Ольга Найдич - Охота на белочку

Ольга Найдич

Охота на белочку

После новогодних праздников мужик с дикого похмелья смотрит в зеркало:

— Так вот ты какой… человек третьего тысячелетия!

Во всех трёх мирах заканчивался 2000-й год Молчаливого Договора.

Зал не был похож ни на что; вообще-то он по сути своей и не был залом — потому что не занимал места в пространстве. Но выглядел он все же как зал — с точки зрения стороннего наблюдателя, окажись таковой здесь. А собрались в этом зале существа, словно пародирующие людей своим видом: вытянутое тело, немного похожее на человеческое; вместе рук — нечто вроде плаща или крыльев (хотя периодически можно было наблюдать, как этот плащ обращается в семипалую конечность, немного похожую на руку). Лица их, если это можно назвать лицами, точь-в-точь походили на барельефы, движение на них можно было увидеть с огромным трудом. Конечно, внимательный сторонний наблюдатель (которого здесь оказаться не могло в принципе) прекрасно сознавал бы, что видит лишь иллюзию, и никакого зала нет, и выглядят его хозяева совсем не так, как кажется, но тем не менее — видел бы именно это. Очевидно, один из присутствующих докладывал. Правда, лицо его ни на секунду не изменило своего выражения.

— Наши эксперты, — при слове «эксперты» голос его визгливо вздрогнул, взгляд на мгновение скользнул куда-то вдаль, а «рука» невольно потянулась к стакану с «водой», — сегодня закончили анализ земной активности на основе библейских матриц. Эксперты, — он снова слегка сбился при произнесении этого слова, — говорят, что активность близка к критической. А учитывая, что год для источников ресурсов тоже критичен, то эксперты (пауза, рука тянется к «питью»)… это может привести…

— Постойте, Тараил, не надо суетиться, — прервал его спокойный голос. — Мы прекрасно осведомлены о том, что ты говоришь, и собрались здесь для того лишь, чтобы принять некие меры.

— Мудрый Мараил, Вы имеете в виду — радикальные меры?

— Да, наиболее радикальные.

А тем временем столь лестно упомянутый агентом Тараилом эксперт по имени Афраил подходил, если так можно сказать, к своему дому. Ангелы вообще дорожили своими домами, хотя последние, в сущности, абсолютно не были им нужны. Да и если вдуматься, и не существовали вовсе. Но такова уж была их сущность. Об этом и думал Афраил, наблюдая за своими вялотекущими мыслями со стороны. Забавно, что среди ангелов никто не способен ни дружить, ни тем более любить, и при этом они считают людей низшими существами. Впрочем, есть, наверное, на то и основания, ведь именно люди — ресурс для существования мира ангелов. Африл не любил называть этот мир Раем — какой там рай, вечный энергетический кризис, каждый сам за себя. Давно бы друг друга сожрали, как бешеные хорьки, если б не те самые ресурсы. Афраил поймал себя на этих мыслях и усмехнулся: «Старею». Раньше он и допустить не мог думать о человеческом искусстве лишь как о ресурсе, впрочем, лишь он один. Сложно видеть красоту в еде. Его мысли прервало появление его подруги Лаиры. «Подруга», — так он звал её лишь мысленно, даже ей он не мог сказать это слово. Ангелы бывали лишь партнерами — на день-два или в каком-то деле. Чтобы выжить или получить новые ресурсы. «Каждый сам за себя». Афраил знал, о ком это сказано — это сказано об ангелах. Из-за Лаиры и из-за отношения к людям прочие ангелы считали его экстравагантным, но за семьсот лет даже они привыкли.

— Ты взволнован, — Лаира не предполагала, она произнесла это словно общеизвестный факт.

— Откуда ты знаешь? — воскликнул Афраил. Никто более не мог различить чувства на его лице.

— Я знаю тебя, — просто ответила подруга. На мгновение в глазах Афраила мелькнуло то, что можно было бы назвать улыбкой, если снять на замедленную киносъемку и долго приглядываться. Лаира ответила тем же.

Они вошли в «дом» — ограниченную область пространства, недоступную для чужого вмешательства (без «крыши» или «стен», конечно) — ангелы обладали отнюдь не ангельским характером, и хотя среди обычных ангелов было не принято вмешиваться в чужую жизнь, тайный сыск этого правила не придерживался. Вдвоём здесь было немного тесно — ангельские дома не предназначены более чем для одного, что нормально для эгоистичных натур местных жителей. Лаира без всяких пауз спросила:

— Что, опять кто-то кляузу написал?

— И это тоже — Тараил, но это нормально, он стучит чаще, чем на Земле — капли дождя. Да и похоже, на этот раз расклад не в его пользу.

— Что же тебя волнует? Что-то на Земле? — Лаира уже привыкла обращаться к нему на «ты». Наверное, кроме них во всем Верхнем мире так никто не поступал.

— На этот раз ты права, — Афраил превратился в пивную кружку — обычная между ними шутка. И продолжал говорить прямо из кружки: — Они до сих пор думают, что я исследую библейские тексты. Хорошо хоть не стихи Омара Хайяма. Разумеется, я заметил это по простому изменению активности Земного информационного поля.

Лаира взяла в руки кружку и сделала вид, что пьёт. У неё мелькнула мысль: а есть ли у кого-нибудь еще в этом мире чувство юмора? А может — чувство, что этого чувства у него нет?

— Люди готовы к созданию великого произведения искусства. Понимаешь, что это значит?

— Еще бы, — ответила Лаира прямо в кружку. — Да еще и в «переломный» год.

— Вот именно — резкий перевес ресурсов в нашу пользу, а итоге — люди минимум на тысячу лет лишатся науки.

— Вряд ли это еще кого-то взволнует.

— Но я знаю еще кое-что — скоро может произойти и великое научное открытие!

— То есть — установится равновесие?

— То есть — наши будут пытаться это равновесие предотвратить, вот в чем дело, — с этими словами Афраил снова стал похож на ангела из детских библейских

книжек.

— А черти — пытаться убить нашего… что это будет?

— Картина.

— Нашего художника. Но ты же можешь не говорить о возможности научного открытия?

— Если бы я был единственным экспертом в этом чертовом раю…

Тем временем в зале Мараил, руководитель Центра наблюдения за ресурсами, излагал ситуацию.

— Итак, мудрейшие (это обращение последние пять тысяч лет было обычным в обиходе ангелов), мы имеем возможность доказать собственную мудрость. (Мараил любил говорить каламбурами).

— И что мы будем делать?

— Как обычно — сведем девчонку с ума, запутаем. Пусть уйдет в монастырь или покончит с собой.

— Какую еще девчонку?

— Ту, которая может совершить открытие.

— А если её просто убить? — раздался выкрик с места.