Ласло Леринц - Подземная пирамида

– Так вот, ваш отец упомянул о вас в дневнике. Собственно, лишь вскользь.

– Вскользь?

– Да. В общем… он написал всего лишь, что ваша мама, когда Ренни был еще младенцем, снова… гм… ну, это…

– Забеременела?

– Да…

– Что ж, это, пожалуй, была я.

– А… откуда у вас это имя?

– В честь Сета. Звезды Сириус. Знаете, это была самая почитаемая звезда у древних египтян. Они считали, что она вызывает разливы Хапи, который оплодотворяет поля. Без Сета нет Египта. Папа дал мне имя Сети… Сети, то есть Сет, дочь Сириуса.

– Красиво и выразительно, – кивнул я.

– Как и имя Ренни, – сказала она. – Сын Ра – Ренни.

Мы пошли рядом молча, потом она неожиданно остановилась, повернулась ко мне и схватилась за лацканы моего пиджака. Ее волосы щекотали мне шею, и я почувствовал запах духов, напоминающих аромат сандала.

– Вы боитесь меня, – посмотрела она мне в глаза.

У нее были огромные карие глаза. И в ее коричневых зрачках вращались красные круги, которые все увеличивались, медленно затягивая меня в этот все затопляющий коричневый цвет.

Усилием воли я ответ взгляд и почувствовал, что на лбу у меня выступили капельки пота. И я знал, что это вряд ли только от зноя в Сан-Антонио.

– Почему бы мне бояться? – спросил я тихо.

– Потому что вы считаете, что я неземной человек.

– Ну,., что касается…

– Глупости, – оборвала она меня. – Я такая же земная, как и вы… Даже в том случае, если…

– Если?

– Если мой отец…

Она больше ничего не сказала, а продолжала идти рядом со мной молча, пока мы не дошли до скамейки, стоявшей под виноградной беседкой на возвышении и почти не видной из-за дома. Возле беседки покачивали кронами липы, и их тяжелые вздохи заполняли окрестности, окончательно вытесняя аромат сандала, исходивший от Сети.

Мы сели, и только я хотел сморозить какую-нибудь глупость, может быть, о липах или о чем-нибудь еще, сам не знаю, как вдруг заметил, что в глазах ее стоят слезы, а плечи подрагивают, словно она плачет.

Я осторожно обнял ее за плечи и бережно повернул к себе.

– Что-то случилось. Сети?

Она потрясла головой, отчего из ее глаз брызнули несколько слезинок и упали, исчезнув в траве.

– Ничего… только…

– Только?

– Я еще ни разу не разговаривала с таким человеком, который бы знал, что… что…

– А они?

– Они – другое дело. Розалинда – моя мать, а Петер… что ж, Петер… ведь он, в конце концов, тоже мой отец или приемный отец. А остальные как бы члены моей семьи. Дяди и тети… Ведь я знаю их с самого рождения.

– Видимо, нелегкая у вас была жизнь. Сети. Она улыбнулась, словно преодолевая боль.

– Вы считаете? Я думаю, вы не можете себе пред– ставить, что у меня иногда бывает на душе. И никогда ни с кем я не могла об этом поговорить!

– Но ведь у вас же есть мама, Сети! Она повесила голову и уставилась на сложенные на коленях руки.

– Да. Мама… Знаете, Сэм, я много думаю над тем, в самом ли деле я люблю ее.

– У вас есть причина не любить ее? Она покачала головой.

– Не знаю. Только иногда у меня такие странные ощущения, и думаю я о таких странных вещах…

– О каких, например?

– Ну… было ли у нее право давать мне жизнь?

– Право? – спросил я с удивлением. – Люди вообще-то не привыкли философствовать о правах, когда… гм… зачинают детей.

– Только меня-то ведь не зачали, понимаете? Я бы ничего не могла поставить ей в вину, если бы они потеряли голову одним теплым весенним вечером на лугу, где стрекочут кузнечики. Но я-то результат сознательного вмешательства… Ой, и вымолвить даже противно!

– Конечный результат тот же самый.

– Не знаю, хотела ли мама в самом деле меня… Понимаете? Меня!

– Но ведь…

– Я всего лишь результат эксперимента. Копия Ренни. Запасный вариант.

– Запасный вариант?

– Конечно же. Если бы с Ренни что-нибудь случилось или случится, у них есть еще я. Дублер, если хотите, или запасный космонавт номер два.

– Я думаю, вы преувеличиваете. Сети.

– Вовсе нет. Но это сейчас и не главное. Проблема скорее в том, что я не знаю, действительно ли мама хотела меня, или только… она хотела, чтобы эксперимент удался.

Несмотря на то, что в душе был согласен с ней, я попытался ее утешить.

– Не думаю, что над этим стоит ломать голову. Сети. Значительная часть человечества появилась на свет против воли родителей, более того: родители все делали для того, чтобы их дети не приходили в эту юдоль скорби.

– Но это же совсем не то!

– Почему не то?

– Потому что… Ну, я не знаю. Знаете, временами, когда мама погладит меня или скажет ласковое слово, я чувствую себя как специально выращенный чудо-кролик в очень красиво обставленной, огромной клетке. Хозяин иногда подходит и поглаживает кролику уши. И, естественно, гордится им. Направо и налево хвалится тем, что у него есть, и тем, что он один, совсем один вырастил этого кролика!

– Я думаю, вы несправедливы к вашей маме. Сети.

– Может быть. Но я хотела бы у вас кое-что спросить.

– Пожалуйста.

– Вы знаете мою историю. Скажите, как вы думаете, что побудило мою маму принять в свое лоно семя того человека… моего отца?

Да, это был каверзный вопрос, и вряд ли я был в состоянии дать на него убедительный ответ.

– Может быть, она любила вашего отца, – сказал я, раздумывая. – Вы знаете, что у него… то есть у мистера Силади, никогда не могло быть детей?

– Знаю. Они рассказали мне все.

– Изведать человеческую душу невозможно. Сети. Может быть, ваша мама воображала себе, что таким образом она забеременеет от вашего папы, то есть, от мистера Силади. Все же, вы уж простите меня, этот Иму, в конце концов, – всего лишь фикция.

– Может быть, для вас, а для меня он, вопреки всему, настоящий отец!

Несомненно, так оно и было.

Мы немного помолчали, потом она снова заговорила:

– О моем отце, то есть о моем приемном отце, мне сказать нечего. Он, действительно, как настоящий отец. Да он и есть отец, по сути дела.

– Вот видите!

– Но только и для него самое главное – эксперимент. Иногда я замечала, как он украдкой изучал нас с Ренни. В такие моменты в его взгляде было что-то жуткое.

– Жуткое?

– Как бы это сказать? Что-то такое, чего быть не должно. Он смотрел на нас так, как смотрел бы работорговец на своих рабов. Годимся ли мы для некоей определенной цели. Постоянно высматривая в нас это. Пригодны ли мы будем для полета на планету Красного Солнца? Ренни, конечно, в первую очередь.

– Я думаю, у вас богатое воображение, Сети!

– А что бы вы сделали на моем месте? Ведь я даже не знаю, кто я такая.

– Вы то, чем сами себя считаете.

– Ой, Сэм, бросьте эти злосчастные банальности! Разве вы не видите, что от них никакого проку? В моем случае все не так, как у других. Я не просто девушка-сирота, которую вырастили приемные родители. Мой отец умер три с половиной тысячи лет тому назад.