Unknown - Туро нирени (СИ)

Пролог.

Какая-то смертница звонко чирикала прямо под окном. «Будешь завтраком, - мысленно пообещал я ей и потянулся, задние лапы свесились с матраца. – Безобразие, почему в этом доме такие маленькие кровати?» Рядом беспокойно заворочались и попытались спихнуть мою тушку на пол. Ну-ну. Приподнялся и смачно лизнул в нос.

- Тьфу! Райз, сколько раз просил… Вся постель в шерсти!

Фыркнул, мягко спрыгнул на пол. Жалобно скрипнули половицы под моим немаленьким весом. Бестолковая птица за окном на свое счастье успела улететь, хотя вряд ли бы я за ней полез, с моими габаритами по деревьям уже не поскачешь. Растянувшись на широком подоконнике, одним глазом наблюдал за не спеша одевающимся человеком. Привычно оглядел стройную поджарую фигуру и с сожалением отметил серебряные нити в черных волосах. Мелоры стареют медленнее обычных людей, но все же время не щадит и их. Впрочем, и я уже не молод.

- Так и будешь лежать? Завтракать не пойдешь? – он слегка дернул меня за хвост, я в шутку отмахнулся лапой. – Вставай, кошатина! – меня попытались сдвинуть с места. Смешно. А ведь когда-то на руках таскал. Хорошее было времечко, веселое. Котенком я был шкодливым. Человеком тоже. За то и пострадал. Я прикрыл глаза, вспоминая. Мелор сел рядом, переплетая растрепавшуюся за ночь косу.

Глава 1. Котенок.

Мама моя по молодости трудилась в борделе в столице славного королевства Андоран. Женщиной она была очень красивой и популярной, можно сказать, звездой того заведения, потому позволялось ей многое, в том числе, когда она понесла и отказалась вытравить плод, хозяйка не стала настаивать и позволила временно отойти от дел. Так появился я. Кто мой отец, мать то ли правда не помнила, то ли говорить не хотела. Склоняюсь ко второму, уж больно внешность мне от него досталась приметная: серебристо-белые волосы и бирюзовые глаза – такого не запомнить сложно. Ну а чертами лица и фигурой я пошел в мать: хорошенький, мелкий, изящный и на вид совершенно беззащитный. Сколько переломал носов, пока все окрестные мальчишки меня не зауважали – не сосчитать. Хотя и сам бывал бит, если всей сворой нападали. Зато какие мы проделки устраивали, когда подружились… При борделе я прожил до трех лет и ничего о том времени в памяти не осталось, затем мать взял в содержанки пожилой толстосум из не слишком родовитой аристократии, ну и меня получил в нагрузку. У него в особняке и рос, правда, все больше при слугах, чем в господских покоях. Мамочка мной мало интересовалась, но и не забывала совсем уж, поэтому работать мне не приходилось, и все свободное время можно было проводить с друзьями на улице. Хозяин относился ко мне хорошо и даже нанял учителя, правда, учился я плохо, но хотя бы счет и письмо освоил. Жизнь текла весело и беззаботно, даже за шалости наказывали не сильно, и все было бы прекрасно и дальше, если бы не приключилась внезапно Великая Любовь, будь она неладна. Шел мне на тот момент семнадцатый год и с невинностью я уже давно распрощался, заодно избавив от нее кое-кого из приятелей и нескольких девиц неблагородного происхождения, видимо, мамина наследственность давала себя знать. Но вот влюбиться до полного отупения пришлось впервые.

Молоденького аристократика я бы и не увидел, если бы один из товарищей не дернул меня за рукав, указывая на породистого коня. Тот был действительно хорош: тонконогий, черный с белой гривой и гольфами. Потом уже посмотрел на хозяина. И больше не замечал никого. Забыв про друзей, побежал за ним, проследил до дома, а ночью забрался в окно его спальни. Что говорил, не помню, нес какую-то вдохновенную чушь, но Нильз меня не выкинул, а слушал с интересом. Правда, в ту ночь мне ничего не обломилось, даже руки коснуться не позволили, но я ушел обнадеженным. Полгода мы встречались украдкой, он все так же не подпускал меня к себе, но одна лишь возможность видеть его так близко, возносила меня на небеса. Долго придумывал, чем бы поразить любимого, и однажды в голову пришла гениальная, как тогда казалось, идея. Нильз обожал лошадей, души в них не чаял, и я решил украсть для него единорога. Эти диковинные создания обитали в Мелорских лесах, известно о них было очень мало, но я рассудил, что конь он и есть конь, даже если дивной красоты и с рогом. Мысль крепко угнездилась в моей бедовой черепушке, а руки и пятая точка уже зудели в предвкушении новой шалости. Руки хотели действовать, ну а попа видимо предчувствовала встречу с неприятностями. К сожалению, а может и к счастью, я ее предупреждениям не внял.

Мелоры жили замкнуто и никого к себе не пускали, изредка приезжали сами, обменивая редкой красоты ткани, украшения, оружие – стоившие баснословно дорого, и травы. Ходили слухи, они и не люди вовсе, но в это слабо верилось, всего и отличия, что красивые все поголовно, но я вот тоже ничего так, а вполне себе человек. Насчет охраны особо не беспокоился: лес огромный, а я маленький, шустрый, поди меня заметь. Как буду ловить единорога тоже не задумывался, просто взял с собой уздечку, сахару и пару яблок – животные меня всегда любили, неужели с конем, пусть даже диким, не найду общий язык?

Прихватив самое необходимое, немного денег и запас провизии, черкнул матери записку, что вернусь недели через две, и тихонько улизнул из дома. К вечеру шестого дня был на месте. Как и думал, оказалось достаточно зайти в лес подальше от дороги, и меня не заметили. Старательно обходя полянки, блуждал до темноты, никого не встретив, расстелил одеяло и завалился спать. Волков и медведей не боялся, в конце лета зверье сытое и на людей просто так не бросается, к тому же мне всегда везло, кто же знал, что удача отвернется именно сегодня. Ночью меня разбудило яростное шипение. Резко проснувшись, я сел и оказался нос к носу с жутким созданием похожим на оживший кошмар: ярко-желтые глаза с вертикальным зрачком, оскаленная зубастая пасть, чешуя и шипы по всему телу светящиеся потусторонним зеленоватым светом. Чуть не умер от страха. Не соображая, что делаю, вскочил и рванул прочь напролом через кусты. Сзади, совсем близко, слышались клекот и шипение. Летел на пределе сил, раздирая руки, лицо и одежду о ветки, и, разумеется, вскоре споткнулся, кубарем полетев в овраг. Мне повезло приземлиться на четвереньки, и я снова ломанулся вперед. Кажется, открылось второе дыхание, бежать стало легче, и окружающий мир приобрел более четкие очертания, возможно, взошла луна. Так и несся, пока не потерял сознание.

Когда пришел в себя, уже рассвело. Сощурившись от яркого солнечного света, я попытался оглядеться и ахнул. Лес был огромен. Не в том смысле, что простирался до горизонта, так далеко мне видно не было, но даже если и так, меня бы это не удивило. Но деревья! Их кроны, кажется, терялись в облаках, а стволы едва смогли бы обхватить четверо взрослых мужчин. Даже трава и та была так высока, что доставала мне, сидящему, до макушки. Я опустил глаза и… Ой, мамочки. Мне плохо. Нет, наверное, просто сплю. Попытался себя ущипнуть и не смог. А как щипаться лапами?! У меня были лапы. Четыре. Серенькие, грязненькие. Хотя, если помыть, может и белыми окажутся. И хвост. Длинный такой, с кисточкой. Попытался его рассмотреть, но он поворачивался вместе со мной. Попробовал схватить его лапами, закрутился и упал на бок. Фыркнув, недовольно посмотрел на непокорную часть тела, хвост ожил и начал стучать по земле. Тут только осознал, что творю и меня разобрал смех. Некоторое время катался по траве, издавая странные хриплые звуки, если бы их источником был не я сам, решил бы, что кто-то подавился и задыхается. Успокоившись, уткнулся лбом в передние лапы и вздохнул. Я – кот. Как это возможно? Пару лет назад на площади в городе слышал от какого-то проповедника, что после смерти человеческая душа рождается заново в другом теле. Если вел праведный образ жизни, родишься опять человеком, если грешил – животным, а то и вовсе насекомым каким-нибудь. Того старика прогнали палками, а, выходит, он был прав. Вчера меня съели, и я переродился в кота. Только почему во взрослого? Разве не положено прожить эту жизнь от начала до конца? Оглядел свои лапы, живот, скосил глаза на хвост, потом посмотрел на деревья. Точно! Я - котенок! Маленький котенок, потому мне и кажется все таким большим. Но где тогда моя мама?