Джаспер Ффорде - Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет
– Да, – простонала она, – но я так и не призналась ей, что я – ее мать.
– Посмотрите в последнем шкафчике.
Она прошла вдоль стола, еще немного порылась в шкафу и, достав предназначенную для выпечки бутыль шерри, плеснула себе порядочную порцию в мамину чайную чашку. Я смотрела на сломленную скорбью женщину и думала: «А вдруг и мне предстоит кончить так же?»
– Мы когда-нибудь доберемся до Лавуазье, – грустно прошептала леди Гамильтон, заглатывая шерри. – Не сомневайся.
– Мы?
Она взглянула на меня и налила себе еще нехилую, даже по меркам моей матери, дозу.
– Мы с твоим, отцом, конечно же.
Я вздохнула. Она явно ничего еще не знала.
– Как раз об этом я и хотела поговорить с матерью.
– О чем это ты хочешь со мной поговорить?
Мама. Она только что вышла на кухню, растрепанная, в клетчатом халатике. Для женщины, вечно ревновавшей к Эмме Гамильтон, она вела себя очень радушно и даже пожелала той доброго утра, хотя тут же убрала шерри подальше.
– Ах ты, ранняя пташка! – проворковала она. – У тебя не найдется минутки нынче утром свозить моего ДХ-82 к ветеринару? Ему снова надо нарыв вскрывать.
– Мам, у меня дело.
– О! – воскликнула она, осознав наконец серьезность моего тона. – А тот скандал в Скокки-Тауэрсе к тебе никаким боком не…
– Ну, отчасти. Я пришла сказать тебе…
– Да?
– Что папа… его… он…
Мама недоуменно смотрела на меня, и тут мой отец вошел в кухню, живой и невредимый.
– …папино поведение совсем сбило меня с толку.
– Привет, Душистый Горошек! – Отец выглядел значительно моложе, чем в последний раз. – Ты знакома с леди Гамильтон?
– Мы выпили вместе, – неуверенно сказала я. – Но ты… ты же… живой!
Папа поскреб подбородок и ответил:
– А разве мне не положено?
Я немного подумала и украдкой натянула рукав пониже, чтобы отец не увидел своего хронографа у меня на запястье.
– Нет… ну, то есть…
Но он уже понял меня.
– Не надо! Ничего знать не хочу!
Папа стоял рядом с мамой, обнимая ее за талию. Впервые за семнадцать лет я увидела их вместе.
– Но…
– Не будь такой прямолинейной, – сказал папа. – Хотя я и пытаюсь появляться только в вашем хронологическом порядке, иногда это невозможно.
Он помолчал.
– Я очень страдал?
– Нет, вовсе нет! – соврала я.
– Забавно, – сказал он, наливая воду в чайник, – я помню все вплоть до мельчайших деталей, хотя за десять минут до финального занавеса все как-то начинает расплываться. В воспоминаниях смутно встают прибрежные утесы и закат над спокойным океаном – и больше ничего. Я много в жизни повидал и сделал, но мой приход и уход навсегда останется тайной. Так лучше. Сознание тайны избавляет от страха и необходимости что-то менять в моих неожиданных появлениях.
Он положил немного кофе в кофеварку. Как хорошо, что мне довелось стать очевидцем всего лишь папиной смерти, а не конца его жизни. Ведь эти два понятия, насколько я поняла, не имеют друг к другу практически никакого отношения.
– Кстати, как дела? – спросил папа.
– Ну, – протянула я, не зная, с чего и начать, – мир вот вчера не погиб.
Он посмотрел на низкое зимнее солнце, сияющее сквозь кухонные окна.
– Сам вижу. Хорошая работа. Армагеддон прямо сейчас нам ни к чему. Ты завтракала?
– Ни к чему? Глобальная катастрофа – и просто ни к чему?
– Определенно. Скучно бы стало, и все тут, – задумчиво ответил папа. – Конец света определенно сорвал бы мне все планы. Кстати, ты достала билет на вчерашний концерт «Сестер Нолан»?
Я быстро прикинула в уме.
– Ну… нет, пап. Все оказались распроданы.
Снова повисла пауза. Мама ткнула мужа в бок, а тот как-то странно взглянул на нее. Впечатление создавалось такое, словно она что-то хочет ему сказать.
– Четверг, – начала она, оставив надежду добиться мужниной поддержки посредством намеков. – Мы с папой думаем, что тебе надо уйти в отпуск, пока не появится на свет наш первый внук. Пожить где-нибудь в безопасном месте. Не здесь.
– О да! – встрепенулся папа. – Тут у тебя на хвосте сидят «Голиаф», Аорнида и Лавуазье. Наш мир сейчас не самое лучшее место.
– Я буду осторожна.
– Я тоже так думала, – проворчала леди Гамильтон, пожирая взглядом шкафчик с шерри.
– Я верну Лондэна, – решительно ответила я.
– Может быть, сейчас ты физически и способна на это, но как повернется дело через полгода? Тебе нужна передышка, Четверг, и не откладывая. Конечно, драться тебе придется, но драться надо только на равных.
– Мам?
– Это разумно, дорогая.
Я потерла лоб и опустилась на один из кухонных стульев. Похоже, идея и впрямь не лишена смысла.
– И что вы хотите предложить?
Мама с папой переглянулись.
– Я мог бы отправить тебя в семнадцатый век или еще куда-нибудь, но там плохо с медицинским обслуживанием. Вперед в будущее – опасно, кроме того, ТИПА-12 быстро тебя там отыщет. Нет уж, если куда и отправляться, так это в параллельное время.
Папа сел рядом.
– Хеншо из ТИПА-3 – мой должник. На пару мы сумеем переправить тебя в мир, где Лондэн не утонул двух лет от роду.
– Ты можешь это сделать? – подскочила я.
– Конечно. Только не нервничай. Там многое будет… по-другому.
Моя эйфория продлилась недолго. Волосы у меня на голове зашевелились.
– Что, совсем по-другому?
– Совсем-совсем. Ты не будешь служить в ТИПА-27. На самом деле там вообще не будет ТИПА-Сети. Вторая мировая война закончится в тысяча девятьсот сорок пятом году, а Крымская не протянется дольше тысяча восемьсот пятьдесят четвертого.
– Понятно. Нет Крымской войны? Значит, Антон там будет жив?
– Выходит, что так.
– Давай же, перенеси меня туда, папа!
Он положил руку мне на плечо и сжал его.
– Есть еще кое-что. Если ты принимаешь решение, то должна точно знать, на что идешь. Там исчезнет все. Все, что ты сделала и сделаешь. Не будет ни дронтов, ни неандертальцев, ни «Говорящих Уиллов», ни гравиметро…
– Гравиметро не будет? Но как же там люди путешествуют вокруг света?
– На реактивных лайнерах, таких больших пассажирских воздушных транспортных средствах, которые летают на высоте в семь миль со скоростью в три четверти звуковой, а то и больше.
Этот новый мир был просто нелеп, и я так ему и сказала.
– Я знаю, это странно, Душистый мой Горошек, но ты не почувствуешь разницы. В том мире гравиметро станет тебе казаться столь же диким, как здесь – самолеты.
– А мамонты?
– Мамонтов там нет. Но зато там есть утки.
– А «Голиаф»?
– Под другим названием.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});