верзил имелись ножи, с мечом был только один.

Наступила тишина. Солдаты, грозно выставив перед собой клинки, окружили завлеченных в ловушку матросов. Ругаясь и вытирая кровь с разбитого лба, с земли поднимался упавший пьяница.

— На нас напали, господин комендант! — послышался голос из-за спин солдат.

— Действительно так?

— Так, господин, — подтвердила женщина.

— Что такое?! — рявкнул один из окруженных. — Трупоеды… приключений на задницу ищете?! А ну, убирайтесь к себе в казармы, хвосты поджали и прочь отсюда!

К верзилам вернулась бодрость и присутствие духа. Уже много месяцев войско в Дране поворачивалось спиной к любым скандалам и исчезало без следа, стоило лишь топнуть ногой. Придя в себя от неожиданности и даже немного протрезвев, буяны начали грозно наступать на легионеров, не обращая внимания на их мечи.

— Ну?! Только попробуй кто пошевелиться — и живым отсюда не уйдет! — заорал могучий детина с ножом в руке и, особо не раздумывая, толкнул открытой ладонью в грудь ближайшего легионера.

— Подсотник… это они! — крикнул кто-то из солдат.

— Кто «они»?

— Те, что вчера перерезали наших! Я узнаю этого… и этого! И того тоже!

До головорезов начало наконец доходить, что они наткнулись не на какой-то случайный патруль.

— Они, говоришь? Ты уверен, сынок? Посмотри как следует!

Солдат мог смотреть сколько угодно — луна светила ярко, а снег, хотя и смешанный с грязью, усиливал ее блеск. Однако была середина ночи, к тому же метель — и даже совиные глаза с трудом могли бы различить черты чьего-то лица.

— Так точно, господин! — тем не менее ответил легионер. — Я уверен, это те самые рожи! Я их до конца жизни не забуду, ведь только я один живой остался! Всех наших они перебили как собак!