Джон Толкиен - Возвращение государя

Возвращение государя

КНИГА ПЯТАЯ

Глава 1.

МИНАС-ТИРИТ

Пиппин выглянул из-под плаща Гэндальфа, не очень-то понимая, проснулся он или все еще пребывает в затянувшемся сне. В ушах свистел ветер, мимо проносился погруженный во тьму мир. Хоббит видел только мелькающие огоньки и убегающие назад смутные тени и ведать не ведал, что это звезды и остававшиеся по правую руку высокие горы юга. Еще в полудреме Пиппин попытался припомнить, давно ли он скачет и далеко ли умчался.

Кажется, конь мчался с немыслимой скоростью, пока впереди не блеснуло золото: они прибыли в молчаливый полупустой город, где на вершине холма высился дворец со сверкающей крышей. Едва хоббит оказался в этом пристанище, как над городом пронеслась крылатая тень и людей вокруг обуял ужас. Но Гэндальф что-то тихонько прошептал хоббиту на ухо, и тот задремал в уголке просторного зала. Временами он просыпался, видел входивших и выходивших воинов, слышал, как Гэндальф отдавал какие-то распоряжения, однако и эти воспоминания могли оказаться всего лишь сном.

Потом снова бешеная скачка в ночи. Вероятно, сейчас вторая… нет, третья ночь с тех пор, как он заглянул в камень — попытался сообразить хоббит, и пережитый тогда страх заставил его проснуться по-настоящему.

Все оставалось прежним: и ветер, и темнота, но где-то впереди разгоралось желтое пламя. Подумав с перепугу, что Гэндальф везет его в какие-то жуткие места, Пиппин снова юркнул под плащ, а когда высунулся снова — понял, что видит восходящую над окоемом полную луну. Стало быть, ночь только начиналась и скакать предстояло не один долгий час.

— Где это мы? — спросил хоббит, пошевельнувшись.

— Во владениях Гондора, — ответил маг. — Это Анориэн.

Пиппин затих, но через некоторое время дернул Гэндальфа за плащ.

— Смотри, огонь! Красный огонь! Здесь что, водятся драконы? Глянь, еще один!

— Вперед, Светозар! — крикнул Гэндальф коню. — Вперед, друг! Мы должны спешить! Это не драконы, — пояснил маг Пиппину — а сигнальные огни Гондора, призывающие на помощь. Видишь, они разгораются один за другим — на Эмон-Дин и на Эйленах и дальше на запад: Нардол, Эрелас, Мин-Риммон, Каленхад и Халифириэн у границ Рохана.

Но конь неожиданно замедлил бег, перешел на шаг и, вскинув голову, заржал. Из темноты донеслось ответное ржание, потом стук копыт, и мимо них, едва различимые, как призраки в лунном свете, промчались на запад трое всадников. Светозар подобрался, рванул галопом, и летящая мимо ночь снова засвистела в ушах ураганным ветром. На Пиппина вновь напала сонливость, и он лишь краешком уха слышал рассказ Гэндальфа: как правители Гондора приказали воздвигнуть на вершинах пограничных холмов сторожевые башни с маяками, чтоб быстрее пересылать сообщения из края в край. На каждом таком посту держали свежих коней и постоянно дежурили гонцы, готовые скакать в Рохан на севере или в Белфалас на юге.

— Давно уже на северных рубежах не зажигали этих огней, — сказал маг, — а в древние времена в них и нужды-то не было, ибо тогда Гондор обладал семью палантирами.

При упоминании о страшных камнях Пиппин заерзал.

— Спи и ничего не бойся, — успокоил Гэндальф. — Ты ведь направляешься не в Мордор, как Фродо, а в Минас-Тирит, и это самое безопасное место, какое только может нынче быть. Конечно, если Враг завладеет Кольцом, Гондор падет. Но тогда от беды не укроешься и в Хоббитании.

— Ты, как всегда, утешил, — пробормотал Пиппин, по его все равно неудержимо клонило в дрему. Он успел приметить поблескивающие в лунном свете заснеженные пики, высившиеся над облаками, как острова, подумал о том, что где-то сейчас Фродо, жив ли он, и провалился в сон.

А Фродо в этот самый час смотрел на ту же самую луну, клонившуюся к закату над Гондором.

Разбудили Пиппина голоса. Прошел еще один день, который хоббит с магом переждали в укрытии, и еще одна ночь, проведенная в бешеной скачке. Вокруг клубился холодный туман, близился сумрачный рассвет. Светозар стоял, горделиво вскинув голову: от шкуры его валил пар, но он не выказывал ни малейших признаков усталости. Пиппин огляделся: впереди толпились рослые, закутанные в плащи люди, а позади смутно вырисовывалась в тумане полуразрушенная каменная стена. Там, в тусклом свете факелов, шла работа: стучали молотки, позвякивало железо, скрипели какие-то колеса. Гэндальф разговаривал с людьми в плащах, и Пиппин, прислушиваясь, понял, что речь идет о нем.

— Верно, Митрандир, тебя мы знаем, — молвил предводитель рослых воинов. — К тому же тебе ведомы пропускные слова Семи Врат, так что ты волен ехать дальше. Но вот твой спутник — он кто таков? Не иначе как гном с северных гор. Время нынче беспокойное, и чужакам путь в нашу страну закрыт — кроме, разве что, могучих воителей, на чью отвагу и верность мы можем положиться.

— Я поручусь за своего спутника перед троном Дэнетора, — отвечал маг. — А что до отваги, Инголд, то не суди о ней по стати. Битв и опасностей он повидал больше, чем ты, хотя и вдвое уступает тебе ростом. Вот и сейчас мы едем из Айсенгарда, где разразилось великое сражение. У нас важные новости. Мой спутник устал, не стоит будить его, чтобы представиться страже. Зовут его Перегрин, сын Паладина, и уж поверь мне, человек он весьма отважный.

— Человек? — с недоверием переспросил Инголд.

Некоторые воины рассмеялись.

— Скажете тоже, человек, — промолвил окончательно проснувшийся Пиппин. — Я хоббит, вот кто. И нет во мне никакой особой отваги, разве что когда припечет.

— Многие прославленные герои не могли бы сказать о себе большего, — улыбнулся Инголд. — Но что это за птица — хоббит?

— Хафлинг, — пояснил Гэндальф. — Нет, — поспешно добавил он, приметив на лицах людей тревожное удивление. — Не тот, о котором говорилось в пророчестве, но его родич.

— Родич, друг и соратник, — продолжил Пиппин. — Мы проделали вместе долгий путь. А коли вы гондорцы, то должны знать Боромира: он тоже путешествовал с нами, спас меня в снегах севера, а потом пал, сразив множество врагов…

— Помолчи! — воскликнул Гэндальф. — Эту скорбную весть первым должен был услышать его отец.

— Об этом мы уже догадывались, — сказал Инголд. — Нам были явлены печальные знамения. Но проезжайте, больше я вас не задерживаю. Владыка Минас-Тирита непременно захочет услышать вести о сыне, принесет их человек или…

— Хоббит, — докончил Пиппин. — Боюсь, пользы от меня вашему господину будет немного, но в память об отважном Боромире я сделаю все, что в моих силах.