Сложности классической некромантии (СИ) - Сергей Анатольевич Горбонос

Сложности классической некромантии

Глава 1

Тьма.

Сырость и плесень.

Капли воды, скопившиеся на полу.

Это место… Оно слишком давно не видело света. Не ощущало его тепла. Слишком давно его благая длань озаряла стены этой часовни.

Часовни?

Так и есть. Маленькая сельская часовенка. В отличии от добротных, но довольно грубых строений людей, она выделялась куда как в лучшую сторону. Аккуратная и изящная. Поговаривали, что ее создателями были эльфы. Когда-то люди нашли ее, потонувшую в плену растительности, покинутую и ненужную. Привели в порядок. Добротное строение стало использоваться. Они справляли в нем свои ритуалы, молились своему богу.

Они не знали о ее возрасте, не подозревали о ее древности.

Но теперь это не имеет значения.

Это место умерло.

Все вокруг умерло.

Поселок, что позже стал перерастать в небольшой городок, сейчас гниет, рассыпаясь остатками тлена.

Жители…

Они все убиты.

Мертвы? О нет. Они не мертвы. Их участь куда более ужасна.

Осталась лишь часовня. Ее камень более не чувствует теплоты людских тел. Ее стены не слышат голосов и молитв. Вокруг лишь покой. Призрачный… мертвый… совершенный…

Удар…

Глухой звон удара по дряхлому камню. Позабытый звук. Слишком… живой для этих мест.

Еще удар. Пол часовни пошел трещинами.

Удар…

Кусок кладки вылетел из пола, рассыпавшись в труху при падении. Образовавшийся зев в полу высвободил такую же тьму. Но только ли ее? Что-то еще.

Взгляд…

Немигающий взгляд серебряных глаз. Он вспыхнул на миг, но тут же пропал, поглощенный окружающей тьмой.

Шаги…

Тихие шаги здесь были сродни набату. Первый звук, за многие года существования часовни. Он разнесся по ней и затих, стоило существу выйти за ее пределы?

Существо? Возможно, человек? Но откуда здесь взяться человеку? Тогда, человеку ли? Это не имеет значения. Ведь тьма вокруг не враг. Настоящий враги не боится ни тьмы, ни света. Только вечный голод и желание убивать все живое — вот что движет теми, кто когда-то жил здесь.

Надрывный хрип… Скрежет костей… Глухая возня под землей, в месте старых могил…

Они чуют его. Чуют оскорбительную теплоту его крови.

Скоро все закончится.

В мире мертвых нет места живым.

***

В моем мозгу проносились мириады образов. Воспоминания прошлого. Моя работа. Мое призвание. Мой мир.

Мир… Он позволял мне существовать, но запрещал жить. Но потом видения сменились и пришла боль. Только мне не привыкать к боли. Я могу различать ее виды. Это не было агонией. Она была вполне терпимой, не лишающей здравого мышления. Но вместе с ней пришли и новые образы. Видения того, что отодвинуло боль далеко на задний план.

Новые лица. Невиданные изобретения, необычные земли. Космос. И огромный черный корабль! Опасный, хищный и удивительно родной. Он манил, звал, словно потерявшееся дитя. Нужно лишь приблизится. Еще чуть-чуть.

Видение пропало. Как и боль. Но их место заняли духота и затхлость.

До чего же знакомая атмосфера. Почти родная. Близкая сердцу… и роду.

— Исполнитель желаний. Что же… Похоже ты оказался не так прост, как все думали.

Остатки кладки, отделявшей небольшое помещение под полом часовни, рассыпались пылью. Пылью в руках, их сжимавших. Свобода. Но отчего-то воздух снаружи не стал ни чуточку свежее. Такой же затхлый, такой же мертвый. Такой же знакомый.

— Они думали, ты лишь инструмент — легкая улыбка на слабо различимом во тьме лице — прямо как я. Считали нас глупыми орудиями. "Он отправить тебя туда, где тебе будут рады. В мир, который тебя примет"… А что, если таких мест больше одного? Как быть тогда. Похоже артефакт такой вопрос не смущает совершенно. В два так в два… Надеюсь только два…

Человек выпрямился. Огляделся, а потом снова присел на раскрошившийся камень.

— Разделил душу? Дублировал? Хм… какая, по сути, разница. Что-то мне подсказывает, что в таком месте даже мне не будут особо рады.

Хруст.

Тихие шаги.

И снова тишина…

Тишина и тьма вновь наполнили часовню.

Первое, что увидел вышедший из часовни человек, было небо. Серое, изрезанное кровавыми ранами заката. Словно умирающее в агонии, оно так чудесно подходило этому месту.

Место…

Упоминая это слово, обычно вспоминают родину. Те места, где вы росли, где находится ваш дом. Где тепло вам и вашей душе. Они согревают.

Но не здесь. Агония умирающей души. Боль умирающего тела. Вот все, что могло держать в себе это место. Изломанные, искорёженные, будто в предсмертном крике, деревья. Пепельная, с алыми прожилками почва. Сухая и мертвая, на ней не росли даже сорняки. Лишь сушняк и остатки кустарников. Почерневшие и гниющие — вот все украшения этого… места.

— Что-то не так. Что?

Резкий разворот. Еще до его начала, плавным, отработанным движением одна рука ныряет под плащ. Туда, где покоиться скрытое оружие. Блеск металла пускает зайчики на кривой силуэт, что медленно приближается, подволакивая костлявую ногу. Ждать не стоит. Топор очерчивает полумесяц, кроша все на своем пути. Старый скелет, что едва мог передвигаться, не успевает защититься. Он падает на землю с перебитым позвоночником. Разваливается на две половинки.

— Какая глупость.

В голосе мужчины слышится недовольство. Топор воткнут лезвием в землю. Рука охватывает все еще дергающийся череп скелета, приподымая его на уровень лица. При ближайшем рассмотрении становится видно, что этот череп немного отличается от человеческого. Он искривлен, словно от мутации. Его челюсть увеличена. Редкие зубы заострены и выпирают вперед.

— Какое извращение.

Мужчина крутит его, словно в попытке рассмотреть получше со всех сторон.

— Для чистой некромантии не хватило знаний? Или силы? Но чем заменили? Да ладно?! Неужели шаманизм? Мда… Отвратительная работа.

Хруст. Куски черепа падают на землю.

— Шаманизм и некромантия… но зачем? Стоп. Не о том я сейчас думаю, не о том. Еда и вода, вот. Этот вопрос надо решать в первую очередь.

Мужчина произносит непонятные слова. Заклинание? С каждым сказанным словом свечение серебряных глаз становится не просто видимым, но и усиливается.

— Стоит осмотреться.

***

Это сложно назвать лесом. Да и небольшой посадкой не назовешь. То, что ранее было лесом, сейчас лишь искорёженные остовы деревьев. Они замерли, словно в последнем, предсмертном крике.

— Это отвратительно.

Мужчина прикладывает руку к одному из стволов.

— И в тоже время — это прекрасно.

Легкая дымка, почти неуловимая, едва заметная, отделяется от древа. Оно было в этом массиве самым крупным, даже в столь плачевном состоянии сохранив ощущение стабильности. Но стоит последней искре