Леонид Кондратьев - Торговец

Кондратьев Леонид Владимирович, Мясоедов Владимир Михайлович

Торговец

Глава 1

Волею императора Священной Империи Аксимилиана Первого, я — ничтожнейший из иноков монастыря пресвятого Канлера Всепрощающего начинаю сей труд посвященный жизнеописанию удивительных приключений выпавших на долю императора и его соратников.

По крайней мере, этот летописец пытается придерживаться основных событий, не перемешивая их совсем уж недопустимым количеством лжи и пафоса. Копии его книги по библиотекам страны разослать разрешаю.

Виски… Какая же это дрянь! Впрочем и ром не лучше!

Ну вот почему все ими восхищаются? И почему в этом проклятом всеми богами городе, наполненном бандитами, проститутками и жуликами всех мастей, так сложно найти нормальную выпивку. Нормальную в моем понимании. Ведь острое желание напиться в возможно последние часы жизни не так просто залить контрабандным виски и ромом местного производства. А душа в те моменты, когда она соизволяет высунуться из пяток, требует водки. Именно русской водки прозрачной как слеза и злой как сторожевая собака. Это, конечно, не говорит о том, что я такой уж особенный ценитель именно русской выпивки, просто при моем образе жизни не подхватить вредные привычки при общении с представителями данного народа было просто не возможно. До сих пор посещение военных складов в любом из осколков бывшего СССР не обходилось без устоявшегося и освященного годами ритуала. Как его еще называют эти сумасшедшие русские — 'обмытия'. Нет, я конечно не против обмыть ящик гранат, ну два ящика гранатометов тоже можно вынести. Но после того как мне 'посчастливилось' купить десять танков Т-55, по цене металлолома конечно, я с очень большим подозрением отношусь к предложению 'обмыть' сделку. Ибо в себя я пришел уже в порту, доставленный сердобольными продавцами. Хорошее было времечко…

— Эй парень! Еще стаканчик! — Лицо, назовем это образование все же лицом, бармена явно не внушало доверия, но у него было одно несомненное достоинство — он замечательно умел слушать, не отпуская совершенно ненужных мне сейчас комментариев и безмолвно наливая в ответ на мои команды.

— Двойной виски, сэр?

Внимательно изучив стоящий передо мной, почему то уже на уровне глаз бокал, многозначительно хмыкнул и неожиданно для себя залюбовался переливами света в мягких тонах ячменного виски наливаемого барменом. Все же в этом проклятом мире осталось еще красота. А может я просто пьян? В прочем какая уже разница. Сделать то всё равно уже ничего нельзя…

В принципе меня нельзя было назвать такой уж большой акулой оружейного бизнеса, нет — скорее всего я не тянул даже на пиранью. Так — мелькая рыбешка, обгладывающая крошки, выпадающие изо рта крупных воротил. Но даже этих крошек на жизнь мне хватало. Да что там на жизнь — на слой черной икры к булочке с маслом я зарабатывал. Пока не зарвался…

Непаханое, бесконечное поле Африки, бурлящее в сотнях, да что там — тысячах конфликтов разного уровня. Способное ежечасно проглатывать вагоны вооружения. Главное правило поведения на этом рынке — быстрее, дешевле, больше. А документы? Да какие к черту документы! Я ввозил сельхозоборудование, строительные материалы, автомобили. Именно это и было написано на арендованных мной контейнерах. А содержимое… Содержимое касалось только меня, моих поставщиков и покупателя.

Автоматы, пулеметы, гранатометы, мины — все это моментально раскупалось во всевозрастающих количествах, обмениваясь на золото, алмазы, слоновьи бивни и шкуры животных. На всё что могло принести мне прибыль. И если бы вы знали, как мне надоели эти великие бваны, вожди, президенты и просто разные бандитствующие ублюдки, заинтересованные только в одном — грабеже, насилии и выживании. Ведь крайне редко кто-то из моих клиентов становился постоянным. Год — максимум два и переговоры о поставках вооружения приходилось вести уже с представителем 'армии освобождения', несущей 'мир и процветание' на сожженную войной землю. Но — работу не выбирают.

Именно в начале девяностых я познакомился с одним из самых отъявленных негодяев африканского континента и вместе с тем с самым крупным своим клиентом. Эту чернокожую задницу из-за которой и еще из-за некоторых вещей я и сижу в этом проклятом баре и надираюсь, скрашивая последние часы своей жизни, звали Чарльз МакАртур Ганкай Тейлор. Маниакальная жажда власти сочеталась в нем с просто ураганным темпераментом и харизмой. Да взять хотя бы тот факт, что избирательная кампания в его поддержку, прошедшая в 1997 году после более чем восьми лет кровавой гражданской войны с буквально грудами жертв, проходила под лозунгом: 'Он убил мою маму. Он убил моего папу. Я голосую за него'. В чем-то эта сволочь мне даже нравилась. Во всяком случае, он был честен. И никогда не позволял себе обмана в расчетах и закупал у меня оружие во все возрастающих количествах. В основном легкое вооружение, советские и китайские АК, патроны. Немного позже его аппетиты увеличились и вход пошли тяжелые станковые пулеметы, безоткатные орудия.

В попытках удовлетворить его оружейный голод я вихрем проносился по складам, и поставщикам. Несчетные чемоданы налички появлялись и исчезали из моих рук. Конечно же — это были не мои деньги, в основном это были занятые на незначительный срок суммы которые потом приходилось отдавать, причем со значительными процентами. Но подкупало отсутствие любых бумаг и следов трансферта денежных масс. А ведь это первое правило любого теневого бизнеса — никаких бумаг и следов. Колумбийцы, албанцы, сицилийцы — с кем только не приходилось работать. Не скажу, что было особенно приятно, но придерживаясь определенной этики в отношениях дела можно было вести со всеми. Поставки микропартий стрелкового вооружения, небольшие услуги и вот ты уже не просто 'отброс' и 'мелкая сошка', нет — ты уже свой парень с которым можно иметь дело и которому в случае необходимости можно дать в долг крупную сумму денег. С процентами конечно.

Отвлекшись на секунду от воспоминаний я не ощущая вкуса выпивки опрокинул в себя бокал и знаком попросил бармена повторить. Может из-за страха и обреченности, витающей в воздухе, выпивка не помогала. Устремив взгляд куда-то в глубины барной стойки, я опять задумался.