Дэвид Эддингс - Последняя игра

Последняя игра

И наконец, посвящается Ли, моей любимой жене, чья рука и мысль касались каждой страницы и которая помогала мне в этом свершении – так же, как она помогает мне во всем, что я делаю.

Пролог

В котором рассказывается о начальных и заключительных событиях из «Книги Торака».

Слушайте меня, энгараки, ибо я – Торак, Властитель Властителей и Король Королей. Склоните же головы пред именем моим и превозносите меня в молитвах, приносите мне жертвы, ибо я и есть бог ваш и власть имею перед всеми королевствами энгараков. И неотвратима будет моя кара, если вы прогневите меня.

Я был еще до сотворения мира. И я буду после того, как горы рассыплются в песок, моря высохнут и превратятся в зловонные болота, а мир перестанет существовать. Ибо я был до Времени и буду после него.

Из этих вневременных просторов Бесконечности взирал я в будущее. И видел существование двух Судеб, которые должны устремиться навстречу друг другу из безграничных пространств Вечности. Каждая Судьба была Совершенством, и при этой последней встрече все, что было разделено, станет единым, и в это мгновение все прошлое, сущее и будущее должны слиться в одну Цель.

И было мне Видение, и заставил я шестерых моих братьев объединить усилия в свершении всего для исполнения. Итак, мы показали путь Луне и Солнцу и сотворили этот мир. Мы покрыли его лесами и травами и создали зверей, птиц и рыб, чтобы они заполнили землю, воздух и воды, сотворенные нами.

Но Отец наш не возрадовался этому. Он отвернул лицо свое от наших трудов, чтобы размышлять над Совершенством. Я отправился один к вершинам Корима, которых больше нет, и умолял его принять мое творение. Но он отверг труд, на который я подвиг своих братьев, и отвернулся от меня. Тогда я ожесточил сердце свое против него и спустился с Корима, зная, что отныне нет у меня Отца.

Снова посоветовался я со своими братьями, мы объединили усилия и создали людей, чтобы они стали исполнителями нашей воли. И создали мы народов великое множество. И каждому народу позволили выбрать того, кто должен стать его богом.

Но ни один народ не выбрал себе Олдура. Тот остался вечно озлоблен тем, что мы не дали ему владений. Олдур покинул нас и стал пытаться чарами переманить от нас слуг наших. Но мало оказалось таких, кто бы обратился к нему.

Народы, ставшие моими, назвали себя энгараками. Я был доволен ими и привел их к вершинам Корима, которых больше нет, и открыл им смысл Цели, ради которой я создал мир.

И тогда они стали возносить мне молитвы и приносить жертвы. И я благословил их, и они процветали и множились. В ознаменование своей благодарности воздвигли они алтарь в мою честь и там приносили мне в жертву самых прекрасных дев и самых отважных юношей. И я был вполне доволен ими и снова благословил их, так что вознеслись они выше всех других народов, и богатство их многократно возросло.

Но теперь сердце Олдура преисполнилось зависти к тому почитанию, которым я пользовался, и озлобился он против меня. В потаенных глубинах души своей он стал вынашивать заговоры, и взял он камень и вдохнул в него жизнь, чтобы тот мог помешать исполнению моей Цели. И с помощью этого камня он думал добиться господства надо мною. Так и появился Краг Яска. И в нем была запечатлена вечная вражда ко мне. А Олдур отдалился от тех, кого называл своими учениками, и стал замышлять, как с помощью этого камня овладеть миром.

Я видел, что проклятый камень отдалил Олдура и от меня, и от других наших братьев. И пошел я к Олдуру и увещевал его, умоляя, чтобы он снял жестокое заклятие с камня и отнял у него жизнь, которую вдохнул в него. Это сделал я для того, чтобы Олдур мог воссоединиться с братьями своими. Я даже плакал и унижался перед ним.

Но сатанинский камень уже обрел власть над душой Олдура, и сердце его ожесточилось против меня. И тогда увидел я, что созданный Олдуром камень навсегда повергнет брата моего в рабство. И он говорил со мною пренебрежительно и прогнал меня прочь.

Тогда во имя любви, которую я питал к нему, и для того, чтобы спасти его от дьявольской стези, которая открылась мне в моем Видении, поразил я брата моего Олдура и отнял у него проклятый камень. И унес я Краг Яску, чтобы подчинить его своей воле, унять таящуюся в нем злобу и сокрушить зло, – зло, для которого был он создан.

Олдур преисполнился гневом против меня. Он отправился к нашим братьям и лгал, обвиняя меня. И каждый из них приходил ко мне, свысока говорил со мною, требуя, чтобы я вернул Олдуру то, что исковеркало душу его и что я взял у него, чтобы избавить его от чар. Но я не соглашался.

Тогда они стали готовиться к войне. Небо почернело от дыма, когда их народы стали ковать железное оружие, чтобы пролить кровь моих энгараков. По прошествии года их воинства вторглись в земли энгараков. Мои братья стояли во главе этих орд.

Но теперь я ненавидел саму мысль о том, что могу поднять руку свою против них. Но я не мог позволить, чтобы они опустошали земли моего народа или проливали кровь тех, кто поклонялся мне. И знал я, что война между братьями моими и мною могла обратиться лишь во зло. В этой борьбе Судьбы, которые я видел, могли бы преждевременно сойтись друг с другом, и при этом Вселенная была бы уничтожена.

И поэтому выбрал я то, чего ужасался, но что было меньшим злом, чем опасность, которую я предвидел. Я взял проклятый Краг Яску и поднял его против самой Матери Земли. И во мне заключалась Цель одной из Судеб, в то время как Цель другой была заложена в том камне, который создал Олдур. Тяжесть всего гибельным бременем лежала на нас, а земля не могла выдержать этого. Тогда ее мантия разверзлась передо мною, и море разлилось, затопляя земную поверхность.

Так были разделены народы, чтобы не кинулись они на бой друг с другом и не пролили кровь свою.

Но злоба, которую Олдур вдохнул в камень, была такова, что, когда поднял я Краг Яску, чтобы разделить мир и предотвратить пагубное кровопролитие, тот поразил меня пламенем. Когда я обратился к нему с заклятьями, он полыхнул ужасным огнем, охватившим меня. Рука, в которой держал я его, была сожжена, а глаз, которым созерцал я его, – ослеплен. Половину лица моего обезобразил этот огонь. И я, который являлся красивейшим среди братьев моих, теперь внушал всем отвращение и вынужден был скрывать лицо свое под живой стальной маской, дабы никто не избегал меня.

Причиненное мне зло преисполнило меня сильнейшим страданием, внутри меня жила боль, которая не могла угаснуть до тех пор, пока предательский камень не будет освобожден от своего заклятия и не раскается в своей злобе.

Но темное море простиралось между народом моим и теми, кто мог выступить против него, а мои враги бежали в ужасе от содеянного мною. Да, даже братья мои бежали из сотворенного нами мира, ибо больше не осмеливались выступать против меня. Но они со своими последователями все же продолжали строить заговоры.