Екатерина Юденкова - Возвращающаяся (СИ)

Екатерина Юденкова, Екатерина Ремез

Возвращающаяс

Пролог

Магия… магия разная бывает, думал худощавый старик, сидя на полу в темнице. За узким окошком царил полумрак, так же как и внутри камеры. Слышались звуки дождя, и больше ничего. Было сыро, промозгло и пахло плесенью. Старик мелко дрожал и молчал, молчал уже долгое время. После тех важных слов, что он бросил в лицо своему пленителю, он не сказал больше ничего — копил силы для последнего рывка. Каждые несколько часов его посещали какие-то люди, которые что-то от него хотели — он не слушал. В последний раз пришел он, собственной персоной явился. Объявил, что пленник умрет на рассвете.

Старику было плевать. Он знал, что сильнее.

— И если я не могу противостоять тебе сейчас, потому, что здесь я бессилен, — шептал он в тишине, — это не значит, что у меня не получится действовать по-иному…

Камера на мгновение озарилась ярким сиреневым светом, и опустела.

А в это время в одной из темных пещер загорелся зловещий синий огонек, словно просигналил «я готов», и снова погас.

Ждать осталось не так уж и долго. Когда-нибудь она родится в этом мире.

Глава первая

Если тебе не повезло вырасти сиротой в интернате в маленьком сибирском городке, ты с детства знаешь, что ни на кого кроме себя самой полагаться и надеяться нельзя. Жизнь учит тому, что все врут. И всем на тебя плевать. Плевать соседкам по комнате, которые не позовут помощи, когда ты будешь крючиться на кровати от боли — окажется, аппендицит. Плевать толстым воспитательницам, которые просто бросят тебе старый дырявый плед, на жалобы о том, что ты мерзнешь. Лишь для того, чтобы ты заткнулась, и не отвлекала их своими криками от распивания дешевого вина в одном из кабинетов, со строителями, которые делают ремонт в интернате, на выделенные государством деньги. В идеале же, просто красят стены, а через какое-то время директор подкатывает к воротам учреждения на новенькой машине.

Но все это я пережила, и стала лишь сильнее. Восемнадцать лет в аду закалили мой характер. Прошел уже ни один год после моего вступления во взрослую жизнь, и ужасы детства постепенно забылись. Характер остался.

И вот до двадцати пяти лет, я, Катя Сидоркина, жила свершено обычной жизнью. Накопив денег, и продав квартиру, выданную государством, смогла перебраться в один из крупных городов Сибири. Там же закончила институт, и сейчас живу тем, что благополучно преподаю там же историю Востока с редкими выездами в экспедиции, организованные нашим институтом.

Что же с личной жизнью? С ней так же все в порядке — вот уже год я живу с прекрасным молодым человеком, моим студентом, Филиппом. Этот восемнадцатилетний светловолосый красавец сразу же привлек мое внимание к себе. Случилась наша встреча на моем самом первом занятии у первого курса. Молодые люди в этом возрасте не очень-то обходительны, так что юная учительница, практически ровесница студентов, в первое же свое занятие, на которое и так шла с трясущимися поджилками, нарвалась на крайне неодобрительные взгляды, смешки, и подколы с разных концов аудитории. И тогда именно Филипп, высокий, красивый, атлетически сложенный молодой человек, который, похоже, уже успел заработать авторитет среди однокурсников, встал на мою защиту. Наши отношения развивались стремительно, и уже через пару месяцев мы стали жить вместе, не сильно скрывая факт сожительства от окружающих. Да, Филипп младше меня на шесть лет, но это никогда нам не мешало. Пожалуй, единственное между нами различие в том, что я лучше помню пресловутую «Санта-Барбару». К тому же я всегда выглядела моложе своих лет, и в двадцать пять мне дают максимум лет девятнадцать. Так что взгляды вечно всем интересующихся бабушек наша пара не привлекает. Чему мы несказанно рады.

И вроде бы все моей жизни текло спокойно и размеренно, но одна вещь никак не давала мне покоя…

Год назад, участвуя в раскопках на юге Китая, я наткнулась на следы давно исчезнувшего народа усейх, о котором я много читала в годы студенчества, который сильно взволновал и встревожил меня по какой-то необъяснимой причине. Эти древние люди снились мне по ночам, и даже днем не выходили из моей головы. Я все представляла то, как они могли бы жить, как выглядели, чем занимались, и никак не могла понять, почему исчезли, не оставив после себя практически никаких следов. Что уж говорить, тянуло меня на место раскопок с неистовой силой. Не знаю, как я смогла продержаться этот год на одном месте и не рвануть в Китай.

И вот наступил такой момент, когда стало четко и ясно понятно: время пришло. Я не стала медлить, и на следующий же день подала запрос на организацию экспедиции в Китай, но мне отказали, мотивируя тем, что у меня много работы со студентами. Мириться с этим я не собиралась и тут же написала заявление об увольнении. Все же работа преподавателем не была пределом моих мечтаний, да и чувствовала я, что не много теряю. Заявление подписали, и в этот же день меня рассчитали. Настроение было как никогда решительным. Уже через день я сидела в самолете, а на столе моей кухни Филиппа ждала записка, чтобы он сильно не волновался.

И вот самолет приземлился. Еще полдня на старом разваливающемся автобусе, затем несколько часов пешком по бездорожью, и вот оно место из моих мечтаний.

Здесь и начинается история новой жизни…

Обосновавшись в небольшом городке, откуда до места моих раскопок можно было добраться на велосипеде, одолженном у хозяев гостиницы, я, квадратик за квадратиком, изучала местность несколько недель, но ничего стоящего отыскать не смогла. Неудачи, если и не подорвали мой дух, то конкретно испоганили настроение. Я ругалась на себя за то, что не взяла в поездку никого в помощники, хотя желающих, особенно среди студентов, было хоть отбавляй. Так работа бы шла вдвое быстрей, а усталость не чувствовалась так остро. Но усейх только мои… делится с кем-то исчезнувшим народом, к которому, по неизвестным причинам, у меня возник сильнейший интерес, даже не собиралась.

Измотавшись до предела, и почти потеряв надежду, я бесцельно бродила по городу ранним утром, пытаясь привести мысли в порядок, и набрела на самую обычную забегаловку, мимо которой пройти, почему-то не смогла. Каким-то непонятным шестым чувством ощутила, что просто обязана зайти внутрь.

После жизни в интернате я заметила за собой особую слабость к еде: разнообразные вкусности вполне способны повысить мне настроение во стократ, а от вот чувства голода просто зверею. Так почему бы не побаловать себя местными деликатесами?

Местечко оказалось довольно милым и уютным. В связи с ранним временем зал был практически пуст, но те, кто завтракал здесь, все равно заинтересованно рассматривали меня. Оно и не странно — местные жители тут же распознали во мне туристку, и теперь скорее всего гадали, зачем же эта светлокожая девушка приехала в такую глушь?