Владимир Серебряков - Звездный огонь

Ноги как-то вдруг перестали меня держать. Я опустился на край обрыва, пристроив седалище на жестком, теплом камне. Новицкая осторожно присела рядом. Вспомнилось, как мы с раватом Адитом вот так сидели холодной ночью, под пологом авроры — будто в другой жизни.

— Как-то внезапно все закончилось, — пробормотала Новицкая. — И нелепо…

Я молча кивнул.

— Злодеи повержены, заговор раскрыт… и все. А нам жить дальше. Как думаете, — она порывисто обернулась ко мне, — кто теперь потянется к власти в колонии?

— На планете, — поправил я ее. — Привыкайте думать о Габриэле, как о самодостаточном мире. А насчет власти… я бы поставил на Аретку. Во всяком случае, это лучше, чем Мвифане. Шериф дурак, но не трус. Впрочем… если желаете, можете устроить революцию.

— Станислав… — Она покатала мое имя во рту, будто пробуя на вкус, прежде чем броситься в прорубь: — Вы не обидитесь, если я спрошу…

— Валяйте. — Я запоздало сообразил, что повторяю слова Этьенса.

— Зачем вы ввязались в эту историю?

— У меня не было особенного выбора, — ответил я, глядя вниз. С высоты обрыва Ласточек люди на городских улицах не были видны — только выкрутив на полную мощность наращенный хрусталик, я мог различить их смутные тени.

— Был, — уверенно возразила Новицкая. — Вы могли отойти в сторону. Сдаться. Опустить руки.

Я снова покачал головой.

— Есть вещи, которых делать нельзя. Просто нельзя, если хочешь остаться собой. Вот как он, — я попытался показать запакованной в белую ленту рукой вниз, — не мог сдаться. Потому что тогда бы от него совсем ничего не осталось.

— И что вы будете делать дальше? — спросила она, когда молчание стало совсем уже невыносимым.

— Не знаю. — Я пожал плечами. До меня только сейчас дошло, что мне, в сущности, нечем заняться на этой планете. Все, чем я привык и умел заниматься, осталось в прошлом — как Колониальная служба, метрополия, барьеры между голубцами и колонюгами. Не знаю даже, смогу ли расплатиться за протезы обеих рук. А они мне непременно понадобятся, если я не хочу провести остаток жизни, кормясь подаянием. — Просто не знаю.

— Мысль занять место Этьенса вам действительно не приходила в голову? — полюбопытствовала Новицкая.

— Зачем? — ответил я вопросом на вопрос. — Чтобы власть и меня разъела? Благодарю покорно.

— Право, жаль, — вздохнула она невпопад, — что мы с вами так и не выпили водки. Такой вышел бы разговор о судьбах мира…

— Лучше летите в город, — посоветовал я. — Муж, должно быть, уже ходит по вам в трауре. Да и вообще… если Аретку решит взять бразды правления в свои руки, за ним стоит приглядеть. Так… на всякий случай.

— А вы? — Агентесса обернулась, уже собравшись было встать.

— А я посижу здесь, — ответил я. — Только что заметил одну прелюбопытнейшую штуку… вы тоже гляньте. Она стоит того, чтобы смотреть на нее долго-долго. Во все глаза.

Новицкая проследила за направлением моего взгляда и обмерла.

Над самым южным горизонтом, там, где воды Узкого моря медленно струились со стороны подтаивающей полярной шапки, висело немыслимое в вечно ясных, выцветших небесах Габриэля пушистое, снежно-белое, изумительно прекрасное облачко. Должно быть, первое облако, которое видели здешние скалы с тех пор, как море выплюнуло их, втягиваясь в глубинные расселины. Богмашина продолжала свой безмысленный, колоссальный труд, и я понял, что ожидать более зримых результатов его придется не столь уж долго.

Медленно, будто в полусне, Катерина подняла руку и в первый раз на моей памяти широко, размашисто перекрестилась, да так и замерла, прикрыв разжавшейся ладонью чрево. Мы сидели молча, забыв обо всем, и смотрели, как слабый ветерок гонит эту единственную тучку от края небосвода к нам, все ближе и ближе. Она была одинока, неприкаянна, изумительно красива, ни к чему не пригодна; она возвещала начало новой эпохи, к добру или худу, а мы были пойманы в силки наших времен.

Я смотрел на облачко и не видел его, захваченный иным, другому зрению отворившимся чудом. Это было похоже на фугу, но нет — сознание оставалось ясным, словно воздух над Непреклонным хребтом. Такой же, как этот клок тумана, неощутимой, призрачной, ненужной, бессмысленной, чарующе прекрасной, как воздух необходимой была открывшаяся мне только теперь, только здесь, многажды осмеянная, устаревшая, несовременная и почему-то очень нужная, чтобы остаться самим собой, — свобода.

КРАТКАЯ АСТРОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Сведения о звезде хи Геркулеса, приведенные в тексте романа, по большей части соответствуют современному уровню наших знаний о Вселенной, однако недостаточно подробны. Некоторые моменты сознательно опущены автором, чтобы не загромождать повествование. Ниже приведены данные, которыми автор пользовался в работе над книгой:

Наименование: хи Геркулеса (по Байеру; по каталогу Флемстида — 1 Геркулеса, по Боннскому фундаментальному каталогу — BD +42 2648).

Возраст: 8 миллиардов лет (измерен по оптическому спектру).

(Примечание автора: здесь мною допущена основная натяжка — звезда столь высокого спектрального класса уже должна была начать раздуваться, что она и делает вполне успешно: яркость хи Геркулеса выше, чем у звезд той же массы, еще не покинувших главную последовательность. Интересно, что некоторые измерения оценивают возраст звезды в 13 миллиардов лет, что является очевидно завышенной цифрой: светила такой массы превращаются в красные гиганты уже через 9-10 миллиардов лет после рождения. Я произвольно постановил, что и нынешняя оценка возраста системы является слегка неточной.)

Содержание тяжелых элементов: 44 (+/ — 6) % от солнечного (измерено по сравнительному отношению яркости линий железа и водорода).

(Примечание автора: я пользовался верхней границей допустимого интервала.)

Расстояние от Солнца: 51, 71 световой год, или 15, 85 парсека (ошибка не более 0, 85 %).

Спектральный класс: F9V.

Видимая звездная величина: +4, 62.

Абсолютная звездная величина: +3, 62.

Светимость: 3, 103 солнечной.

Диаметр: 2, 726 солнечного.

Масса: 1, 28 солнечной.

(Примечание автора: условная; вычислить массу одиночной звезды с высокой точностью невозможно. Поэтому я прикинул массу исходя из светимости и отнял поправку на возраст.)

Поперечник орбиты, равной солнечной постоянной: 1, 762 а.е.

(Примечание автора: эта величина требует пояснений. Имеется в виду радиус круговой орбиты, на которой гипотетическая планета будет получать от звезды столько же видимого света, сколько Земля получает от Солнца, то есть средний поперечник экосферы.)