Павел Корнев - Без гнева и пристрастия

— Застрелю вас обоих!

Я нахмурился. Пусть даже это заявление — пустое бахвальство, но поведение господина Морица категорически не укладывалось ни в какие рамки.

Он вел себя неправильно.

И сколько ни ломал я голову, никакого логичного объяснения этому не находил.

— Убийство полицейского еще никому с рук не сходило, — напомнил я тогда.

— Перестаньте! — рявкнул Саймон.

— Вы рискуете…

— Да, я рискую! — перебил меня задержанный. — Но я рискну!

В очередной раз спрашивать, что с ним такое, я не стал. Хмыкнул и предложил:

— Тогда садитесь за руль сами. Не хочу, чтобы началась стрельба. Вам и самому в этом случае не поздоровится.

В ответ лязгнули наручники, и Саймон обреченно протянул:

— Дьявол! — Он шумно задышал, затем потребовал: — Ваш револьвер!

— Что, простите?

— Ваше оружие! Киньте его сюда! Немедленно!

Я двумя пальцами вытащил из кобуры табельный револьвер и бросил его на заднее сиденье. За пояс оставалось заткнутым оружие охранника, но воспользоваться им пока не было никакой возможности. Да и зачем?

Что я говорил о человеке, попавшем в глупую ситуацию?

Именно так. Господин Мориц решил избавиться от наручников.

Левой, прикованной к дверце рукой до ключиков дотянуться у него не получилось, поэтому он рискнул подцепить кольцо кончиками пальцев руки правой. Глаз Саймон с меня при этом не спускал, двуствольный пистолет продолжал удерживать направленным в спинку пассажирского сиденья.

«И дальше что?» — безмолвно поинтересовался я, напряженно глядя в зеркало заднего вида, а когда Мориц наконец свел руки вместе, кивнул на боковое стекло:

— Сержант возвращается!

Взгляд задержанного метнулся в сторону, в тот же миг я крутнулся на месте, оттолкнулся ногами и резко протиснулся меж спинок передних сидений. Правой пятерней перехватил вновь вильнувший в мою сторону пистолет, левой ладонью ударил сверху по сгибу локтя. С силой надавил, и Саймон едва успел отдернуть голову от задравшихся вверх стволов.

Выпустить оружие ему помешала моя хватка, а потом я просунул указательный палец в тесную предохранительную скобу, и спусковой крючок полностью выбрал свободный ход, отведенный назад сразу двумя пальцами: моим и своего незадачливого хозяина. С учетом того, что дульные срезы к этому моменту упирались под челюсть Морица, тот даже дышать перестал.

И все бы ничего, но я и сам боялся лишний раз пошевелиться, поскольку бедра застряли между спинками передних сидений. Так и висел.

Патовая ситуация? Черта с два!

Если что, не мои мозги по салону разлетятся!

И Саймон Мориц прекрасно это осознавал.

— Отпустите! — прошептал он.

— Черта с два! — столь же тихо озвучил я бившуюся в голове мысль.

— Я все подпишу!

— Подпишешь, — облизнул я пересохшие губы, во все глаза разглядывая торчавшие из наших ладоней стволы.

Черненые стволы с затейливой золотой гравировкой.

«Пистолет. Гравировка. Эксклюзив», — всплыли в голове три слова.

Убитый ювелир утверждал, будто в прошлый раз продал мне единственную пару пистолетов и больше таких нигде не достать. Скорее всего так оно и было, ведь единственным случаем применения подобного оружия был вчерашний налет на ювелирный салон «Двадцать четыре карата». И между тем — вот он, еще один пистолет в руке добропорядочного гражданина.

От старика избавились поставщики, и они же, судя по косвенным уликам, причастны к убийству в пакгаузах неизвестного, которого опустили головой в Вечность. А ведь подобным образом действовали бомбисты на заброшенной станции подземки.

И Саймон Мориц…

Саймон Мориц начал проявлять активность, когда я собрался предупредить дежурного о готовящемся взрыве! Взрыве мэрии!

— Отпустите! — вновь просипел задержанный.

— Отпущу, — пообещал я, — и отведу к мэру. Или пристрелю прямо здесь. Еще не решил.

— Что вы несете? — выдохнул Саймон. — Вы с ума сошли!

— Откуда у вас этот пистолет?

— Не ваше дело!

— Мое.

— Я дам все необходимые объяснения вашему руководству!

— Никакого руководства! — отрезал я. — Что вам известно о подрыве мэрии?

Саймон Мориц в изумлении округлил глаза.

— Что за чушь вы несете, комиссар? Одумайтесь!

— Вы жутко не хотели идти туда. Не дали мне сообщить о бомбистах. Тянули время, — перечислил я и высказал вполне логичное в этой ситуации предположение: — Так понимаю, взрыв произойдет во время заседания городского совета?

— Чушь!

— Как вы связаны с бомбистами?

— Вы бредите!

Спина затекла, ноги сводило судорогой, но любое неосторожное движение было чревато серьезными неприятностями. Например, дыркой в голове важного свидетеля.

— Десять минут, — произнес я. — У вас есть десять минут, чтобы мне все рассказать. Потому что через четверть часа откроется заседание совета, и я не стану рисковать.

— И что же вы сделаете?

— Вопрос не в том, что сделаю я. Подумайте, что сделаете вы. Ведь это к вашей голове приставлен пистолет, не так ли? И чей палец на спусковом крючке? Мой? Вовсе нет. Ваш.

— Что?.. — осекся Саймон. — Что вы имеете в виду?

— Вы теряете время.

— Никто не поверит в мое самоубийство!

— У вас остается девять минут. Возможно, даже меньше. Не уверен, что так долго смогу продержаться в подобном положении. У меня уже начинает сводить руку. Подумайте об этом. Мой указательный палец дрожит все сильнее…

Саймон Мориц шумно выдохнул, облизнул губы и заявил:

— Вы не понимаете, что творите!

— Восемь минут.

По лицу Саймона покатились крупные капли пота, какое-то время он шумно дышал, раздувая ноздри, затем попросил:

— Стойте!

— Слушаю вас.

— Не лезьте в это дело, комиссар. Просто дайте всему идти своим чередом.

— Дать взорвать мэрию?

— Да там все прогнило насквозь! — не выдержал Мориц. — Это не мэрия, это раковая опухоль, убивающая город! По доброй воле они никогда не расстанутся с властью! Никогда не дадут ничего изменить! С ними мы так и продолжим катиться в пропасть, понимаете вы это? А я все изменю! Мне только нужен шанс!

— Шанс на что?

— Комиссар! В случае досрочных выборов, по-вашему, кто-то станет мэром? Я!

— Вот зачем все эти плакаты! — догадался я. — Для выборов прокурора такой размах лишен всякого смысла…

— У меня просто не будет конкурентов! — заявил Саймон. — Я могу вытащить этот город из помойной ямы, в которой он находится сейчас! Я — могу!

Я оперся левым локтем на заднее сиденье и усмехнулся:

— Ну да, конечно.