Рассказы об Алой - Анна Поршнева

Анна Поршнева

Рассказы об Алой

Сборник открывается вторым рассказом об Алой, потому что первый входит в сборник «Петербургские волшебники».

Второй рассказ об Алой

Комната была светлой, несмотря на отсутствие окон, и маленькой. Но в ней почти совсем не было мебели: стоял стеклянный стол на металлических толстых ножках, два офисных стула и больше ничего, и от того она казалась больше. Да – на столе, совсем не подходивший к общей обстановке, высился старинный в стиле модерн хрустальный кувшин и стоял совсем уж неуместный обычный граненый стакан. Оба стула были заняты. На них сидели два ухоженных мужчины в дорогих костюмах: тот, что помоложе, носил светло-серый тонкой шерсти, тот, что постарше – темно-синий льняной. Еще в комнате стояла женщина с усталым несчастливым лицом. Самым же удивительным в комнате была единственная дверь – сложная, сейфовая, со множеством замков, каждый из которых запирался особым электронным устройством. И все они были заперты.

-Анна Иовна, – скучающим голосом говорил молодой мужчина, – мы сделали Вашей клиентке очень выгодное предложение. Мы убедительно просим ее еще раз подумать. И, кстати, почему она сама не пришла?

– Она в больнице. У мужа.

– Да, я слышал, неприятная история. И все-таки, пусть она еще раз подумает. У нее ведь маленькие дети, а муж еще долго не встанет.

– Возмещение, которое вы предлагаете, просто смехотворно. Фирма стоит гораздо больше, – неубедительным тихим голосом сказала женщина.

– Цена бизнеса – это такая хрупкая материя, – сказал молодой мужчина. – Сегодня дело стоит много, завтра уже ничего не стоит. Сегодня человек здоров и весел, а завтра у него глиобластома, скажем…

Анна Иовна вздрогнула и тронула пальцами левой руки висок.

– Вот-вот, – продолжал молодой человек. А начинается все с банальной головной боли.

И тут женщина улыбнулась.

– Вы читали рассказ Стругацких "Шесть спичек"? – спросила она неожиданно веселым голосом.

– Нет, не читал.

– А Вы? – обратилась Анна Иовна к старшему мужчине.

Тот отрицательно покачал головой.

– Очень жаль. Если бы вы читали этот рассказ, вы бы, может быть, что-то поняли. А что касается моей клиентки, она не намерена снижать требуемую сумму.

Молодой человек пожал плечами и тут заговорил старший:

– Напрасно она это делает. Мы думали, она уже поняла, что существуют в этом мире силы, которых следует опасаться и от которых не помогут никакие связи. – Он протянул руку и кувшин наклонился. Широкая струя воды полилась в стакан, мелкие брызги заплясали вокруг него по столу. Когда стакан наполнился, старший мужчина согнул указательный палец и стакан, оставляя мокрые разводы на идеально прозрачной столешнице, двинулся к его руке. Мужчина выпил и взглянул на Анну Иовну.

– Все-таки жаль, что Вы не читали Стругацких, – все с той же улыбкой сказала она.

Молодой человек вскипел:

– Причем тут Стругацкие! – воскликнул он некрасивым фальцетом.

– Да притом, что рассказ этот, собственно, о том, что не следует применять сверхъестественные способности там, где можно обойтись обычными способами. Просто заплатить деньги. Кстати, обследование показало, что никакой глиобластомы нет. – Анна Иовна повернулась и вышла из комнаты.

– Дверь! – все тем же некрасивым фальцетом закричал молодой человек, – кто нажал на кнопку? – и растерянно посмотрел на старшего мужчину. Тот расслаблено (слишком расслабленно – с ужасом подумал молодой человек) сидел на стуле, глядя на кувшин, в котором, гордо венчая чрезвычайно длинный стебель, благоухала алая тысячелепестковая роза дивной красоты.

1. Ясень

– Не знаю, сможешь ли ты мне помочь. Я хочу стать человеком! – в устах любого другого посетителя эта просьба могла означать, что угодно. Он мог хотеть стать богачом, или копейщиком в войске Его Величества, или известным на всю страну оружейником. Но этот – этот хотел именно того, о чем просил. Все дело в том, что человеком он не был.

Алая внимательно оглядела сидевшего перед ней на крепком дубовом табурете мужчину (Алая всегда сажала пришедших к ней женщин в ивовое плетеное кресло, а мужчин – на дубовый табурет). Бледная кожа, красноватые блики на радужке глаза, запавшие жилки на руках и шее… Несомненно, просивший не был человеком. Он был вампиром.

– Я люблю ее, – еще раз сказал мужчина и посмотрел на Алую так, как будто это что-то меняло. "Конечно, любишь, – подумала колдунья, – все вампиры любят девственниц, кровью которых решили полакомиться. В этом-то весь смак".

Вампир вздрогнул под ее неласковым взглядом:

– Ты не понимаешь. Это не та любовь, что обычно. Это другая. Я хочу стать человеком.

– А что это, по-твоему, быть человеком? – медленно с расстановкой спросила Алая.

– Чувствовать тепло ее тела, и чтобы она чувствовала тепло моего тела. Просыпаться с ней на рассвете и не убегать под землю. Услышать, как бьется плод в ее чреве. Вырастить детей вместе. Состариться и сидеть рядом у камина. И мечтать, что я умру первым. А если первой умрет она, знать, что и моей опостылевшей жизни скоро придет конец, и тогда мы встретимся.

-Да, красиво говоришь, – вздохнула колдунья. – Красиво говоришь, а сумеешь ли сделать?

– Так старые легенды не врут и средство есть? – глаза вампира жадно вспыхнули.

– И старые легенды не врут, и средство есть. И даже не надо идти за ним на край света. Тут оно, у соседнего оврага растет. Но тяжко это, ох, как тяжко.

– Не томи, рассказывай!

– Ну, что ж. Только знай, средство это сделает тебя человеком лишь на сорок дней, а на рассвете сорок первого дня ты рассыплешься в серую пыль, словно и не было тебя.

Вампир задумался и долго сидел молча, сцепив руки на коленях.

– Пусть будет, что будет, – сказал он наконец. – Я хожу к ней по ночам вот уже третий месяц, и я знаю, что она меня любит. Только вот она любит человека. А я мертвец.

– Тогда она должна знать, что ее ожидает. Приведи ее ко мне следующей ночью, и я расскажу тебе, как стать человеком. А потом уже вместе решите.

***

Девушка оказалась не красавицей. Она была мила, как мила всякая шестнадцатилетняя юница со свежей кожей, ясными глазами, тонкой шеей и густыми волосами. Видно было, что она недавно плакала и, возможно, была готова заплакать снова в любой момент. А