Владимир Серебряков - Лунная соната для бластера

На нашу с Элис свадьбу пришло больше гостей, чем на премьеру последнего фильма Рими (который тоже присутствовал, и даже пожертвовал ради такого случая свой запас «слез ангелов». Габриэльское спиртное гости смаковали в молчании — уже было понятно, что в ближайшие десятилетия поставки колониальных товаров нам не светят). Не все сюрпризы того дня были приятными, но на лучшей свадьбе мне присутствовать не доводилось за прошедшие с тех пор два столетия. Во всяком случае, на нее мне удалось собрать всех друзей, переживших мятеж Дэвро.

Прошло совсем немного времени — по нынешним, новым меркам, — а дни Распада уже кажутся мне невообразимо далекими. Возможно, виной тут регулярная чистка памяти, задвигающая прошлое на дальние ветки каталожного дерева. Хотя, скорей всего, это потому, что события местного масштаба для нас, лунарей, теперь куда важнее — других просто нет.

Чтобы наладить большой приемник, нам потребовался год; к этому времени Земля уже молчала. Возможно, какие-то сигналы еще блуждали под ионосферой, но мы их уловить уже не могли. Только после этого сомневающимся стало ясно, что мы предоставлены самим себе. Но и по сю пору материнская планета молчит загадочно и страшно, словно род людской, вопреки предсказаниям Элис, все-таки пресекся в своей колыбели. Орбитальные съемки дают странные картины — некоторые города разрушаются, некоторые вырастают за несколько лет на ровном месте. Почти исчезли пустыни; даже проплешины отравленных земель и воронки ядерных взрывов понемногу затянула растительность. Интересно, вымерли все-таки люди, или раскололись на несколько враждующих видов, или просто одичали? И кто в таком случае сменил их на электрическом троне царей природы: собаки? крысы? тараканы, упаси боже?..

Зато наша колония процветает. Город расширяется; скоро он займет все Море Облаков, и водородных ресурсов Луны уже не хватает для обслуживания реакторов. Мы наладили доставку льда с внешних планет, однако все громче звучат голоса тех, кто призывает рассеяться по Солнечной системе, освоив прочие ее миры. Дуэйнсиане собираются перебраться на Титан (самое подходящее место для таких сумасшедших), алиенисты — терраформировать Марс (этому проекту лет триста, но со времен первых лифтов никто не воспринимал его всерьез — зачем прикладывать столько усилий, если по другую сторону лифт-канала нас ждут готовенькие водно-кислородные планеты?). Какие-то мелкие группы порываются освоить пояс астероидов, или добывать тяжелые элементы на Меркурии. Эвангелиты поговаривают о возвращении на Землю — если агент фазового сдвига уже выветрился, в чем наши биологи далеко не уверены.

Дочка довольно чмокает губами. На виске ее помигивает индикатор: в кору мозга загружается развивающий сон. Я даю лайф-системе команду добавить в молоко стимулятор синапсообразования.

Мой дубль тем временем плывет по бульвару Циолковского. Все так же благоухают цветы, в куполах шелестят клены. Прохожих немного, как и два века назад — только Луна стала больше. Зато выглядят они еще более пестро. Большинство, конечно, обитает в биологических телах, но тут и там виднеются сквозь вирт-фильтр фантомы присутствия, или поблескивают металлокерамикой независимые зонды. Очень немногие лунари уходят в ирреальность безвозвратно, оставляя тело и перенося основную программу на интелтронный носитель, но почти все существуют, как я, параллельно в двух мирах, одним аспектом личности ныряя в холодное информационное море, а другим — утешаясь плотскими радостями.

У многих тел общепринятые разъемы заменяет тонкая серебряная татуировка — след встроенной лайф-системы. Такой же, как у меня. Новые модели внешне не проявляются, но обеспечивают наше условное бессмертие ничуть не менее надежно.

Меня отвлекает шум. Я подключаюсь к датчикам в соседней комнате: ничего страшного, это младший сын играет с соседом, создавая все более убедительные голографические образы. Архивирую мягкое отеческое внушение, отсылаю: нечего хвастаться. Окраинная часть моего сознания фиксирует вызов от локальной субличности Рональда — тот интересуется моим выступлением на завтрашнем консенсусе по вопросу рассеяния; сообщаю, что свяжусь с ним позже.

Удивительно быстро стерлась грань между рожденными и сотворенными людьми. Мне трудно порой бывает вспомнить, кто из наших детей появился на свет хаотическим ростом синапсов в биологическом мозгу, а кто — слиянием характерных черт наших с Элис матриц личности в киберпространстве.

Перегрузка памяти завершена. Запускаю уплотнение, и, морщась, приказываю лайф-системе ввести что-нибудь от головной боли, которую всегда вызывает у меня эта процедура. Система послушно повинуется, не забыв уплотнить мембраны молочных желез, чтобы нейрипротектор не достался малышке Виктории.

Если кому-то будет интересна моя история, он теперь всегда может ознакомиться с ней из первых рук, — для друзей моя дальнепамять всегда открыта. И для потомков — тоже. Многочисленные лунные Макферсоны насчитывают уже четыре поколения, и им полезно будет вспомнить прошлое — хотя бы для того, чтоб не повторять моих ошибок.

Ведь, хотя мы прошли долгий путь, тот, что лежит перед нами еще дольше. Мы победили Колониальную службу, но что стало с сорока мирами, оставленными на произвол судьбы? Человечество рассеялось между звезд на века… но не на вечность. Уже идут разговоры о том, чтобы направить разведывательный зонд к альфанской системе — ближайшей к Солнцу. Но если наша немногочисленная колония в силах совершить это, то не увидим ли мы вскоре приближающийся со стороны альфы Центавра или дельты Павлина лифтовоз? Или — чем не шутит судьба — выныривающий из пенроуз-туннеля первый сверхсветовой корабль?

Дочка открывает младенчески-сизый глаз и лукаво подмигивает. Ей, как и мне, очень интересно, когда мы встретим тех, кто остался в других доменах? Что они скажут о нас? А мы — о них?

Примечания

1

крупный план сильно обгорелого контрабандиста

2

звездная карта

3

кредчип, очень крупный план

4

звездная карта

5

тошнотворные сцены некрохроники

6

карта

7

огоньки на карте

8

показано в полном составе

9

искрящийся гибрид компаса со снежинкой

10

повешенный вниз головой голый евнух

11

карта — синее поле, испещренное красными точками так густо, что островов не видно