Робин Хобб - Королевский убийца

Робин Хобб

Королевский убийца

Пролог

СНЫ И ПРОБУЖДЕНИЯ

Почему считается, что записывать специальные магические знания ни в коем случае не следует? Возможно, истинная причина этого — в извечной боязни дать страшное оружие человеку недостойному. Однако всегда существовала система ученичества, согласно которой магические знания переходили от учителей к их особо отобранным питомцам. Стремление соблюдать строжайшую тайну, чтобы оградить нас от безответственных пользователей, всегда считалось похвальным, но при этом полностью игнорировалось то, что магией нельзя овладеть при помощи каких-либо специальных знаний. Предрасположенность к определенному ее типу или является врожденной, или вообще отсутствует. Например, способность к магии, называемой Скиллом, чаще всего передается по наследству в королевской династии Видящих. Но порой она проявляется как случайная склонность и у людей, чьими предками были как представители внутренних племен, так и жители внешних островов. Обученный Скиллу способен достичь сознания любого человека, где бы тот ни находился, и узнать, о чем он думает. Особо одаренные Скиллом могут влиять на мысли других людей или общаться с ними на расстоянии. Для командования сражением или разведки это крайне полезное орудие.

В фольклоре упоминается еще более древняя магия, ныне повсеместно презираемая. Она известна нам под названием Уит. Немногие признаются, что одарены этой магией. Обычно люди говорят, что это свойство крестьян из соседней долины или тех, кто живет по другую сторону дальнего моста. Я подозреваю, что некогда Уит был естественной способностью живущих на нынешней территории Шести Герцогств охотников — тех, кто чувствовал родство с дикими лесными животными. Оседлым людям такое было недоступно. Уит, по слухам, давал человеку способность говорить на языке животных. Наиболее активно практикующих Уит предупреждали, что они могут превратиться в животное, с которым связаны. Но, возможно, это только легенды.

Существуют магии Ограждения, хотя мне никогда не удавалось установить происхождение этого названия. Это магии одновременно достоверные и вызывающие подозрение, включающие в себя чтение по ладони, гадание по воде, по отражениям хрусталя и множество других, имеющих целью предсказывать будущее. В отдельной, не имеющей названия категории находятся магии, порождающие такие эффекты, как невидимость, левитация и передвижение или оживление неодушевленных предметов, — все это магии древних племен — от Летающего Кресла Сына Вдовы до Волшебной Скатерти Северного Ветра. Я не знал еще человека, который признавал бы, что владеет одной из этих магий. Они, по-видимому, существуют лишь в легендах и приписываются людям, жившим в давние времена или в дальних странах или существам мифическим и полумифическим — драконам, гигантам, Элдерлингам.

Я останавливаюсь, чтобы почистить перо. На этой плохой бумаге буквы то слишком тонкие, то расплываются кляксами. Но я не буду использовать для своих записей хороший пергамент. Пока нет. И должно ли это быть написано? Я спрашиваю себя, зачем вообще доверять это бумаге? Разве эти знания не будут переданы из уст в уста тем, кто достоин их? Возможно. Но возможно, и нет. То, что мы сейчас принимаем как должное, может однажды стать чудом и загадкой для наших потомков.

В библиотеках вы немногое найдете о магии. Я трудолюбиво отслеживал нить знания в лоскутном одеяле информации. Я нашел отдельные ссылки, случайные намеки — и только. Я собрал их все за последние несколько лет и храню в своей голове, намереваясь соединить сведения и изложить на бумаге. Я запишу то, что знаю из своего собственного опыта, так же как и то, что мне удалось собрать. Возможно, моя работа ответит на вопросы какого-нибудь несчастного будущего глупца, которого раздавит его собственная магия. Как когда-то меня.

Но, когда я сажусь, чтобы приступить к этой работе, я медлю. Кто я такой, чтобы противопоставить мое желание мудрости тех, кто жил до меня? Должен ли я записать простыми словами те методы, при помощи которых одаренный Уитом может расширить зону своего влияния или привязать к себе какое-то создание? Должен ли я детально изложить, чему должен научиться человек, прежде чем его признают владеющим Скиллом? Магиями Ограждения и легендарными магиями я не владел никогда. Имею ли я право раскапывать их тайны и пришпиливать на бумагу, как собранных в коллекцию бабочек? Я пытаюсь обдумать, что может сделать человек, получив такие знания неправедным путем. Это приводит меня к размышлениям о том, что это знание дало мне. Власть, богатство, любовь женщины? Я смеюсь над собой. Ни Скилл, ни Уит ничего подобного мне не дали. А если и предоставили такую возможность, то у меня не достало разума и честолюбия, чтобы ею воспользоваться.

Власть? Не думаю, что я когда-нибудь хотел получить власть ради власти. Я жаждал ее порой, когда был повержен или когда мои близкие страдали под гнетом тех, кто злоупотреблял своей властью. Богатство? Оно меня никогда не прельщало. С того мгновения как я, незаконный внук короля Шрюда, поклялся ему в верности, он всегда следил за тем, чтобы мои нужды полностью удовлетворялись. Еды у меня было в достатке, учебы даже больше, чем мне иногда хотелось, одежда у меня была и простая, и раздражающе роскошная, и частенько мне перепадала монета-другая, которыми я волен был распоряжаться как мне заблагорассудится. Это действительно считалось богатством в замке, а уж мальчишки Баккипа могли только мечтать о чем-то подобном. Любовь? Что ж… Моя лошадь Суути неплохо ко мне относилась — в ее собственной спокойной манере. Меня искренне любил пес по имени Ноузи, и это стоило ему жизни. Со всей силой собачьей преданности привязался ко мне щенок терьера, и его это тоже привело к гибели. Я содрогаюсь при мысли о цене, которую они с готовностью заплатили за любовь ко мне.

Меня всегда мучило одиночество человека, выросшего среди интриг и тайн, человека, который никому не может полностью открыть свое сердце. Я не мог пойти к Федврену, замковому писарю, который ценил меня за умение красиво писать и рисовать, и рассказать ему, что не имею возможности стать его учеником, потому что уже учусь у служащего королю убийцы. Так же я не мог открыть Чейду, моему наставнику в дипломатии ножа, что я вынес, пытаясь овладеть основами королевской магии у мастера Скилла Галена. И ни одному человеку не смел я открыто говорить о моей склонности к Уиту, древней магии, считавшейся извращением и навлекавшей позор на владевших ею.

Даже Молли.